Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
– Так баба же.
– Философски пожал плечами Лавр.
– И этому голову задурила!
– Продолжал кипятиться дед.
– Наказание он готов понести! А, Лавруха?
– Так пацан же.
– Продолжил Лавр в том же тоне.
– Во-во! Войско, ядрена Матрена - бабы, да пацаны. Повоюй с такими…
– Что, деда, мои ребята в походе негодными оказались?
– А? Ребята? Нет, ничего, ребята у тебя хорошие.
– Дед принялся чистить леща.
– Особенно Митька - прямо как будто родился в седле…Учить их, конечно, еще и учить… Но так - ничего, справились.
– Батюшка.
– Прервал деда Лавр.
– Пусть посмотрит-то.
– Ага!
– Дед словно вспомнив о чем-то, снова ткнул копченым лещом в сторону сваленных на лавке вещей.
– Михайла, глянь-ка, ничего интересного там не видишь?
Мишка подошел к лавке и поворошил неопрятную груду, все было каким-то заскорузлым, словно намоченным в грязной воде, а потом так и высохшим. Мешки, маскхалаты, оружие, моток веревки, кожаная сумка, сапоги… Что-то зацепило сознание, Мишка вновь зашарил глазами по вещам и вздрогнул от неожиданности - на лавке лежал кожаный тубус! Внутри оказался свернутый в трубку лист пергамента.
– Не туда смотришь.
– Прервал мишкины размышления дед.
– Вон там, сбоку. Мишка глянул в указанное место и увидел круглую медную коробочку величиной с ладонь. Взял ее в руки и совершенно машинально нажал пальцем на выступающий металлический язычок. Коробочка открылась, Мишка откинул крышку и увидел под стеклом до боли знакомую с курсантских времен картушку магнитного компаса, плавающую в какой-то жидкости. Окружность картушки была разделена на 360 градусов, правда без мелких делений в один градус - вручную такое сделать, с нужной точностью, достаточно трудно. Стекло тоже было мутновато-зеленоватым, но пользоваться компасом в светлое время суток можно было вполне свободно. Даже сейчас, в свете свечей, основные деления на картушке различались отчетливо. Подсознательно Мишка уже был к чему-то подобному готов, но все же потрясение оказалось слишком сильным. Чуть не выронив коробочку и враз вспотевших пальцев, он дрогнувшим голосом сказал: - Компас… - О! Даже название знает! Проспорил ты, Лавруха! Подставляй лоб. 'Ну что ж, здравствуйте товарищ предшественник… Или господин? Значит, все-таки, Вы здесь, где-то рядом. Надо же, как будто весточку из дому получил… Как же нам с Вами встретиться, коллега? Вы обо мне даже и не знаете, а Ваши люди меня уже дважды чуть не убили…'.
– Михайла! Михайла! Уснул, что ли? Поди сюда, объясни-ка нам, что это за штука такая? Мишка подошел к деду и сунул ему под нос компас. Лавр приподнялся со своего места и любопытно вытянул шею.
– Ты, деда, наверно слышал, что бывают такие кусочки железа или фигурки железные, которые, если их на ниточку подвесить, поворачиваются всегда одним и тем же концом к северу.
– Кхе… Даже видел один раз! У купца из этого… Забыл, как называется. Рыбка у него такая была, на ниточке подвешенная. А! Вспомнил: из Хорезма. Так это что, такая же… такое же… - Дед явно затруднялся с определением.
– А железка где?
– Она снизу к этому кругляшу приклеена, одна или несколько, а кругляш в жидкости плавает, чтобы ничего вращаться не мешало - то же самое, что на ниточке подвесить, но так сохраннее и пользоваться удобней.
– Ага… Кхе. А написано здесь что?
– Вот это - буква 'С', означает 'север', по-нашему полночь, напротив буква 'Ю', значит 'юг', по-нашему полдень. Ну, а две другие: 'В' и 'З' - восход и закат. Мишка повернул компас, картушка слегка качнулась, но вновь приняла прежнее положение.
– Лавруха, гляди, вот диво-то!
– Это, деда, не такое уж и диво, тем более, что ты такое уже видел, только попроще сделанное. А настоящее диво - вот эта карта.
– Мишка вернулся к лавке с вещами и принес к столу пергамент.
– Ты такое когда-нибудь видел?
– Кхе, так, так.
– Дед дальнозорко отвел от себя пергаментный лист на всю длину руки и прищурился.
– Чего-то непонятно, ну-ка, объясняй.
– Вот это, синее, река Пивень.
– Начал Мишка.
– Вот Ратное, вот Нинеина весь, а вот тут, видишь, недавно добавлено - Выселки. Чертеж наших земель, но сделан давно, когда Выселок еще не было, теперь поправки вносят.
– Ага! Глянь-ка, Лавруха, как будто с неба смотришь! Ну, чудеса! Михайла, а почему все зеленое, а здесь желтые пятна и написано что-то.
– На таких чертежах зеленым обозначаются низменные места, а желтым возвышенности, а надписи - высота этих возвышенностей над уровнем… э-э воды.
– А это? Вроде бы, деревья?
– Да, этот знак говорит, что лес смешанный - есть и лиственные деревья, и хвойные.
– А это зачем?
– Дед увлекся картой, как ребенок новой игрушкой.
– Вроде бы, как сеть… Как объяснить деду смысл понятий 'меридианы' и 'параллели', Мишка себе не представлял совершенно, поэтому пожал плечами и перевел разговор на другое: - Деда! Помнишь, я тебе говорил, что нам надо будет чертеж земель Погорынского воеводства составить? Кто-то раньше нас этим делом озаботился, намного раньше. И, вот еще что.
– Мишка перевернул лист и показал деду и Лавру незаконченный план Ратного.
– Кому-то очень интересно стало, как Ратное изнутри устроено. По-моему, это не к добру.
– Так… - Дед сразу сделался серьезным.
– Соглядатаев к нам, значит, подослали. Верно говоришь, внучек, не к добру это. Понимаешь, Лавруха?
– Еще бы, батюшка, но только… Как-то это все… Чересчур, что ли.
– Как это чересчур?
– Ну… Как мы Кунье городище брали? Нашелся человек, который там бывал… - Ты же и нашелся.
– Подколол дед.
– Долго искали, умаялись.
– Ну, я.
– Не стал спорить Лавр.
– Я тебе все обсказал и этого хватило. А тут: чертежи, люди в особые одежды одетые, хитростям всяким обученные… - Кхе, одежды особые… А сам к Татьяне полотном укрывшись лазал!
– Но чертежей-то я не рисовал.
– Ага, у тебя тогда только чертежи в голове и были! Кхе! О другом и не думал! Лавр смущенно засопел и умолк, а зря, замечание его показалось Мишке весьма дельным. Такая постановка разведывательного дела, такое качественное изготовление карты, компас, сильно напоминавший своим устройством такой, каким пользуются водолазы, означали, что Ратным заинтересовалась серьезная организация, имеющая немалые возможности.
– Деда!
– Мишка попытался придать своему голосу как можно больше убедительности.
– Надо найти место, где такие вещи делают. Обязательно! Это где-то у нас - в Погорынье. Вы хоть одного живым взяли?
Дед поморщился и принялся, наконец-то чистить леща.
– Не вышло, в болото они ушли. Кхе…
– А откуда же вещи?
– Бурей их стрелой достал. Одного сразу наповал, а второго только ранил, да тот мордой вниз упал. Пока до него добрались, захлебнулся.
– Деда, их же трое было.
– Двое. Третий кровью изошел, ты ему кровяную жилу на бедре рассек. Они его через реку перетащили, да и бросили.
"Да, при разрыве бедренной артерии даже в ХХ веке не всегда раненого спасти удается… Опять допросить некого. Но предшественник нашелся! Здесь он! Почему же весточки присылать перестал? Как там доктор говорил: "Передумал, утратил возможности, погиб. А если действительно погиб, а все "артефакты", всего лишь, его наследство, которое использует кто-то другой? Но почему "люди в маскхалатах" все время крутятся вокруг нас? Нет, искать их базу надо в любом случае. В конце концов, я имею право воспользоваться наследством предшественника, если он умер, а если жив… До чего же здорово будет встретиться с современником!".
Мишка и сам не заметил как уселся за стол и ухватился за ручку кувшина с пивом. Из задумчивости его вывел голос Лавра:
– Взялся за кувшин, так наливай, чего так-то сидеть? Батюшка, ты Михайле пиво пить дозволяешь?
– Да пусть пьет…
– А я вот своим пока не дозволяю - малы еще.
– Лавр с сомнением глянул на Мишку.
– Да и Михайле рановато бы…
Тресь! Дед опять шлепнул по столу многострадальным лещом, во все стороны полетели брызги рыбьего жира.
– А отца поучать тебе, Лавруха, не рановато ли?
– Да что ты, батюшка…- Лавр явно не ожидал от деда подобной реакции.
– Разве ж я поучаю? Просто молод еще…
– Это ты молод еще мне укоризны делать! А Михайла уже поболее десятка ворогов уложил, а я его уже трижды в уме хоронил…
"Вот те на! Ай, да дед! А ТАМ… Восемнадцатилетних мальчишек под огонь в Афган посылали, а когда те возвращались, им в магазинах водку не продавали, мол двадцати одного года нет. Горбачевская борьба с пьянством: под пули послать можно, а спиртного нельзя. Да еще всякие сволочи кричали на ребят, что они ордена на рынке купили. Не нашлось на генсека пятнистого вот таких дедов в ЦК, и пробалабонили государство".
– Ты Михайлу с Кузькой и Демкой не ровняй!
– Продолжал внушение дед.
– Будь он года на два постарше, я бы ему уже меч навесил, как полноправному ратнику! А ты тоже!
– Неожиданно переключился дед на Мишку.
– К мужам за стол сел без приглашения, да еще и за кувшин сразу ухватился! А вот я тебя сейчас этой рыбиной, да по сусалам!
– Виноват, господин сотник!
– Мишка вскочил из-за стола и снова встал "во фрунт".
– Задумался!
– Кхе… Задумался он. Совсем распустились: один отца поучает, другой мысли думает… всякие. А тут такие дела заворачиваются, что даже и не знаешь за что хвататься. Мало нам того, что свои смутьяны на нас ножи точат, так еще один ворог под боком вылупился, да еще и непонятный какой-то…
Дед помолчал, махнул Мишке рукой, чтобы тот сел и принялся объяснять.
– Михайла-то не помнит, наверно, совсем мальцом был, а ты Лавруха припомни-ка, как лет девять или десять назад от нас холопы скопом сбежали. От нас тогда тоже один ушел, Еремой звали. Коня свел и девку соседскую уволок - старшую сестру Прошки… Как ее звали-то?… Запамятовал.
– Двенадцать.
– Неожиданно вставил Лавр.
– Что двенадцать?
– Удивился дед.
– Я девку вспомнить не могу, а ты "двенадцать"!
– Двенадцать лет назад это было - пояснил Лавр.
– Примерно в это же время, как раз пахать сеять собирались. Вспомни, батюшка: в том году, как раз Великий князь помер.
– Ну, так двенадцать.
– Не стал спорить дед.
– И помнишь, Лавруха, чем все кончилось?
– Еще бы не помнить! Подо мной тогда коня ранили, как без убитых обошлось, не знаю. Погнались-то без броней, кто в чем. У Панкрата с тех пор левая рука в локте не гнется, торчит, как палка. Ефрему Кривому чуть второй глаз не вышибли, Пузану стрела…
– Ладно, ладно, вижу, что помнишь.
– Перебил дед.
– А место, где мы под стрелы угодили, помнишь?
– Лес какой-то дурной там был, батюшка. Половодье давно кончилось, а в том лесу воды коням по колено.
– Вот!
– Дед назидающе вздел к потолку рыбий хвост.
– Эти "пятнистые", за которыми мы в этот раз гонялись, тем же путем уходили! Только там уже не лес залитый, а настоящее болото - лес за восемь лет весь сгнил, а болото разлилось так, что конца не видно. Я еще тогда засомневался, когда понял, что след к Нинеиной веси от брода идет, беглецы-то тогда тоже через нее уходили. Но в этот раз, они весь стороной обошли, а дальше двинули так же, как и восемь лет назад. Ну и что вы об этом думаете?
– Ну, лес-то могло от бобровой плотины залить, хотя вряд ли… - Начал Лавр.
– Да не про лес я спрашиваю!
– перебил дед.
– А про то, почему от нас бегают все время в одну и ту же сторону? Зимой-то помнишь: те, что в белом были, они за нами шли. Я думал на нас опять напасть собирались, только подмоги ждали, а может быть, им просто по пути с нами было? Мы - домой, а они Ратное стороной обошли и к тому болоту подались.
– Д-а-а… - Лавр задумчиво почесал в затылке.
– А мы тех мест почти и не знаем, как-то и не ходили в ту сторону никогда.
– Ходили.
– Поправил Лавра дед.
– Только давно - тебе года два было. Капище сожгли бесовское. Девок там, как раз была тьма, таких, что в возраст замужества вошли. Им там на идоловом рожне девство рушили - обряд такой языческий…
– Батюшка, при мальчишке-то о таком… - Нерешительно прервал отца Лавр.
– Да что ж ты меня, Лавруха, сегодня все поучаешь-то? Совсем очумел? Или больно умным себя воображаешь? Так я тебя быстро…
– Деда, - торопливо вмешался Мишка - а в какой стороне это от Ратного?