Падающий цветок

Наконец-то я остаюсь наедине и закуриваю, пуская никотин по венам и успокаивая нервы. Закрываю глаза, пытаясь понять, почему на душе вдруг стало так тревожно. Сердце предательски слишком быстро стучит. Нутро пытается что-то сказать мне. Вот что?

Может быть все дело в странном мальчике?

Абда. Нужно закончить с ней.

Выбрасываю окурок и направляюсь в свой кабинет.

Няня все это время ждёт меня в кабинете, расположившись в кресле перед моим столом. Она сидит совсем тихо, почти не двигаясь в напряженной позе.

– О чем ты хотела поговорить? У меня немного времени. – обхожу стол и сажусь. Обмираю, посмотрев на неё. Абда смотрит на меня застекленевшими глазами, из ее груди торчит серебряная рукоятка кинжала.

Няня мертва.

+++

Человек, посмевший нанести такой удар во дворце заслуживает только смерти. Его участью займётся Рафхат и его ищейки.

Я не могу оторваться от бледного лица Абды, на котором замерло удивление. Что же ты увидела, что была так шокирована, или кого? Тот, кто это сделал – был одним из нас. Чужих во дворец бы не пустили.

В голове крутится ее голос. Что-то случилось и она хотела поговорить со мной. Рассказать то, из-за чего ее убили.

– Почему все самые отвратительные вещи во дворце, так или иначе связаны с тобой, Ахмед? – папа не удерживается от комментария, испепеляя меня взглядом. Никак не отвечаю ему, просто закуриваю и отхожу в сторону. От него хорошего во век не услышать.

Абда хотела рассказать, что-то о Виктории, о ее местонахождении. Больше у неё не могло быть тайн. Она жила чужими жизнями, гаремом. Своих секретов у неё не было. А значит…

У меня пересыхает во рту. Я злобно щурюсь, пытаясь сформировать поток мыслей во что-то вразумительное.

– Эмир? – детский голос заставляет меня опустить взгляд на маленькую фигурку, нетерпеливо дергающую меня за рукав. На удивление, мальчик меня не раздражает. Он ловко обошёл всю охрану. – Можно поиграть со львом?

– Уже ночь, Мустафа. Тебе пора спать. – мальчик обижено надувает губы. Вздыхаю, пытаясь найти Зейда взглядом. – Что ты тут вообще делаешь один?

– Завтра мы уезжаем. Я хотел еще раз увидеть Шархана. – он сжимает пальцами рукав. Удивляюсь, какие же у него маленькие Ноготочки и пальчики. Меня бы умилило это, если бы я не был таким черствым и бездушным.

– Слушай… - пытаюсь помягче отправить мальчика к своему отцу. Мне только его сейчас не хватало. Тем более меня ждёт Джанна, я обещал прийти к ней. Но глядя в бездонные глаза, умоляюще смотрящие на меня, чертыхаюсь и развожу руками. Мальчик победоносно подпрыгивает. Маленький манипулятор. – Пошли.

Увожу подальше его от суеты у моего кабинета и веду в оранжерею, где стоит клетка с Шарханом. Всю дорогу мальчик хранит молчание, просто идёт рядом. Только у самой клетки, берет меня за руку. Вкладывает свою руку в мою. Его маленькая ладошка обжигает мою руку, вызывая непонятные трепыхания, он взволновывает меня.

Мустафа подходит к клетке и протягивает руку между прутьев. Мне приходится резко его оттянуть.

– Нельзя совать руки в клетку, могут и откусить.

– Не откусит. Он мой друг. – убежденно заверяет мальчик и улыбается. – Смотри…

Почуяв наш запах, Шархан подходит к клетке и шумно обнюхивает нас, Мустафа проворно кладёт на него руку и чешет как кота. Мальчик не испытывает и тени страха перед царем животных. Воспринимает его как домашнего кота. Усмехаюсь.

– Ты точно сын своего отца? – тихо говорю больше себе, чем ему.

– Мама называет меня его ксерокопией. – мальчик точно не понимает значение этого слова.

– У твоей мамы хороший юмор. – усмехаюсь и присаживаюсь на корточки рядом с ним, наблюдая за его счастливым лицом. – А сколько тебе лет?

Мальчик выставляет вперёд два пальца, и я удивленно вскидываю брови вверх. Он кажется намного старше своих лет. Очень смышленый ребёнок.

– А тебе? – он переносит своё внимание на меня и смотрит в упор. После чего протягивает руку и ощупывает мое лицо, проводит указательным пальцем по векам. – Как у меня глаза…

– Пальцев не хватит, чтобы показать. – отшучиваюсь и перехватываю ручку. Этот ребёнок любит все ощупывать. Узнает мир тактильно. Глаза у малыша и вправду Аль-Мактумовские. Ярко-зелёные. У моего сына были бы такие же.

Повинуясь порыву, прикладываю руку к его розовой щеке. Впервые, я чувствую в себе родительский инстинкт.

– Убери свои руки от моего сына! – гневный Зейд стремительно выходит из дворца, испепеляя меня одним взглядом. – Не хочу, чтобы ты его трогал и говорил с ним наедине.

Нехотя убираю руку от щеки мальчика, который напротив испуганно прижимается ко мне.

– Не стоит так говорить с Эмиром. – предупреждаю его, испытывая раздражение, впрочем, как и всегда в его присутствии.

– Мустафа. – Зейд окликает сына и оттягивает его от меня, беря на руки. – Нам пора идти. Великому Эмиру пора спать!

– Пока, лев. – говорю ему на русском, вспоминая, что мальчик знает его от матери. На прощание он машет мне рукой и звонко восклицает на русском:

– Пока!

Зейд, не оборачиваясь и не останавливаясь, уходит, но я замечаю, как его передергивает.

Прихожу к Джанне уже под утро, накачавшись водкой и виски. Она послушно продолжает сидеть в прозрачном халате в свете почти догоревших свечей. Ей очень идёт белый цвет. Она выглядит все также непорочно.

Тяжёлые волосы прикрывают грудь, спадая завивающими прядями.

– Ты долго. – обиженно говорит она, теребя подол халата. – Слишком долго…

– Слышала новости? – сажусь на прикроватный стул, не решаясь сесть рядом с ней. По опухшим глазам понимаю, что слышала. – Я хочу уехать отсюда, не хочу больше жить во дворце. Закончу дела здесь, и мы переедем в дом на искусственном озере. Там мы попробуем быть семьей, и заведём детей.

Веко еще горело от прикосновения пацана. Может быть ребёнок спасёт меня от алкоголизма и бессмысленного прозябания? Мне понравилось общаться с мальчиком, он дарил тепло и что-то еще, щемящее сердце. Забытое три года назад чувство.

Глава 10. Зов крови.

Вика.

Мое сердце разрывалось от страха. В голове, словно пчелиный рой, суетятся навязчивые мысли, не дающие мне покоя. Мне мерещилось, что за мной идут люди Аль-Мактума, спешат за моей головой.