Овидий
Шрифт:
– А эти со свиными рылами и есть орки? – спрашиваю.
– Тише тише, - выпучив глаза, шепчет он.
– Нет, мы же собирались выпить! Я пока не выпью никуда не пойду.
– Не уверен я, что это хорошая идея, - с опаской Малк посматривает на завсегдатаев таверны. – Сегодня тут прямо не протолкнуться. Обычно гораздо свободнее. – Говорит он как можно тише, что его не услышали.
– Не ссы малой, ты же со мной, не будь я сэр Овидий! – громко отвечаю ему. – Трактирщик неси чего-нибудь да побыстрей.
Падаю за самый чистый стол. Малк присаживается с краю. К нам подходит жирный
– Чего желаете, - хрюкает он.
– Выпивки и еды, да побольше. Неси всё что есть! – вспоминаю, что свой кошелёк отдал девочке. Перевожу взгляд на полурослика. – Малк, у тебя можно деньжат одолжить, сам знаешь, я на мели.
– Да-а-а, - неохотно протягивает он мне свой кошель.
Трактирщик прикидывает, что можно подать:
– Есть баранье рагу, есть речная сельдь, пара фаршированных рябчиков.
– Я же сказал, тащи, что есть и выпивку, да побольше! Я так голоден – быка бы проглотил.
Отсчитываю ему несколько монет. Он кланяется и убегает. Через минуту прибегает такая же со свиным рылом, только девушка и поджигает лучиной свечку, протирает стол сухой тряпкой, правда он от этого не становится чище, а выглядит как самый жирный поднос из рекламы чистящего средства и запах соответствующий. Мне неприятно даже прикасаться к такому столу. Но хозяйка улыбается, улыбаюсь и я ей в ответ.
Приносят еду. Горсть бараньих рёбрышек, состоящих из сплошных костей. На стол ставят кварту браги. Осушаю до дна, у меня зверский аппетит и жажда.
Жаркое из зайца, надоела эта зайчатина. Ещё одна кварта пива.
– Эй, а есть что покрепче, - возвращаю кварту хозяйке. Выносят бутылку чего-то прозрачного типа самогона и две кружки.
– Алхимическая водка, – говорит, улыбаясь, трактирщик, - редчайший эксклюзив.
Я пригубил: самогон, чистый самогон.
– Пойдёт, - наливаю полкружки себе и четверть полурослику.
– Давай, - говорю, - научу тебя пить по-нашему.
Кивает. Безотказный парень.
– Теперь закусь. Закусь это главное, - кладу перед ним пару лепестков лука, кусок лепёшки и баранье рёбрышко.
– Смотри, - говорю, - задерживаешь дыхание, пьешь залпом, но не выдыхаешь, а сразу закусываешь. Только закусываешь много. Понял?
– Понял? – кивает, наверное, ничего не понял.
– Вздрогнули.
Я залпом осушил свою кружку, мне даже закусь не нужна, откусываю немного зелёного лука. А он весь скривился, глаза выпучил и бешено головой крутит.
– Закусывай, бегом закусывай, - говорю, а сам смеюсь. – Ничего научишься.
– Между первой и второй… – снова наливаю.
– Я, наверное, откажусь, - пытается закрыть свою кружку ладонью Малк, но у меня так просто не соскочишь.
– Ты меня уважаешь? – говорю. Кивает, - а раз уважаешь, значит пей.
Закусь ему подготовил, маринованный огурчик добавил и пол ложки рагу. Главный секрет – это закусь, её всегда должно быть много.
– За родителей, - говорю, а сам вспоминаю, что у него родителей то нет.
– Не чокаясь, - добавляю.
Залпом выпиваем, я опять закусываю зелёным лучком, а он беспощадно поглощает яйцо, сваренное в мешочек.
– Третий тост, - говорю,
а сам себе напоминаю: «Не слишком ли мы быстро пьём».– За любовь. Чтобы каждый из нас в своей жизни имел такую любовь, за которую не жалко и умереть.
Встаю. И то, что я встал, переполошило полтаверны. Даже трактирщик испугался, что я сейчас буянить начну. Но я лишь залпом осушаю кружку самогона и, закусив хлебушком, сажусь на свой табурет. А вот полурослика развезло, так развезло, не успел он с закусью.
Допил он рюмку и загрустил.
– Эй, - говорю, - ты чего.
А он чуть не плача:
– Я как услышал про любовь, так про неё и вспомнил.
«Сейчас начнётся».
– Была такая девушка. Видел я её всего один раз и не смог глаз оторвать. Вся сияет, светится, как вы или даже ярче. А ноги, какие же у неё ноги, так бы каждую расцеловал по отдельности. Я тогда на шахте работал. Там кроме меня больше полуросликов не было, не выживали, даже гномы и дворфы копытились. В общем, выхожу я из шахты, а тут она, как звезда сияет ярче солнца. И зачем она мне улыбнулась? У меня сразу сердце прихватило, как только я понял, что, такому как я никогда не быть с такой, как она.
– Это почему же. Никогда не говорит никогда. Всё ещё может быть.
– Оказалось, что она королева, невеста нашего короля. Они с супругом мимо проезжали и возле шахт остановились. И зачем она мне тогда улыбнулась? Лучше бы посмотрела на такого как я, и рассмеялась мне прямо в лицо. Тогда бы я пошёл на пруд и утопился, не зная как мне дальше жить. Сэр Овидий, а может, мне сейчас утопиться? Зачем такая жизнь, если в ней нет любви, и никогда не будет. Мне без неё всё равно не жить.
– Ты потерпи до утра, ночью топиться нельзя. Утром протрезвеешь и утопишься. – Мне прямо смешно, столько лет, видать, он это в себе держал и после третьей рюмки всё как на духу вывалил. А смотрю я и сам уже наклюкался. Надо сходить отлить, что ли, место для новой выпивки освободить.
Пошатываясь, подхожу к уборной. Легонько толкаю дверь. Не заперто, захожу внутрь. Слепит яркий свет неоновых ламп и белоснежный блеск кафеля. Подхожу к писсуару, в нём лежит ароматическая таблетка от запаха. Вода сама включается и смывает за мной. Возвращаюсь к зеркалу, набираю жидкого мыла и тщательно вымываю руки. У меня привычка мыть руки после туалета. Подставляю ладони под сушилку, параллельно смотрю на себя в зеркало. Глаза красные, конечно целую ночь на компе играл и не выспался. Умываюсь несколько раз. Потом вытягиваю бумажное полотенце. Наконец-то их повесили, без них было хуже, приходилось руки об штаны вытирать. Бросаю прощальный взгляд на зеркало. Поправляю волосы и выхожу.
Опять я в засаленной таверне. Кругом едва мерцают свечи. После такого яркого света не сразу могу привыкнуть к царящему вокруг полумраку.
«Стоп! А где это я только что был?»
ГЛАВА 9
Поворачиваюсь на сто восемьдесят, резко открываю дверь – там темно. Заваливаюсь, лбом бьюсь об какую-то полку, ногой вступаю в кадушку. На голову с грохотом обрушивается медный таз, высыпается мешок с мукой. Подлетает хозяйка с лучиной.