Память льда

Итковиан вернулся в седло. Он развернул лошадь, пустил ее шагом, а сам поднял голову, глядя на утреннее солнце.

«Эта истина огнем вспыхнула в моем сердце. Сегодня, в самый последний наш день, я встретил безымянного служителя Трича, Тигра Лета… Трич поднимается, как это солнце. Он вот-вот станет Взошедшим.

А Фэнер? Свирепый вепрь, чья звериная хитрость всегда потрясала мою душу? Что происходит с моим повелителем? Фэнер, напротив, нисходит… движется к закату. И его закат совпадает с нашим последним днем».

Со всех сторон слышался гул. Пока еще не сильный, но нарастающий с каждой минутой. На Капастан шли тенескарии.

— Да хранят нас клыки Фэнера, — прошептал Итковиан, пришпорив лошадь.

От усталости лицо Бьюка приобрело землистый оттенок. Он еле-еле брел к дому, где обосновались некроманты. Бошелен и Брош приобрели весьма внушительное строение, возвышавшееся на длинном низком холме, который имел слишком правильную геометрическую форму, чтобы быть творением природы. Особняк опоясывала высокая стена со сторожевыми башнями по углам. Башни эти служили скорее украшением и больше годились для детских игр, чем для размещения караульных. Фасадом дом выходил на Кильсбанский проезд, к улице спускалась от входа крутая насыпь. Ворота в стене представляли собой уменьшенную копию ворот Невольничьей крепости. Их створки не распахивались, а поднимались и опускались с помощью противовесов, сделанных из мельничных жерновов.

Огненный шар, ударив по воротам, разнес створки. Каменная кладка хотя и потрескалась, но уцелела. Горящая смола закоптила стену, а в остальном здание не пострадало.

Когда Бьюк, ворча и проклиная свой возраст, дотащился по насыпи до изуродованных ворот, оттуда выпорхнул высокий костлявый человек в черном одеянии. Именно выпорхнул, ибо всем обликом своим он походил на хищного черного грифа. Спотыкаясь и подпрыгивая, незнакомец уставился на Бьюка и недовольно поморщился:

— Где твое приветствие? Неужели ты меня не знаешь? Выше меня лишь сам Рат’Престол Тени! А они, видите ли, даже про меня не слышали! А ведь я не кто иной, как Крапчатый, известный также под именем Вредоносец! Невероятно могущественный чародей, которого боятся все жители Капастана! Я обладаю безграничными магическими способностями! А они!.. — Бедняга аж задыхался от ярости. — Они посмели прогнать меня пинком под зад! Клянусь, я им жестоко отомщу!

— Полагаю, это несколько опрометчивое решение, — заметил Бьюк, вполне понимая чувства Крапчатого. — Мои хозяева…

— Парочка высокомерных мерзавцев — вот кто они такие!

— Может быть, и так. Но лучше их не злить, сударь.

— Не злить? Да когда мой хозяин узнает об этом… чудовищном оскорблении, которое нанесли его верному и преданному служителю, он им покажет, как летают тени!

Пробормотав что-то еще, обладатель безграничных магических способностей поспешил вниз по переулку. Фалды его одежды развевались, еще больше придавая ему сходство с грифом. Бьюк провожал Крапчатого взглядом, пока тот не скрылся за углом.

Звуки сражений доносились со всех сторон, но громче они не становились. Бьюк знал о туннелях, прорытых «Серыми мечами». Минувшей ночью он помогал обитателям стоянок и домов в Даруджийском квартале, провожая их до сборных пунктов. Именно в то время паннионцам удалось прорваться в город. Но это как раз было вполне ожидаемо. Удивительным оказалось другое: каким-то образом разношерстная толпа защитников Капастана сумела дать врагам отпор, причем весьма успешно. Тела убитых валялись по всему Кильсбанскому проезду.

Бьюк протиснулся сквозь остатки воротных створок, твердо пообещав себе, что больше не покинет владений Бошелена и Корбала Броша. Он замедлил шаги, чтобы не греметь сапогами, однако Бошелен уже заметил его. Наверное, выпроводив Крапчатого, чародей задержался во внутреннем дворе.

— Вот и наш усердный слуга. А мы уже гадали, куда ты подевался.

Бьюк втянул голову в плечи:

— Извините, господин Бошелен. Вы велели мне отнести городским властям прошение об освобождении от уплаты налогов.

— Замечательно. И как, они согласились с нашими аргументами?

Бьюк виновато отвел глаза:

— Я выяснил, что даже осадное положение не освобождает домовладельцев от налогов. Деньги все равно должны быть уплачены. К счастью для вас, взимать их некому. Присутственное место опустело.

— Ах да! Это… перемещение жителей в туннели. Умная затея. Очень даже толково придумано. Но мы отклонили предложение покинуть дом.

— Разумеется, — растерянно пробормотал Бьюк.

Он только сейчас заметил на дворе трупы урдов. Их было не менее десятка. Бьюка насторожило полное отсутствие крови, а также то, что лица под шлемами почернели.

— Они так стремительно ворвались сюда, — словно бы даже с каким-то сожалением произнес Бошелен. — Зато Корбал обрадовался. Мой компаньон сейчас готовит все необходимое. Отныне паннионцы будут нам служить.

— Как это — служить? Хозяин, я что-то не понимаю: они ведь покойники.

Чародей насмешливо покачал головой:

— Надо же, какое совпадение. Всего час назад наш дорогой Эмансипор Риз произнес те же самые слова и точно таким же тоном. Не надо торопить события, любезный. Скоро сами все увидите.

— Да, хозяин, — ответил Бьюк, рассудив, что лучше не раздражать Бошелена.

Некромант задумчиво поскреб бородку и направился в дом. Пройдя пару шагов, он обернулся:

— Кстати, ты знаешь, что на город движутся орды тенескариев? И среди них — дети мертвого семени. Удивительные существа, должно быть. Ты только представь: семя умирающего мужчины… М-да. Самый старший из них командует всей этой голодной крестьянской ордой. Мне не терпится с ним встретиться.

— Но каким образом? — не выдержал Бьюк и тут же пожалел, что задал этот вопрос.

Бошелен улыбнулся:

— У Броша аж руки чешутся. Он задумал тщательно осмотреть этого… Анастера. Моего компаньона необычайно занимают внутренности этого юноши. Честно говоря, даже мне — и то любопытно.

Убитые урды вдруг шевельнулись. Все, как один, они протянули руки к своему оружию и подняли голову. Даруджиец в ужасе взирал на оживших мертвецов.

— Теперь, дорогой Бьюк, тебе будет кем командовать. Предлагаю поставить их охранять вход. И пожалуй, по одному на каждую угловую башню. Неутомимые защитники. О таких можно только мечтать, правда?

Из дома вышел Эмансипор Риз. У него на руках, боязливо прижимаясь к груди хозяина, сидела полосатая кошка. Старик как будто не замечал ни Бошелена, ни Бьюка. Опустив кошку на землю, Эмансипор нагнулся над одним из оживших урдов и… засунул руку ему под кольчугу. Глубже, еще глубже. Губы слуги что-то шептали. Потом он резко выдернул руку и попятился назад.

— Но как же так, — бормотал он, поворачивая морщинистое лицо к Бошелену. — Как такое возможно? Корбал… я сам видел… да, видел это собственными глазами! Он же вырезал у них сердца! Я был на кухне… Брош принес туда эти сердца и стал сшивать их в один комок. Они еще бились! — Риз ткнул пальцем в грудь урда. — А там — никакой раны! Вообще ни капли крови!