Отступник-3

— Я всё понял, государь. И благодарен, что вы решили не использовать меня втёмную. Обещаю, через год бритам придётся подогнать целый флот, чтобы сковырнуть меня оттуда. И они обделаются.

— Мне нравится твой настрой, — вновь хмыкнул царь.

— А мне понравился Барбадос. Давно подумывал пожить в тропиках. Барбадос для этого отлично подходит, — заверил я.

— Ну вот и порешили. Хм. Даниил Андреевич Как думаешь, а ведь такому молодцу, невеста добрая к лицу? — вдруг ни с того ни с сего переключился царь.

Мне только и осталось переводить удивлённый взгляд с Рюриковича на Наумова и обратно. Это что же, меня сейчас и женить станут?

— Свадьба дело хорошее и правильное, — поддержал царя жандарм.

— Вот и я так думаю. Ну как, Фёдор Максимович, какая из боярышень на балу тебе приглянулась? — спросил Дмитрий Четвёртый.

— То есть, тот парад невест был неспроста?

— Рода может и захудалые, зато все древние, — начал пояснять Наумов. — Скорее рано, чем поздно вы будете претендовать на великокняжеский стол Барбадоса. Вы отступник и это никак не исправить. Зато древняя и чистая боярская кровь, будет хорошей поддержкой для ваших детей.

— Вообще-то, я уже нашёл себе будущую супругу.

— Я не позволю случиться этому браку, — покачал головой Дмитрий Четвёртый.

— Отчего же, государь? — удивился я подобной категоричности.

— Род боярина Горина появившийся милостью царя, который тут же пресёкся. Это плохая политика, Фёдор Максимович, — покачав головой пояснил Наумов.

— С чего бы ему пресекаться?

— С того, что одарённые бесплодны. Это общеизвестный факт, — пояснил жандарм. — Так что, вы можете сохранить вашу любовную связь с Анастасией Ильиничной, но жениться вам придётся на другой.

— Вот значит как.

— Увы.

— А если через год она разрешится бременем?

— Если бы да кабы, во рту выросли грибы, — хмыкнул царь.

— И всё же.

— Этот наглец определённо мне нравится, Даниил Андреевич, — тряхнул головой Рюрикович. — Вот тебе моё царское слово, боярин — коли Анастасия благополучно разрешится от бремени, хоть мальчуганом, хоть девочкой, свадьбу играть станете здесь, в моём дворце.

— Договорились, государь.

— Договорились, — хмыкнул Дмитрий Четвёртый. — Я тебе сейчас свою волю высказал.

— Слушаюсь, государь, — с поклоном поправился я.

— Вот и ладно.

Ну что, сказать, вызов к царю оказался неожиданностью. А вот результат вполне предсказуем. Всё практически в точности, как я себе и представлял. Даже то, что Русское царство должно было в скором времени потерять Барбадос не стало для меня сюрпризом. Коль скоро об этом рассуждают молодые повесы на балу, то подобные разговоры имеют под собой основание. Ну не свои же мысли озвучил тот, как выяснилось, княжич.

А вот завершение беседы откровенно удивило. Факт бесплодия одарённых может и общеизвестный, но похоже, что всё же в узких кругах. Потому что ни реципиент ни я, ни о чём подобном не слышали. В свете этой новости, становится понятным отчего Настя всё время уходит от ответа.

— Как всё прошло? — встретила она меня в номере гостиницы.

— С некоторыми вариациями, но вполне ожидаемо. Мои выводы подтвердились, я интересен царю именно в том амплуа, в каком и думал.

— Уверен?

— Ну, коль скоро он сам сообщил мне об этом, то сомневаться не приходится. Тем более, что он вдруг решил выступить в роли моего свата.

— То есть, атака бояр с дочерьми это его рук дело?

— Я отступник, и даже тот факт, что являюсь личным вассалом государя, не делает меня настолько желанной добычей. Поэтому царь сделал ставку на захудалые роды, не способные сказать ему нет.

— Нужно отдать ему должное, он предоставил тебе выбор, — присев к трюмо, заметила она.

— Говоришь так, словно готова принять мою женитьбу на другой.

— Не скажу, что мне это по душе, но я одобрю любой твой выбор. Если после женитьбы ты решишь сохранить нашу любовную связь, так тому и быть. Если нет, то я стану самым верным твоим другом и соратником.

— Ты не соглашаешься выйти за меня потому что бесплодна? — в лоб спросил я.

— Бестактный вопрос, — на секунду замерев, а после вновь берясь за пудреницу, произнесла Настя.

— Возможно. Но это не ответ.

— Горин, а что за семья без детей? К тому же, какое у нас будущее? Если нас не убьют, то я проживу гораздо дольше тебя. Как бы ни был долог твой век, я увижу как ты состаришься и умрёшь, после чего останусь одна.

— Тот одарённый якут. Он ведь хотел похитить тебя, чтобы иметь одарённых детей.

— Обычный невежда живущий в медвежьем углу и не знающий о природе Силы даже тех крох, что известны гильдии одарённых.

— Я конечно не могу утверждать с уверенностью и мне не помешало бы осмотреть тебя ни как любовнику, а как врачу. Однако есть некоторая доля вероятности, что ты всё же сможешь забеременеть.

— Ты ещё и доктор, — нервно хохотнула она.

— Ты даже не представляешь, насколько много я знаю и умею. Я конечно не одарённый, но сведущ во многих науках. Если пожелаю, то вообще могу перевернуть с ног на голову весь этот мир.

— Ты так говоришь «этот мир», словно есть ещё какой-то, — глядя мне прямо в глаза, произнесла она.

— Есть. И не один, а тысячи. Быть может и миллионы.

— Либо ты говоришь правду, либо сам веришь в то, что говоришь. И это уже не в первый раз, — не отводя взгляда, сказала она.

— Хм. Похоже пришла пора рассказать тебе всю правду. Думаю, ты готова принять её.

И я рассказал. Выложил всё без остатка. Впрочем, времени это заняло не так много, как могло бы показаться. Настя не проявляла излишнего любопытства относительно иных миров, как и моего родного. Её мало интересовало единое информационное поле земли, которое, как подозреваю, местные называли Эфиром. Возможно и скорее всего, после у неё найдутся сотни вопросов, но сейчас она старалась просто принять сказанное мною…

— Хм. Трудно поверить в то, что ты говоришь. Но с другой стороны, это объясняет всё то, что удивляло меня прежде. Признаться, я уж решила, что ты не только не поддаёшься зачарованию, но способен обмануть даже одарённого. А ты оказывается, просто говорил правду.

— Так и есть.

— Значит, ты никогда не отступался от рода. Ты просто не считал себя его частью, — задумчиво произнесла она.

— И никогда не обманывал тебя, говоря о своей любви.

— Ты уверен в том, что можешь подарить мне материнство?