Отравленные корни

Лицо княгини цветом не отличалось от простыней. Восковая бледность, оттененная теплым светом лампы. Темные волосы, на контрасте с которыми кожа кажется только светлее и прозрачнее. Полукружья черных ресниц на щеках, и лиловые тени под ними с болезненным зеленоватым отливом. Посеревшие губы. Тонкие руки поверх одеяла. Ожоги залечили, синяки и порезы тоже, но выглядела она хуже. Похудела. Организм, подпитываемый только магией, старался восстановиться, стремительно поглощая все ресурсы.

Олеж осторожно коснулся застывшей ладони. Ледяная. Кровообращение все еще нарушено. Его пальцы, повторяя узор вен, поднялись до локтя, а затем выше, по плечу до ключиц, показавшихся хрупкими. Он едва касался кожи, не желая повредить и не в силах просто уйти. Обвел контур губ, щеки, скулы, пригладил волосы.

Хотелось забрать ее отсюда. Увести. Спрятать. Подальше от всех. От Совета, князей, Тьмы и Света, чтобы никто и никогда не посмел больше ей навредить. И от невозможности сделать это сейчас, внутри разгорался гнев, тут же гасимый чувством вины. Он думал, что давно пережил его, но все же что-то осталось...

– Если бы я мог вернуть все назад... Тэль...

Невнятный шепот в тишине палаты казался громче шума грозы за окном. Звуки природы гасила защита, но отголоски все равно долетали.

– Ты ждала меня, а я не вернулся... И вот чем все обернулось.

Все изменилось. Она оказалась осужденной, уже дважды избежала смерти. Если считать с отменой казни, то трижды. И кто знает, сколько еще ей придется ходить по краю? И сколько раз они столкнуться лицом к лицу по разные стороны? Как бы он ни хотел, придется сражаться. И с ней тоже...

– Прости.

Маг наклонился и коснулся губами ее губ. Легко. Даже не столько поцелуй, сколько его тень - все, что им осталось.

Боевик выпрямился и усилием воли взял себя в руки. Эмоции сейчас никому не помогут. Возможно, когда-нибудь у него еще будет время, чтобы их проявить. Рука в последний раз коснулась мягких волос, он окинул ее взглядом, навсегда запоминая эту картину. А потом ушел... Впереди еще ждали дела.

Часть 3. Цветок. Афистелия

Глава 1

Пальцы порхают по клавиатуре, набивая сообщение для общей беседы. Больничный с постельным режимом пошел мне на пользу, позволив серьезно заняться освоением маг-технологий. При ближайшем знакомстве оказалось, что они довольно просты и понятны, если конечно рядом имеется тот, кто не жалеет времени и сил на объяснения.

– Вот видишь, ошибок уже нет. Еще неделька и станешь асом, - оптимистично замечает Деметрий, пытаясь меня подбодрить.

Асом. Как же. Пожалуй, глупее я чувствовала себя только на первых занятиях по искусству обольщения, когда нас учили специальным взглядам и жестам, казавшимся тогда донельзя глупыми. Кто бы мог подумать, что мне те уроки пригодятся больше, чем остальным...

Сообщение отправляется, и почти сразу приходит ответ. Нет, вот как у них получается печатать с такой скоростью? У меня на поиски нужной буквы уходит секунд по десять, в лучшем случае две-три, а тут минута не прошла, а собеседник (или как тут это называется?) уже прислал целое предложение. С губ срывается мученический вздох, маг тихонько хмыкает над ухом, но сдерживается.

 - Ладно, давай я напишу, что тебе пора отдыхать в соответствии с твоим строгим режимом.

Он забирает у меня сверхсовременное средство общения и быстренько что-то печатает. Бук как и фон имеет связь с общим магическим полем, позволяя нормальным магам общаться с теми, у кого способности по различным причинам заблокированы. Для последних имеются отдельные группы и беседы, где все общаются с использованием устройств. Есть смешанные, куда порой вклиниваются и обычные маги. Для них, понятное дело, специальных разделов не требуется. Они легко связываются напрямую.

 Я откидываюсь на подушку и смотрю в окно. Сегодня на улице холодно, ветрено и светит яркое солнце. На прогулку хочется значительно больше, нежели просиживать часы за освоением техники, но второе намного полезнее в моем состоянии. Как бы странно ни казалось со стороны...

Со времени выписки прошло уже десять дней. Для меня серых и пустых. Каждый похож на предыдущий и последующий. Утро. Диагностика состояния. Упражнения - щадящий комплекс для разминки и возвращения подвижности. Завтрак. Посиделки с буком или фоном, или еще чем-то столь же малопонятным, но невероятно полезным. Процедуры Марикетты, комплекс разминки. Обед. Спуск вниз - отдельное приключение, требующее массы сил и времени. «Прогулка» по саду. Меня хватает шага на два. До скамейки, а затем бессмысленное лежание и разглядывание неба под аккомпанемент молчаливого противостояния Марьки и Деметрия.

Волшебница, конечно же, узнала, что бывший однокурсник является моим наблюдателем, и они ожидаемо поссорились. Причина - недоверие. Целительница могла принять и понять намного больше, чем думал маг, и ее обида и гнев направлены именно на отсутствие объяснений и диалога. На ложь и недомолвки, а ему нечем ответить.

Вечером ужин, снова процедуры перед сном и какие-нибудь задушевные беседы или чтение книг - библиотека тут неплохая. А затем наступает мое самое ненавистное время - ночь.

Кошмары больше не снятся, Ивар оставил меня или же затаился, спрятался в тенях, но вместо него приходят другие видения. И я вовсе не уверена, что они лучше. Мне снится поле травы, на стеблях которой поблескивает кровь. Мне снятся траурные цветы, чьи бутоны скручены в тугие спирали. Мерещится одуряющий запах, от которого кружится голова, и я просыпаюсь будто с похмелья. А предрассветные часы наполнены тенями и воспоминаниями. Тоской, от которой некуда деться. Хочется выть, как волк на луну, бежать куда-то, но сил нет. И когда они появятся, неясно. Я живу? Возможно, но порой думается, что лучше бы умерла...

– Ну, вот и все... Чай будешь?
– эта фраза привязалась к Деметрию от Марьки, стала чем-то вроде присказки, которую он произносит к месту и не к месту.

– Давай, - отвечаю, чтобы он чем-нибудь занялся, иначе начнет маяться от скуки. Маг убирает бук на тумбочку, окидывает меня пристальным взглядом, будто проверяя, никуда ли я не денусь, если он отлучится, а затем выходит из комнаты. Слышится топот его ног по ступеням.

Вздыхаю и прикрываю глаза. Его тяготит необходимость сидеть в поселке безвылазно, мучает обида Марикетты, которая не желает идти навстречу, и терзает досада на собственные ошибки, из-за которых он снова оказался ранен. Ему не помешала бы хорошая встряска, но пока по распоряжению Виттора бывший однокурсник не может оставить меня без присмотра, а мне в город не нужно, да и лучше вообще не соваться. Судя по сплетням, которые целительнице приносят соседки, настроения в столице не самые добродушные. Гусей лучше не дразнить...

Открываю глаза и смотрю на противоположную стену, где теперь висит снимок Анджея. Часть моих вещей алхимики все же вернули, не обнаружив в них ничего опасного. И первыми оказались детские альбомы и прочие мелочи, милые сердцу любой матери. Марикетта принесла коробку вчера, и полвечера мы разбирали ее содержимое. Точнее я в основном бездумно листала альбомы и рассматривала снимки, а подруга страдала рядом, не зная, что сказать, и понимая, что на вопросы я не отвечу.

Мне нечего ей сказать... Четыре года нельзя вычеркнуть за один день, как бы мне ни хотелось. И мертвый муж, пусть и не тревожит своими визитами, но все еще здесь. Рядом. Я помню его запах. Смесь ветивера и кофе. Его вкус. Горький и пряный. Его прикосновения. Его голос. Его глаза... Что я могу рассказать? Не знаю. Мне не нужна жалость, а подробности семейной жизни вызовут именно ее, поэтому молчу. И единственная радость - снимки Анджея. Эта радость горькая. Она похожа на радугу среди зимы. Едва различимый калейдоскоп красок посреди холода и белизны.