Падение Света

Выйдя из шатра, он наткнулся на Ребла. Тот тоже надел доспехи, в спутанной бороде сверкала невеселая ухмылка.

— Как будто страхи свои надел, верно, Варез? — Он постучал костяшками пальцев по ножнам у бедра. — И эта штука. Побери Бездна, она жаждет испытать мой нрав.

— Она?

Тот пожал плечами: — Наверное, так бывает с женой. Красуется в руках — а потом как начнет рубить.

Покачав головой, Варез сменил тему. — Я должен быть на встрече капитанов.

Глази Ребла сузились. — Прикроешь Ренс, верно? Ну, это был вопрос времени.

— Почему?

Сержант отвел глаза и снова пожал плечами: — А я иду к дозорам. Нужно пройтись, привыкнуть к тяжести. Шлем ненавижу сильней всего — в проклятой башке и так довольно голосов.

— Найди Листара и патрулируйте вместе.

Ребр склонил голову набок. — Для труса ты слишком предан, Варез. Трудно понять. Я не жалуюсь, сир. Скорее напротив. Интересно наблюдать…

— Достаточно, Ребл. Лучше слушай доспехи и меч. Грядет битва, но я не стану в передний ряд. Помни это. Галар понимает достаточно, чтобы держать меня подальше от драки. Но вы с Листаром — все офицеры и вожаки взводов — вас ждет нечто иное. Верность не поставит меня рядом с вами.

В глазах Ребла промелькнуло что-то мерзкое, но он тут же улыбнулся. — Никто не собирается ставить тебе статую, сир. И даже писаный портрет, чертов бюст и так далее. Ты Варез, и мы это помним.

Варез кивнул: — И хорошо.

— Так или иначе, — продолжал Ребл, — я искал Листара, но не нашел. Хотя сделаю еще круг, посмотрю у палаток и еще где-нибудь. Он должен показаться.

Варез смотрел в спину Ребла. Солдаты готовились к завтраку. Разговоров слышалось мало, никто не выходил из палаток в доспехах, хотя перевязи и пояса солдат несли клинки. Неужели всё так просто? Оружие сделало мужчин и женщин солдатами?

Варез перекатил плечами, избавляясь от постоянной боли в спине. Тяжелая кольчуга не помогала исцелению, закругленные железные эполеты, словно черепица на покатой крыше, оттягивали мышцы шеи.

Он привык к взглядам во время хождения по лагерю. Презрению не нужны слова. Ножны для меча были те самые, данные Кастеганом, и он нашел извращенное удовольствие в ношении клейма. В ночных речах Ренс мало смысла. Кошкам нужен вождь получше. Его поступки в день освобождения были всего лишь последним спазмом чести, в следующий миг угасшей под гнетом неоспоримых истин.

Память о сокрушившей череп Ганза лопате стала несмолкающим отзвуком, навязчивым, как все мерзкие переживания. «Он так и не увидел. Нет, Ганз полнился похотью, яростно нападая на женщин, которые не способны были защищаться. Так он поступал и со мной. Тысячи мелких пакостей, и я мог бы составить тяжелый том оправданий и обоснований.

Но скажу правду. Я просто увидел шанс и воспользовался им.

Он так и не увидел лопату. Вот почему я ударил. Старый Варез, трус, но не дурак. Нетрудно ошибиться. Но страх парализует возможностями, а в тот день он на миг пропал. Я даже не успел рассердиться. Все думают, что я действовал быстро, боясь страха, боясь, что он остановит меня».

Да разве все эти тонкости имеют хоть какое-то значение?

Он подошел к командному шатру. Один из охранников, старый солдат, увидел его и ощерился, но промолчал, не мешая войти.

— Лейтенант Варез! Присоединяйтесь к нашей утренней трапезе, просим!

Это говорил капитан Празек. Варез застыл, сделав шаг внутрь, потому что капитаны сидели за столом с Ренс. Женщина была напряжена, тарелка перед ней не тронута. В красной руке кружка с теплым вином, прижатая к животу — пар поднимался в лицо, словно дымовая завеса. Она посмотрела на Вареза без выражения.

Датенар склонился, подтаскивая еще один стул. Варез остался стоять. — Извините, сиры, но ваша гостья из моих подчиненных. Я счел себя обязанным присутствовать, если вопрос зашел о дисциплине.

— Достойное намерение, лейтенант, — отозвался Датенар, а жующий Празек пробурчал согласие. — Ну же, садитесь. Мы надеемся, зная добродетели имитации и давление конформизма, что зрелище приема пищи родит в гостье известное влечение и ослабит напряжение.

— Похоже, она умнее, нежели мы ожидали, — заметил Празек, превративший жевание в представление. — Здешняя колбаса — живая насмешка над нашими претензиями. Но, — добавил он, натыкая вилкой очередной кусок, — уверен, что, оказавшись в яме моего живота, она останется молчаливой и ненавязчивой до нового появления на свет.

— Едва ли этот образ улучшит нам аппетит, — упрекнул Датенар. — Или ты лучше нас знаешь, из чего готовят повара?

Предназначенный Варезу стул отличался от обычной походной мебели, у него были даже резные подлокотники. — Может, — начал он, садясь на оказавшееся неудобным сидение, — пора обсудить причину вызова сержанта Ренс.

Празек помахал пронзенной колбасой. — Уверяю вас, лейтенант, что повод, при всех его неизбежных сложностях, требует сытого желудка. В конце концов, мы должны отыскать способ превратить преступление в праведный поход…

— Месть в добродетель…

— Одержимость в обряд. — Празек хмуро взглянул на мясо и сунул в рот. Принялся жевать.

Варез перевел взгляд на второго офицера. — Не понимаю.

Ренс откашлялась и сказала: — Дело об убийствах сир. Расследование, к которому вы вроде бы утратили интерес. Вот почему я приходила ночью — давая шанс действовать до капитанов. — Она хмурилась. — Была уверена, что вы нашли убийцу, но по каким-то соображениям не хотите закончить дело.

Варез всмотрелся в нее. — Я сдался, потому что это бессмысленно.

Она отвела глаза.

«Побери меня Бездна, какой глупец!» — Как ты перетаскивала тела, Ренс? А как насчет страха при виде крови?

— Ничего не могу сказать, сир, потому что не помню. Я просто просыпалась в палатке, на руках кровь. Находила меч обнаженным, но тщательно вытертым. — Она замешкалась. — Оттирала как могла. Похоже, та привычка меня и выдала.

Варез покачал головой: — Мы перепутали одержимости, решили, что дело в преступлении очень давнем.

— Началось давно, сир, но и тогда это была только необходимость. Не люблю вида крови. Ненавижу ощущать ее на себе. — Выпрямившись на стуле, она опустила кружку. — Было бы лучше, сир, если бы меня арестовали вы.

Варез вздохнул: — Ты оставила мне мало выбора. А капитаны теперь отлично разглядели и степень моей некомпетентности.

— Я не одна, — сказала Ренс. — В теле, что вы видите, я не единственная жилица. Там кто-то еще… но мы никогда не встречались. Она ходит, когда я сплю, и свободно убивает… известно кого. Дитя моей утробы, мужчины, убивавшие женщин — для нее лишь списки. Категории. Ублажившись одним, она переходит к следующему. К новому списку. Меня нужно убить, сир.

Его тошнило от ужаса, голову сдавило разочарование — если тут можно употребить это слово. Варез покачал головой, словно мог стереть всё утро. Поглядел на Празека. — Теперь понимаю, сир, почему вы обошли меня в этом деле.