Отрешенные люди

— Значится, ты о государыне нашей беспокойство имеешь, — насмешливо переспросил Каин.

— Ага, а как иначе…

— С тебя за товар пошлину берут?

— Берут, — согласился Зубарев.

— Подушную, подорожную и другие подати платишь?

— Само собой, платим.

— А чего тебе еще надо? Ты бы еще крест нательный заложил да в казну денежку снес. Дурак ты, брат, оказывается. Сколь на свете живу, а не встречал до сей поры таких.

— Почему дурак? — обиделся Зубарев.

— Да потому, — словно отрезал Каин, — государевы слуги обдирают нас, как липку на лыко, а ты — "прибыток государыне", — оттопырив губу, выговаривал он растерявшемуся сибиряку. — Я бы на твоем месте это золотишко сам добыл да и зажил бы покруче графа Шувалова, что у нас сейчас первым богатеем прозывается. На кой тебе разрешение от Сената?

— Нельзя, надо, чтоб все по закону было, — Зубарев хоть и растерялся слегка под напором неожиданного знакомца, но сдаваться не собирался. — Мы, Зубаревы, не воры какие, чтоб тайком золотишко мыть, мы у себя в Тобольске по закону жили до сих пор, и никто про нас слова худого сказать ни разочка не посмел. Так–то.

— Дурья у вас башка, оторви — и без нее дале жить станешь. "По закону", — вновь передразнил он. — Знал бы я, где то золото лежит, давно бы занялся тем делом, не ждал бумагу сенатскую. Да и не добиться тебе, вахлаку этакому, бумаги той. Хоть цельный год живи здесь, а нужной двери не найдешь.

— Подсобил бы тогда, — не раздумывая, предложил Иван Зубарев.

— За бесплатно у нас на Москве ничего не делается, — глубокомысленно пояснил Каин.

— А сам ты здесь по какому делу? — поинтересовался у него Зубарев. Ты, как я погляжу, про всех все знаешь, чего же ходишь тут который день. Я тебя еще давеча заприметил.

— Мое дело особое, и каждому про него знать не положено, — жестко ответил Каин и самодовольно поднял подбородок вверх.

— Не хошь говорить, и не надо, — Зубарев и не думал обижаться. Только, коль всерьез говоришь, что поможешь мне бумагу нужную получить, то отблагодарю, в долгу не останусь.

— А сколь дашь? — заинтересованно спросил Каин.

— Сколь, сколь… — задумался Зубарев, — ну, пяти рублей хватит?

— Пять целковых? — чуть не захлебнулся от возмущения Каин. — Да за такую цену я тебя сам к себе в денщики найму на полный месяц, сапоги чистить заставлю. Коль сто рублей пообещаешь, то соглашусь.

Теперь уже пришла очередь возмутиться Зубареву. Он выпучил от удивления глаза и даже рот раскрыл, не понимая, шутят ли с ним или правду говорят.

— Сто рублей? За бумагу? — изумленно повторил он. — Шиш тебе с маслом, а не сто рублей. Да у меня всего–то… — начал было он, но спохватился вовремя и замолчал.

— Тогда пятьдесят, — сбавил цену наполовину Каин. — Пойдет?

— Нет, — покрутил головой Зубарев. — Не моя цена.

— Двадцать пять?

— Нет, — Зубарев ненадолго задумался и предложил: "Даю десять и ни на копейку больше."

— По рукам, — тут же согласился Каин. — И половину вперед.

— Хватит с тебя и целкового, а то смоешься, и ищи–свищи тебя потом, полез за пазуху Зубарев. Каин поморщился, но принял протянутый целковый, небрежно сунул его в карман.

— Пошли, что ли, в кабак, обмоем сговор? — предложил он. — Ты где остановился?

— На Пресне, — ответил Зубарев и тут же пожалел о сказанном, опасаясь, что новый Каин увяжется за ним.

— Ой, далече. Ну, идешь в кабак?

— Нет, — отказался Зубарев, — мне еще в одно место наведаться надобно. Завтра тут и увидимся. Не обманешь?

— Да чтоб мне на том свете в аду гореть, — побожился Каин и для верности укусил ноготь большого пальца.

— Смотри, а то… — не договорил Зубарев, что будет, если Каин обманет его, и неторопливо пошел в сторону Китай–города.

Дома Ванька Каин рассказал о встрече с сибиряком Аксинье. Та выслушала его и неопределенно обронила:

— Много дураков по Москве шляется.

— Он, вроде как, на дурака не больно похож, — заступился Каин.

— А мне до него какое дело? Ты взялся помогать ему, вот сам и разбирайся. — Аксинья была явно не в духе, ждала возвращения мужа и время от времени выглядывала в окно, прислушивалась к шагам на лестнице.

Иван не стал спорить с ней и завалился спать. На другой день он отправился на площадь к Сенату пораньше — с твердым намерением перехватить у входа в присутствие князя Кропоткина и вручить ему свое прошение. На площади еще не было обычных просителей, и лишь тощая фигура одного из сенатских служителей двигалась по направлению к небольшой двери черного хода в здание. Иван решил попытать счастья и окликнул его, и тут же протянул приготовленный заранее серебряный полтинник.

— Скажи, мил человек, а если разрешение на разработку золотых приисков подать надо, то куда обращаться.

— Ты, что ль, собрался золото искать? — спросил его служитель, пряча деньги в широкий карман кафтана и чуть приостановившись.

— Да нет, человек один узнать хотел.

— Пущай Петра Воробьева спросит, меня то есть, все ему и объясню, ответил тот и быстро зашагал дальше.

Вскоре небольшая площадь стала наполняться народом, и Каин заволновался, как бы ему не пропустить приезд кареты князя, выскочил на проезжую часть и весьма вовремя, поскольку из–за угла показалась запряженная шестериком знакомая карета и вскоре въехала на площадь, оба лакея соскочили на землю, откинули подножку и склонились в поклоне, торжественно открыв дверцу. Яков Иванович Кропоткин ловко выбрался из кареты, опираясь на толстую резную трость, и чуть не наткнулся на Ваньку Каина, что подскочил к нему.

— Чего надобно? — неприязненно спросил он. — Пошел прочь! — Лакеи кинулись было оттаскивать Ивана в сторону, но он увернулся от них и, припав на одно колено, подал князю свое прошение.

— Не откажите прочесть, ваша светлость, — лишь и успел он произнести, как лакеи схватили его под руки и оттащили прочь. Но князь таки принял его грамоту и засунул ее за обшлаг кафтана, важной поступью направился в Сенат.

— Смотри, боле не попадайся, а то поколотим, — лакеи отпустили Каина, но он лишь рассмеялся им в лицо и пошел с площади.

— Эй, ты куда?! — услышал он сзади знакомый голос. Обернулся и увидел пробирающегося сквозь толпу собравшихся к этому часу просителей Ивана Зубарева. — Сбежать решил? А дело мое как? — схватил он Каина.

— Дело сделано, — ответил он, чуть отстранясь и освобождая руку. Плати остальную деньгу, и мигом сведу тебя с кем надо.

— Нет, ты сначала сведи, а уж расчет потом, — не соглашался тот.

— С тобой спорить — себе дороже выйдет, — пробурчал Каин, — пошли.

Он повел его к черному ходу здания Сената и попросил одного из служителей вызвать из присутствия Петра Воробьева. Тот вскоре вышел, высоко задрав начинающую лысеть голову, и надменно осведомился:

— Слушаю вас, судари.

— Прошение с собой? — спросил Каин у Ивана Зубарева.

— Ага, — кивнул тот, — где ж ему еще быть, со мной.

— Подавай этому господину.

Иван вытащил свое прошение и робко протянул Воробьеву, раздумывая, нужно ли кланяться ему или так сойдет.

— Почему обычным порядком не подал? — сурово спросил тот.

— Ждать мне некогда, — развел руками Зубарев.

— Придется дать на расходы, чтоб дело твое ускорить.

— А сколько? — растерянно спросил Иван.