Падший ангел за левым плечом

Все, все смешалось в этом деле – и трагедия, и фарс, и ярость, и тайна. Бедная Катя! Когда она вспоминала про это кисельное дело, она старалась избегать про себя крепких выражений.

А вот полковник Гущин в выражениях не стеснялся. В Главке перед допросом Павла Мазурова, которого привезли из «Киселя», он дважды стремглав устремлялся из своего солидного начальственного кабинета по коридору по красной ковровой дорожке – в мужской туалет.

И ничего не было героического в том, что ветеран розыска бежит так, держась за живот, страдая зверским поносом.

Но уехать домой и бросить сейчас кисельное дело полковник Гущин просто не мог.

– Да, да, да, я сделал это! Я смог! Я посмел! Я отомстил ему наконец!

Это ликующе кричал Павел Мазуров из комнаты для допросов – той самой, со стеклом, как в полицейских боевиках, где стекло одностороннее и сидящий в комнате не может видеть тех, кто за ним наблюдает через это окно.

А наблюдали многие – в том числе и полковник Вавилов, и Катя, и Артем Ладейников.

В комнате для допросов – оперативники и полковник Гущин, но Катя видела лишь человека, взявшего ее, так сказать, в заложницы – этого самого Павла Мазурова. На нем все еще была куртка официанта – та самая, что он украл из мешка с грязным бельем и припрятал в «Киселе»: и кое-что другое нашли у него при обыске и немедленно отправили на экспертизу…

– Там слабительное – лошадиные дозы в растворе в бутылках. И в образцах пищи, взятой со стола банкета. Эксперты только что подтвердили – никакого яда, никакой отравы. Разные по составу препараты, в том числе касторовое масло и все – слабительное и мочегонное, – докладывали Гущину оперативники. – Эти лекарственные препараты никакой опасности для организма не представляют, просто Мазуров такие дозы добавил во все, что… Кто ел в ресторане… в общем, Федор Матвеевич, мягко говоря, все гости жестоко обкакались.

Можно, конечно, было воспринимать эти сведения тоже как фарс.

Однако Катя, стоя рядом с Вавиловым у зеркального окна, слышала, как тот скрипит зубами. Она чувствовала, что Вавилов готов сокрушить это стекло и добраться до Мазурова, чтобы допросить его не только о слабительном.

– Игорь Петрович, – Артем Ладейников, судя по всему, тоже это понял и хотел как-то успокоить шефа.

– Иди к черту! – грубо оборвал его Вавилов.

– Интересно, ему предъявят обвинение в захвате заложника? – Артем отвернулся от него и обратился к Кате: – Когда он вас так неожиданно сзади схватил, у него ничего в руках не было, чем можно убить или ранить. Ни ножа, ничего. Я думаю, он просто таким образом блефовал и пытался оттуда скрыться.

– А ты ему помешал, спасибо тебе. Я до сих пор в себя не приду еще никак, – сказала Катя, дотрагиваясь до шеи. – Это даже не испуг, я испугаться-то не успела – все так быстро, ты его сразу вырубил.

– А, это было не трудно, он меня даже не видел, когда я его сзади ударил по голове графином. – Артем смотрел сквозь стекло на Павла Мазурова оценивающе.

– Это он убил Полину, – произнес Игорь Вавилов убежденно. – И эту женщину в Рождественске – Одинцову – свидетельницу. Это он. Все сходится. Я хочу с ним говорить сам.

– Вам не разрешат, Игорь Петрович, – возразил Артем.

– Иди к черту, – повторил Вавилов, но уже тише, – чего там Гущин с ним миндальничает?

А ведь Вавилов прав – действительно все сходится. Вот теперь после событий в ресторане все сходится, все нити, все подозрения именно на Мазурове…

Катя смотрела на человека в куртке официанта – все сходится…

Полковник Гущин хочет просто подтвердить, разложить по полкам, когда уже и так все ясно…

Все ли?

Она заставила себя сосредоточиться на допросе. А допрос протекал любопытным образом. На эмоциях с обеих сторон.

– Я сделал это! Я сделал Вавилова! – Мазуров в припадке истерического ликования и не думал, кажется, ничего отрицать. – Будет меня помнить, гад, всю жизнь!

– Хватит кричать.

– Будет знать, как сажать безвинных людей!

– Это вы-то безвинный?

Полковник Гущин, все еще страдая животом, повысил голос так, что в динамиках (комната для допросов была изолирована) треснуло и крякнуло.

– Я отомстил ему, палачу! Вы все тут – палачи! Ненавижу вас – охранка! Только людей невиновных умеете в тюрьмы бросать!

– Это вы-то невиновный? Да у вас руки по локоть в крови!

– Где, где она кровь? – возликовал Мазуров. – Нет крови, и не умер никто! Я сначала – не скрою – отравить хотел, как крыс… Но я человек гуманный… У меня рука яд купить не поднялась – люди ж все-таки. Даже он, этот гад Вавилов, который посадил меня безвинно! Даже его я не хотел убивать. Обгадился он, и вся его камарилья обосралась там, в ресторане, – будете меня помнить! За все годы, что я в тюрьме провел безвинно, я наконец отомстил!

– Занесите в протокол – он сам признает факт совершения мести, – потребовал Гущин неизвестно у кого – в запальчивости и нездоровье он позабыл, что в спецкомнате для допросов не заполняют протоколов.

– Да, я отомстил! Я поклялся – как только выйду на свободу, я Вавилову отомщу! Я три месяца на подготовку потратил. Но не ядом я его хотел извести, а позором, стыдом! Так и на суде будет фигурировать – я у адвокатов своих узнавал, много мне за обгадившихся не дадут. А месть… моя месть того стоит – это дело принципа, дело чести!

– Ты пожизненно сядешь! – заорал, теряя самообладание, Гущин. – Пожизненно, понял? За убийство двух человек!

В комнате для допросов наступила могильная тишина.

Затем Павел Мазуров спросил:

– За какие еще убийства?

– За какие убийства?! А ты не знаешь?

– Что вы такое несете? Какие еще убийства? Кого?

– Полины Вавиловой, его жены, и свидетельницы, что против тебя показания на суде дала, Виктории Одинцовой!

– Какие еще убийства? Да вы что? – Павел Мазуров вскочил.

– Сидеть! – рявкнул на него полковник Гущин.

Мазуров повалился как сноп на стул.

– Не посмеете… не посмеете на меня повесить, – шептал он, разом словно протрезвев. – Я никого не убивал!

– Брось отрицать очевидное.

– Я никого не убивал, слышите!

Катя заложила уши – так затрещало в динамиках. Она увидела, как Вавилов сжал свои пудовые кулаки.

– Это он, – сказал он зеркальному стеклу. – Я так и знал, что это он…

– У нас два трупа, – жестко сказал Гущин. – И после всего того, что вы натворили в ресторане, после того, как вы признались, что сделали это из мести, вы будете отрицать, что убили из мести жену Вавилова и свидетельницу Одинцову?