Отравленные воспоминания

–А-а-а.. М-э-э… Нет… Мы бумагу ножницами режем…

–Ножницами? Это сложнее, но все равно возможно, – поразмыслив, кивнул супруг. – Придется только размахнуться посильнее.

Он легонько улыбнулся, и Маша с облегчением улыбнулась в ответ.

“Фу… Слава Богу… Он шутит… А был так серьезен, что я уже подумала… Никогда не поймешь, когда он шутит, а когда… Артист!…” – быстро пронеслось у нее в голове.

–А я переоденусь тобой, проберусь в гримерку и придушу Латникова шелковым шарфом, – воодушевленно подхватила она. – Или ремнем!

–Э, нет, – решительно возразил Валерий. – На убийство я тебя отправить не могу. У меня не десять жен, чтобы ими рисковать. Придется и Латникова самому угрохать. А тебя мы загримируем под меня, чтобы ты в это время находилась в людном месте для обеспечения моего алиби.

–Нет, – запротестовала Маша, кровожадно сверкая глазами. – Так не честно! Я тоже хочу кого-нибудь убить!

–Убийца ты моя сладкая, – негромко рассмеялся Валерий, прижимая жену к себе и нежно целуя.

Маша счастливо улыбнулась, отвечая на поцелуй, и все Осинские, Латниковы и прочие жизненные неприятности мгновенно унеслись прочь. Хотя бы на время.

***

Четверо мужчин играли в карты в полутемной комнате. Окно было открыто, но это не слишком помогало избавиться от плотной завесы дыма, поскольку курили все четверо.

–Каре! – торжествующе объявил один из мужчин, пухлый бородач, бросая карты на стол и самодовольно улыбаясь.

Его партнер через стол, маленький лысый толстяк, радостно хохотнул.

–Что, Андрюха? – он повернул сияющую физиономию к соседу. – Опять вы проиграли!

Сосед, высокий широкоплечий молодой человек с пышной шевелюрой и едва заметными усиками, с досадой всплеснул руками.

–Черт! – сердито выругался он и прибавил несколько непечатных выражений. – Не везет сегодня!

–Ыгы, – улыбка толстяка стала еще шире. – А нам везет! Так что гоните бабки!

Андрей Краснов мельком переглянулся со своим партнером, высоким худым мужчиной с невозмутимым лицом, и нехотя полез за кошельком. Вытащив из него необходимое количество купюр, Краснов с тоской посмотрел на одинокую оставшуюся банкноту и снова выругался.

–В пятницу отыграюсь, – зло бросил он, поднимаясь со стула.

–Непременно, – толстяк едва не хлопал в ладоши от восторга. – Непременно в пятницу!

Он принялся аккуратно собирать раскиданные по столу карты. Остальные двое мужчин тоже поднялись на ноги.

–Ого, – удивился выигравший бородач, взглянув на часы, и заторопился к выходу. – Как поздно-то уже.

Все четверо вышли на крыльцо и коротко распрощались. Краснов первым спустился по ступенькам и поспешил к своему автомобилю, мрачно хмуря брови. Он сел за руль новенькой синей Тойоты, завел двигатель и включил диск любимого Фредди Меркьюри на полную мощность.

–We are the Cha-а-а-аmpions! – бешеная энергия голосистого турка с размаху ударила по барабанным перепонкам, и Андрей начал покачивать головой в такт песне.

–Отыграюсь. В следующую пятницу отыграюсь, – уверенно пробормотал он, но тут взгляд его упал на портмоне, торчащее из внутреннего кармана плаща на соседнем сиденье.

Уверенности сразу поубавилось. Чем отыгрываться-то? Деньги кончились. Придется опять просить у жены. А даст она или нет – это еще большой вопрос.

“Надо подгадать, когда у нее будет хорошее настроение… Хотя в последнее время она такая раздражительная…” – хмуро размышлял Краснов.

Он наклонил переднее зеркало и придирчиво осмотрел свое лицо, потом пригладил волосы, поиграл бровями и удовлетворенно хмыкнул.

“Тогда придется довести ее до хорошего настроения,” – он самодовольно улыбнулся своему отражению и, притворно вздохнув, расправил плечи. – “За все в этой жизни приходится платить.”

Он любовно погладил дорогую кожу чехла на руле, мягко переключил ручку скорости и тронулся с места, направляясь к дому.

При появлении Андрюши Краснова на свет судьба, похоже, была не в лучшем настроении и одарила его более чем скупо. Он не оказался сыном богатых родителей – мать работала приемщицей в химчистке и растила его одна. Ум, усидчивость и трудолюбие достались ему в таких ограниченных количествах, что о них и упоминать не стоит. Склонностей к какому-либо виду деятельности не досталось вовсе, и в школе он учился на тройки лишь потому, что учителям не хотелось безнадежно портить успеваемость в классе. Мать, которая души не чаяла в отпрыске, отчаивалась все больше и больше. Что из него вырастет? Учиться неспособный, работать не разгонится… Как пить дать, повторит судьбу отца и двоюродных братьев: кто спился, а кто и в тюрьме…

Но, когда Андрюше исполнилось десять лет, жизнь его неожиданно переменилось. Все началось с переезда в их дом новой соседки. Женщина оказалась в прошлом танцовщицей и стала вести кружок бальных танцев в местном дворце пионеров. Однажды, видя, как мальчик бесцельно слоняется по двору в течение нескольких часов, она предложила матери Краснова:

–Люда, а давай-ка я твоего мальца в свой кружок запишу. У нас девчонок-то полно, а партнеров для них вечно не хватает.

Юный Андрюша был мальчиком покладистым. Он для порядка лениво возмутился такому предложению – че я, дурак че ли, с девчонками по кругу хороводы водить? – но в дом пионеров пошел, поскольку маму любил и слушался.

После трех занятий новая соседка виновато говорила матери Андрея:

–Он, Люда… Как бы это сказать… Не очень способный. Нет, ну не то, чтобы совсем, но… Самое простое движение запоминает только с восьмого раза… Двигается, будто палку проглотил… Но у нас мальчиков так не хватает, так не хватает!

Она расстроенно покачала головой и добавила:

–В общем, медалей на конкурсах ему, конечно, не видать, но при нашем мужском дефиците даже он может карьеру сделать.

Эти слова глубоко запали в душу матери Андрея. Она не очень хорошо представляла себе карьеру танцовщика (точнее, вообще не представляла), но само словосочетание – карьера плюс танцы – казались ей чем-то невероятно прекрасным, прибыльным и почетным, а главное, прямо противоположным тюрьме и алкоголю. Вот ведь удача какая – мальчиков у них не хватает, одни девочки танцевать хотят. Вот где Андрюшенька сможет развернуться!

И она с восторгом принялась шить мальчику костюмы для танцев, наглаживать белые рубашки и заказывать специальные туфли, но радость ее длилась недолго. Сыну очень быстро надоело кружить по танцполу. Уже через месяц он бросил занятия и вернулся к привычному ничегонеделанию во дворе. И тут мать Краснова едва ли не впервые проявила характер. Она поразмыслила и решила обратиться за помощью к двоюродному брату покойного мужа – благо тот как раз вышел на свободу после очередной отсидки. Запасшись бутылкой водки и внушительным куском копченой грудинки, она пришла к родственнику и в красках описала ему свои материнские горести и мытарства, а также трагическую судьбу мальчика, которая неминуемо его постигнет, если тот прекратит занятия танцами.

–Ммм… И чё? – промычал родственник, вполуха слушая ее монолог и с наслаждением обнюхивая копченую свиную шкурку.

Андрюшина мать подобралась, сжала кулачки и решительно выпалила:

–Поговори с ним. Скажи, что если бросит танцевать, то ты с ним… По-мужски разберешься!

Сказала и замерла в ожидании ответа.

–Ладно, – медленно произнес мужчина, почесав волосатую грудь, расписанную синими чернилами под Палех. – Понял. Поговорю.

И поговорил. Неизвестно, какие аргументы он привел своему юному родственнику, но с тех пор Андрюша не пропустил ни одного занятия танцами, а через пару лет и сам осознал всю мудрость принятого матерью решения. Он все так же плохо учился, но танцевал на всех показательных мероприятиях школы, города и даже области. Вальс, танго, самба – все эти танцы рассчитаны на двоих, и Андрюша был нарасхват, несмотря на свои скромные способности. Вальсируя с разными партнершами, он по некоторым предметам даже переполз с троек на четверки и к концу школы начал подумывать о поступлении в институт, но тут ему повезло попасть в труппу небольшого шоу-балета, гастролировавшего по южным курортным городам, и мысли об учебе мигом испарились.