Отрок (XXI-XII)

Между тем рейсы от реки к огороду продолжались, деревянные ведра, напитываясь водой становились все тяжелее и тяжелее, Мишка почувствовал, что опять заныл правый бок.

–  Давай-ка, Юль, передохнем немного, что-то я запыхался, с разговорами.

–  Давай. Все ж-таки побился ты крепко, повезло, что кости не переломал. Не болит нигде?

–  Нет.
– Решил не признаваться Мишка.
– Так, запыхался немного.

–  А за Александра отомстили?

–  Что? А, да. Другой боярин - Михаил Юрьевич - так этого Дантеса приложил… Но это уже совсем другая история.

Посидели на бревнышке, помолчали. Юлька о чем-то задумалась, Мишка прислушивался к тому, как постепенно затухает ноющая боль в боку. Вставать и снова браться за ведра не хотелось, да и бочки были уже наполнены на три четверти.

–  Юль, теперь ты чего-нибудь расскажи. Помнишь, как ты про Макошь мне рассказывала? Интересно было.

–  Да не знаю я никаких историй книжных. Не про болячки же тебе рассказывать? Слушай!
– Вдруг встрепенулась Юлька.
– А про лечение в твоих книгах ничего нет?

"Ну вот, хоть на пупе перед ней вертись, а она все равно на медицину разговор свернет. Эх, ей бы, хотя бы, учебник анатомии, да где его возьмешь?".

–  Нету, Юль, если бы попалась, сразу бы тебе принес. Постой, а ты читать-то умеешь?

–  Да что ж я дура набитая - Оскорбилась Юлька.
– Можно подумать, на все Ратное ты один грамотный. Совсем очумел там со своими дуроломами! Тоже мне, мудрец, других так и за людей не считаешь!

–  Юль, я же только спросил…

–  Да ну тебя! Так хорошо было…

Юлька нахохлилась и отвернулась.

–  Ну прости дурака, Юля, хочешь я тебе про отца всех лекарей расскажу?

–  Да ну тебя… Про какого отца лекарей?

–  Про лечение мне книжки не попадались, а вот про лекаря знаменитого я в одной книге читал. Звали его Гиппократ и жил он полторы тысячи лет назад в Греции. Греки почитали Гиппократа лучшим лекарем в мире, а он считал, что медицина - лекарское дело - благороднейшее из всех искусств. За великие знания и мудрость греки называли его "отцом медицины"

Мишка попытался припомнить еще что-нибудь, но ничего кроме клятвы Гиппократа в голову не пришло.

–  Гиппократ придумал лекарскую клятву, которую должен был приносить каждый, кто выучился лечебному делу. Начиналась клятва с поминания греческих богов - греки тогда еще не были христианами. Потом шло обещание почитать своего учителя, как отца, а всех лекарей - как братьев. А дальше там шли такие слова:

"Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимому у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно также не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду проводить свою жизнь и свое искусство. Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.

Чтобы при лечении - а также и без лечения - я ни увидел и ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена; преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому".

Юлька слушала очень внимательно, изредка шевеля губами, словно повторяя за Мишкой, а он мысленно поминал добрым словом своего школьного учителя истории, заставившего своих учеников выучить клятву Гиппократа наизусть.

–  Правильная клятва!
– Подвела итог Юлька.
– Только непонятного много.

–  Что непонятно?

–  Какие это у него могли быть любовные дела с мужчинами?

"О, Господи! Неужели еще и про гомосеков ей рассказывать? Нет уж, я - пас!".

–  Так лекарями же и женщины бывают. Клятву-то Гиппократ для всех сразу придумал.

–  А, ну да! А что это он обещал не давать женщинам? Я не разобрала.

"Блин, ну кто Вас, сэр, за язык тянул? Объясняйте теперь!".

–  Абортивный пессарий это - зелье такое, чтобы плод из чрева вытравливать.

–  Неужто дуры такие есть?

"Дите Вы еще, леди Джулия, ох дите!".

–  Ну, Юля, в жизни всякое случается.

–  Все равно, нельзя! Это все равно, что убийство! Правильно он это запрещал! А вот насчет камней - глупость. Зачем их вырезать, если травами растворить можно?

"Опля! Утраченные секреты народной медицины? Где только у человека камней не бывает: в почках, в желчном пузыре еще где-то… Не помню. А оказывается в домонгольской Руси их травами растворять умели! Эх, рецептик бы добыть, да Максиму Леонидовичу переслать!".

–  Не знаю, Юль. Наверно не умели еще камни растворять, все-таки полторы тысячи лет назад дело было.

–  А какими богами он клялся?
– Продолжала допрос Юлька.
– Велесом, Сварогом, Даждьбогом?

–  Нет, Юль, у греков свои боги были. Был солнечный бог Аполлон. Он был покровителем поэзии, музыки, прорицаний… еще, кажется, строительства, а, вдобавок, еще и медицины. А вот его сын Асклепий был покровителем одних только лекарей. У Асклепия, или по-другому Эскулапа, были две дочери: Гигиена - богиня здоровья и Панацея - целительница всех болезней.

–  Хорошие боги, полезные - констатировала Юлька и вдруг повернула разговор в совершенно неожиданное русло: - И от таких богов греки отказались ради Христа, который плоть умерщвлять велит? Они что, с ума все посходили?

Мишка от такого поворота разговора слегка опешил. Столь утилитарного подхода к вероисповеданию он не ожидал даже от зацикленной на медицине Юльки.

"И что прикажете отвечать, сэр? Рассказать о физиологе Павлове, который в детстве воспитывался в монастыре и до конца жизни был глубоко верующим человеком? Ага, еще и про условные рефлексы, да про электрическую лампочку, от которой у собаки слюна текла. Хотя… Христос же тоже лечил".

–  Плохо ты, Юль, христианское учение знаешь. Иисус Христос тоже больных исцелял, даже умерших воскрешал. Просто христиане считают, что дух должен быть сильнее плоти, что тварное начало в человеке…

–  На дружка своего попа посмотри.
– Перебила Юлька - он свою плоть до того довел, что скоро духу держаться не в чем будет. Помер бы весной, если бы не тетка Алена. А он, вместо благодарности, ее все время за распутство попрекает. А она же не виновата, что совсем молодой овдовела. Попробуй ей жениха нового найти, если рядом с ней любой ратник мелким кажется. Вот тебе дух - пальцем ткни и рассыплется; и вот тебе плоть - этот самый дух от смерти спасла!