Память льда
Шрифт:
Скворцу показалось, что он несется не по земле, а по волнам, которые то вздымаются, то опускаются. А вдалеке продолжало грохотать, и звук этот отдавался во всех помятых костях командора.
Потом кувыркания прекратились. Скворец лежал, наполовину засыпанный землей и камнями. Открыв наконец воспаленные, слезящиеся глаза, он первым делом увидел рхиви — тех самых, что нашли кладбище костей. Камни еще продолжали нестись вниз, и кочевники подпрыгивали, уворачиваясь от них. Со стороны это походило на какую-то игру — нелепую, но смертельно опасную. А на другом конце долины чернели новорожденные горы. Они стремительно росли,
«Худ побери этого Бруда!.. Не знал бедняга Крупп, с кем шутит».
Кряхтя, Скворец перевернулся на бок. Все его руки были исцарапаны. Камни во многих местах помяли и пропороли ему доспехи. Кувыркание по склону оставило на теле синяки и кровоподтеки, однако кости чудесным образом уцелели. Сделав новое усилие, малазанец повернулся в сторону холма, с которого его снесло взрывом.
Каменистый склон перестал существовать. Холм превратился в утес с плоской вершиной. Там сейчас копошились, пытаясь встать, спутники командора. Опасливо дрыгали ногами лошади. К их ржанию примешивался недовольный вопль мула.
А к северу, перерезая долину и холмы, тянулась узкая дымящаяся трещина. Скворцу она показалась бездонно-глубокой.
Малазанец вылез из-под каменного «одеяла» и увидел Каладана Бруда. Тот застыл неподвижно, сжимая в руках молот. Напротив Воеводы, на своем собственном островке, стоял деловито отряхивающийся Крупп. Трещина, появившаяся там, где молот коснулся земли, разошлась вокруг толстяка и сошлась сразу за ним.
Скворец подавил в себе смех, понимая, что Воеводу сейчас лучше не дразнить.
«Ну вот, теперь я собственными глазами видел его в гневе. Но Крупп-то каков! Кажется, толстый болтливый коротышка, которого можно раздавить одним пальцем. Однако выстоял против самого Каладана Бруда! Вот и подтверждение всем нам: этот даруджиец вовсе не таков, каким кажется… Так кому же на самом деле продемонстрировал сейчас свою истинную силу хитрец Крупп?»
Вопль ужаса прервал его размышления. Корлат! А ведь она не из пугливых. Уж если что-то заставило ее вскрикнуть…
Скворец обернулся.
Трещина! Она наполнилась кровью!
«Гнилая, отравленная кровь… Да это же кровь Спящей Богини! Огнь умирает во сне. — Увиденное затмило собой все потрясения, испытанные Скворцом на кладбище костей. — Увечный Бог показал нам свою тайную руку…»
Мхиби резко открыла глаза. Повозку качало, словно лодку на волнах. Со всех сторон слышались испуганные крики рхиви. У бедной старухи сразу же заныли все кости и мышцы, но с губ ее не сорвалось даже слабого стона. Она снова опустила веки и натянула на себя покрывало. Спрятаться, скрыться от всех и ничего не видеть.
Грохот постепенно стихал, сменяясь отдаленными мычаниями бхедеринов, сливающимися в общий рев переполошившегося стада. Вокруг повозки бегали встревоженные соплеменники. Мхиби знала, чего они боятся. Обезумевшее стадо могло броситься в любую сторону, сметая и подминая абсолютно все на своем пути.
«Бхедерины раздавят нас в лепешку. Это было бы для меня желанным избавлением, долгожданным концом, прекращением боли и кошмаров…»
В снах Мхиби постоянно видела себя молодой и сильной, однако это не приносило ей радости. Женщина вновь и вновь оказывалась все на той же равнине. К ней
приближались какие-то незнакомые люди. Мхиби всегда убегала прочь с проворством зайца, даже из любопытства не пытаясь узнать, кто эти чужаки. Едва завидев их, она бросалась наутек.Да, чужаки. Они явно искали ее. В этом Мхиби ничуть не сомневалась. Они выслеживали ее, как охотники выслеживают добычу. Рхиви торопилась проснуться, зная, что из кошмарного сна попадет в кошмар реальности. Бедняжка пробуждалась вся в поту, с трясущимися руками и лихорадочно хватала ртом воздух, проталкивая его сквозь упрямые легкие.
В одном из таких снов дракон спас ее от падения в пропасть, наполненную вечно страждущими, голодными душами.
«Зачем он меня спасал? Чтобы перенести в другое место и оставить на равнине, где за мной постоянно кто-то охотится?»
Мхиби не знала, сколько времени она вот так лежит, закрывшись от внешнего мира. Кажется, ее соплеменники все-таки сумели успокоить бхедеринов. Землетрясение еще продолжалось, но толчки постепенно слабели.
Повозку опять качнуло. Женщина застонала. Рядом говорили по-даруджийски. Она узнала голоса: Колл и Мурильо. Советник наклонился к ней.
— Тебя разбудил этот грохот? — негромко спросил он.
— Оставьте меня в покое, — прошептала рхиви, поворачиваясь на бок.
«Духи предков, до чего же мне холодно… В кого я превратилась, если даже в теплый день дрожу, как зимой?»
— Догадываешься, что там случилось? — спросил у Колла Мурильо.
— Похоже, у Бруда лопнуло терпение.
— Боги милосердные! И кто же вывел его из себя? Небось, Каллор? Ну, этот мерзавец вполне заслуживает наказания…
— На этот раз, приятель, ты не угадал, — засмеялся Колл. — Попробуй снова. Думаю, вторая попытка будет удачной.
Мурильо обхватил руками голову:
— Неужели Крупп?
— Худ свидетель, он постоянно испытывает наше терпение. Но чтобы со злости на него расколоть землю и поднять новые горы? У нас так не получалось.
— А что с самим Круппом? Бруд прихлопнул его?
— Как же, нашего коротышку прихлопнешь! Встал себе, отряхнулся и начал жаловаться, как вокруг пыльно. Между прочим, там вообще никто не пострадал. Правда, вестовой рассказывал мне: мул едва не лягнул Воеводу в голову.
— Мул Круппа? Эта ленивая скотина, которая вечно спит на ходу?
— Представь себе. И потом, откуда мы знаем, что ему снится. Может, мул видит себя великолепным быстроногим конем, летящим, словно ветер.
— Тогда он и впрямь необычный зверь. Но что меня больше всего удивляет, так это новая горная цепь. Знаешь, еще никогда на моих глазах не рождались горы.
— Друг Мурильо, это просто обман зрения. Эти горы только кажутся выше, потому что они ближе к нам, чем холмы на горизонте. На твоем месте я бы не забивал себе голову подобными пустяками.
«Все пустяки, — слушая их разговор, подумала Мхиби. — И горы, и мулы, и вспышка гнева у Каладана Бруда. Какое это имеет значение по сравнению с тем, что в мою дочь вселилось несколько соперничающих душ? Две женщины-чародейки и еще один теломен, прозванный Сокрушителем Черепов. Никого из этих троих я ни разу не видела, но зато я носила в своем чреве Серебряную Лису. Я, молодая, полная сил, попала в сон, который внезапно обернулся реальностью. Но какое место внутри дочери занимаю я сама? Где же кровь и сердце рхиви?