Отомщенная душа

Один сдвинулся со своего места. Да! Айден сделала все возможное, чтобы сдержать ухмылку, пытающуюся расплыться по губам. У нее наконец-то появился шанс выпустить пар.

Стен отдал заказ повару за спиной и вернулся к ней.

– Ты же только что пришла, какого хера?

Она пожала плечами.

– Кое-что произошло.

– Проблемы?

Улыбка, которую она пыталась сдержать, наконец, расплылась по ее лицу.

– Как всегда.

– Типа я не знаю? Ты все путаешься с теми мажорами?

Айден пожала плечами.

– Иногда.

– Сделай одолжение, спроси у их вожака, как там его зовут, Грег?

– Гэвин.

– Да, точно, у Гэвина. Спроси его, не хочет ли он долю в старом дерьмовом баре. Я собираюсь вскоре выставить его на продажу.

Айден улыбнулась.

– Сделаю.

– Джимми! Еда готова?
– еще один мучительный приступ кашля заставил Стена согнуться пополам над его выпирающим животом.

– Спасибо, Стен. Была рада повидать тебя, толстяк, - она хохотнула над последним замечанием.

Он сжал живот пухлыми, с пересушенной кожей, пальцами.

– Че ты городишь? Я потерял два фунта на этой неделе, - коричневый бумажный пакет был передан над столешницей, а он отдал его ей.

– Я просто дразню тебя, Стен. Отлично выглядишь. Держи хвост пистолетом, - она подмигнула. Жир уже начал пропитывать из пакета, обещая, что его содержимое будет чертовски вкусным.

– Что там сегодня?

– Стейк, картошка фри и чизбургер. Твое любимое.

– Вкуснятина, - она встала из-за стойки и поцеловала его в щеку.
– До встречи.

– Эй, держись подальше от неприятностей, - Стен указал на нее пальцем, - и не будь чертовой бродяжкой.

Схватив пачку спичек на столешнице, она оглядела помещение.

Когда она повернулась к двери, мужчины в углу допивали свое пиво, запрокинув головы назад. Один положил на стол деньги. Она притворилась, что не замечает их.

Когда Айден открыла дверь, чтобы выйти из бара, повеяло холодным воздухом. Рука скользнула по ножу у бедра. Она непринужденно подошла к байку и сунула еду в один из боковых карманов. Дверь глухо стукнула позади нее, это заняло гораздо больше времени, чем должно было после ее выхода. Через секунду или две оба мужчины появились в нескольких футах от нее с другой стороны байка.

Один из них стоял чуть ближе, где-то в пяти-шести футах, очень коротко стриженый и с мышцами, выпирающими на груди и руках. Другой, чуть субтильнее и покрытый татуировками, блеснул усмешкой с почерневшими зубами.

Ее снова охватил азарт - дикий огонь, заполняющий самые темные уголки ее души. Поднимаясь изнутри, он давал ей прилив сил. Он выпрямила пальцы, чтобы успокоиться.

– Добрый вечер, господа. Чем могу вам помочь?

Здоровяк скрестил руки на груди, его взгляд скользнул по ее байку.

– Ты можешь нам помочь? Да, думаю, сможешь. Ты любишь кататься на лыжах… убийца?
– он хихикнул про себя, в то время как другой тут же изобразил характерный жест.

Айден скромно улыбнулась и вздохнула.

– Не очень.

Свет сверкнул на лезвии, когда оно блеснуло в воздухе и проникло в грудь здоровяка быстрее, чем он успел моргнуть. Он взвыл и вцепился в рукоять.

На следующем вдохе его друг взорвался в трансформации и понесся на Айден, как серая пуля.

Она ударила его кулаком по горлу, отбросив волка назад, и тут же на нее напал первый волк, с ножом, все еще торчащим из его груди.

Айден размотала свой кнут. Серебро пронзило воздух, как молния, и поймало его за заднюю лапу, дернув ликана на землю. Она развернула его к себе и ударила зверюгу, ее кулаки потерялись в клубке серого меха.

Она вытащила нож из первого волка, развернулась, чтобы встать, и ударила второго нападавшего в центр туловища, не изменив занятой позиции. На последующем рывке его кишки вывалились из раны, зацепившись за крючок на конце ножа.

Он упал на колени и схватился за свои потроха, наполовину высунувшиеся из живота, пихая их обратно в разрез, будто пытаясь снова заполнить зияющую дыру.

Волк, которого она удерживала на земле, добрался-таки и рванул когтем по ее лицу. Теплая жидкость заструилась по щеке. Кровь. Одним слитным движением она воткнула нож в шею волка, затем провела им по кругу и практически отрубила ему голову.

И снова первый волк бросился к ней, его внутренности все еще пытались сбежать из своего мерзкого хозяина.

Она отпрянула вверх в тот же миг, как огромные когти понеслись в ее сторону. Увернулась. Челюсти щелкнули прямо перед ее лицом. Она ударила волка в живот, выбивая внутренности, свисавшие из его отвратительной раны, и прыгнула поверх зверя, когда он ударился о землю.

Айден приставила «Беретту» к его пасти и нажала на курок, вздрогнув, когда мозг вырвался сквозь макушку. Полетели искры, когда она протащила ножом по бетону, отрезая голову.

Она вскочила с колен, присела на корточки и только потом медленно поднялась и вытерла кровь с лица тыльной стороной руки.

– Это было хорошо, - сказала она, тяжело дыша.
– Спасибо, ребята.

Кончиками пальцев она мазнула по щеке. Глубокие борозды разорванной плоти уже начали заживать, их края смягчались под ее прикосновением, пока запечатывались вместе.

– Чертовы волки, - она плюнула на того, что валялся у ее ног.
– Если на моем лице останется шрам, я выслежу тебя в аду и убью снова.

Прежде чем кто-либо смог засечь ее, Айден сложила тела в кучу. Она вытащила из кармана спички, зажгла одну и бросила до того, как волки снова изменились в человеческую форму. К счастью, мех быстро загорелся.

Стен выбежал из двери с оружием в вытянутых руках, когда Айден села на байк.

– Какого хрена?

– Спокойной ночи, Стен, - отдав ему быстрый салют, Айден опустила щиток на шлеме, шины взвизгнули на выезде со стоянки.

Она помчалась по улицам и ощутила волнение. Эти кварталы были ее домом последние пять лет. Как она могла отказаться от этого, не важно, насколько паршивыми они выглядели, и остаться в поместье в качестве домохозяйки Гэвина?

Это не по ней.

Айден въехала на разбитую стоянку старого монастыря. Здание было по-своему красиво, старинная архитектура давно ушедших времен. Два каменных льва встретили ее на лестнице, ведущей к большой деревянной двери. Она толкнула ее, огибая мусор, лежащий на другой стороне. Потоки лунного света лились сквозь разбитые окна. Монастырь уже давно забросили из-за ветхости и разрухи. Она молилась, чтобы никто не нашел его — единственное место, кроме поместья, где она останавливалась более-менее постоянно. Дом. Если ликаны или Алекси когда-нибудь узнают, ей придется отказаться от него.