Падшая звезда

И так далее, и так далее — до бесконечности.

Стрелок привык считать себя умным, тонко чувствующим и понимающим собеседником. Но состязаться в уме с Терин? Даже не смешно. Всей его тонкой чувствительности едва хватало, чтобы заметить её ещё более тонкие манипуляции. И, может быть, отчасти сохранять иммунитет к её почти магическому обаянию.

А застолье катилось своим чередом. Бочонок с вином понемногу пустел. И так как опустошали его в основном трое из присутствующих — Кубышка, Дъяум Бочка да Лойд Стаксель — в некий момент почти трезвые Кйеррис и Терин переместились чуть подальше от них, с кухни в столовую.

— Ловко. Очень ловко.

— Ты о чём? — изобразила удивление хозяйка дома. Или в самом деле удивилась… пойми её!

— Да о друзьях-товарищах. Завтра они, наверно, и не вспомнят, как ты их выпотрошила.

— Я никого не потрошила. Я просто их слушала… внимательно.

— Ну да. Только я до сих пор что-то не встречал никого, умеющего ТАК слушать.

— Послушай, Стрелок, чего ты от меня пытаешься добиться?

— Я? Да ничего. Просто на тот случай, если ты этого вдруг не заметила, скажу вслух: я тобой восхищён. На моей тихой патриархальной родине, далёкой от столицы и других больших городов, таких, как ты, просто не бывает.

— Вот как? Я огорчена.

— Чем же?

— Да тем, что, раз ты меня так легко раскусил, до истинного мастерства в ведении беседы мне ещё расти и расти.

— Хочешь сказать, истинное мастерство должно быть незаметным?

— А разве нет?

— Здесь нельзя ответить однозначно. Мне кажется, в искусстве общения есть два полюса. Великий оратор умеет высказаться так, что никто не может ни перебить его, ни усомниться в справедливости его высказываний. По крайней мере, пока продолжается речь. Ну а великий слушатель… рядом с ним даже робкий заика становится интересным собеседником.

— Любопытное мнение. Но я читала и другое: никаких особых полюсов нет, а есть просто мужской стиль разговора и женский. При этом они складываются в единое полотно, как суша и море вместе складываются в единый мир.

— Ага. Вот только общая площадь суши меньше, чем общая площадь океанов.

— Ну так и женщины в целом более говорливы, чем мужчины.

— По тебе этого не скажешь!

Терин усмехнулась — как показалось Кйеррису, вполне искренне.

— Знаешь, как меня прозвали в храме Пятиокого?

— Нет. Откуда бы?

— Задира.

— Ты? Задира?!

— Именно. Я далеко не сразу научилась молчать и внимательно слушать.

— Что-то с трудом верится в такое.

— А ты поверь. Просто люди меняются со временем.

— Полагаешь, ты изменилась к лучшему?

— Ну, о том не мне судить. Но нынче я нравлюсь себе больше, чем нравилась раньше.

— Ты и мне нравишься… чем дальше, тем больше.

Стрелок положил свою ладонь на кисть руки Терин, и она без колебаний накрыла его ладонь свободной рукой.

— Откровенность за откровенность, — шепнула она, слегка наклоняясь вперёд. — Ты тоже мне нравишься, Кйеррис.

И отстранилась, словно чуть отпуская сжавшуюся пружину момента.

Стрелок оглянулся на троицу своих товарищей. Отчасти — проверить, не увидели ли они чего-то лишнего. Отчасти — для того, чтобы скрыть смущение.

— Думаешь, они заметят, если мы тихо удалимся?

— Похоже, они уже и друг друга не очень-то замечают, — ответил Кйеррис своим шёпотом на шёпот Терин. — Пошли.

— Вот уж никогда бы не подумал…

— Не подумал — что? Или о чём?

— Ну… ты ведь говорила, что тебя продали в храм, как…

— А, вот что тебя озадачило! — тихий смех. — Можешь гордиться: тебе досталось то, чего не получили ни жрецы, ни сам Пятиокий!

— Я и горжусь. Но…

— Никаких "но", милый Стрелок. Гм. Правильное тебе дали прозвище.

— Зато тебе — неправильное.

— Повторю: напрасно ты так решил. Ты плохо меня знаешь…

— Неужели?

— Плохо. И не спорь. А что до прозвищ… помнишь, я спрашивала, умеешь ли ты фехтовать?

— Вроде… да. Помню. Хотя как ты улизнула, вспомнить уже не могу. А ты…

— Хочу взять у тебя несколько уроков. Не возражаешь?

— А ты уверена, что хочешь именно этого? Всё-таки фехтование — не самое безобидное из умений. Скорее, совсем наоборот.

— Умение творить заклятья ещё менее… безобидно. Да. Я хочу именно этого.

— Как же, помню. Ты вообще хочешь учиться всему и сразу.

— Сразу? Увы, не выйдет. Но… знаешь, как говорят в благословенном королевстве Энгастийском? Добычливей тот рыбак, чьи сети шире.

— Смотри, как бы улов не оказался слишком велик!

— По мне, важнее, чтобы он не оказался слишком мал.

— Думаешь, я хочу тебя переспорить?

— Я бы предпочла, чтобы ты меня перецеловал!

Вот так в жизни Терин, кроме магии, появилось ещё кое-что новое. Именно так: кое-что. Кйеррис Стрелок, в её понимании, на "кое-кого" не тянул. "Своим парнем" Терин обзавелась не ради престижа и уж тем более не от великой любви. Мотивы её были многообразны: от лёгкого интереса к стороне человеческих отношений, прежде знакомой лишь теоретически, до обретения в среде студентов определённого статуса. Закрутив "любовь" с лидером четвёрки сокурсников, она достаточно быстро избавилась от визитов остальной компании, заполучила учителя фехтования и этакий живой щит, позволяющий отваживать назойливых претендентов со стороны: у меня уже есть "свой парень", отвалите!

Удовольствие от общения с мужчиной стояло в этом списке ближе к концу. Ну да, это приятно, спору нет. Но ведь не до такой степени, чтобы терять голову!

Что характерно, написанную Иглой брошюру с упражнениями Терин "своему парню" не показывала. Да и с метательными ножами перед ним не светилась. Только храмовая наука: танцы и массаж. Кйеррис таял лужицей воска, а Терин радовало собственное неожиданное умение, радовала малозаметная, но неуклонно крепнущая власть над ним.

Малозаметность вообще стала её девизом. Ещё в Такворском храме она твёрдо усвоила два правила. Первое: ничтожных топчут все. Второе: молния выбирает самые высокие деревья. Имея возможность стать одной из лучших студенток, благо способности вполне позволяли, Терин взяла за правило изображать при ответах излишнюю обстоятельность, порой переходящую в заторможенность. Упражнения, с которыми лидеры её курса справлялись с трудом, она "не осиливала" или выполняла с недочётами. Только знания по сравнительно безобидному травоведению она не особо скрывала: в "любимом предмете" нельзя разбираться кое-как!

Чтобы не возникло лишних вопросов, в общем зале библиотеки Академии она появлялась редко, предпочитая заниматься или дома, или в почти всегда пустующей секции для полноправных магов. При этом даже в уединении закрытой секции Терин не забывала класть на свой рабочий стол пару простейших учебников. Мол, я изучаю именно основы, а в "Первоэлементы" Матоа ("Зримое и незримое" Йерта Батфра, "Введение в трансмутации" Вешьи и Канкалита Пилигрима, "Комбинаторику стихий" Улвета Энгастийского…) заглянула из чистой методичности, следуя вот по этой ссылке в списке литературы… доступ? Ну как же, мне разрешил здесь заниматься профессор Килсайх. В общем зале постоянно шепчутся, шуршат, хихикают и лезут с вопросами, совершенно невозможно сосредоточиться…