Память льда

Произнеся эти слова, Итковиан оперся о койку и встал. В глазах сразу же потемнело от боли в раненом колене. Глотнув воздуха, несокрушимый щит выпрямился.

— У нас остались оружейники?

— Один… подмастерье, — срывающимся голосом ответила вестовая.

— Мне нужен… наколенник. Пусть парень что-нибудь придумает.

— Есть! — Новобранка немного помолчала, а затем нерешительно произнесла: — Несокрушимый щит…

Итковиан разыскивал свой мундир. Он оглянулся, получив очередную волну боли в затылок. Лицо девушки было невероятно бледным.

— Да?

— Я… взываю к Тринадцатой заповеди Тайного ордена Фэнера и прошу… наказать меня по заслугам, — дрожащим голосом произнесла капанка.

— Наказать? За что же?

— Это ведь я доставила смертному мечу послание от аколита Рат’Фэнера. — Девушка покачнулась, и ее доспехи глухо лязгнули, ударившись о косяк. — Да простит меня Фэнер! Получается, что именно я послала смертного меча на верную гибель!

Итковиан сощурился, разглядывая лицо собеседницы:

— А я ведь тебя знаю. Это же ты сопровождала наш отряд, когда мы отправились в последнюю вылазку на равнины, да? Прошу прощения за то, что раньше не признал… Значит, так. Просьбу о наказании отклоняю. Иди-ка лучше разыщи дневального и пришли мне подмастерье-оружейника.

— Но, командир…

— Ты, верно, думаешь, что Брухалиан поддался на обман? Да ничего подобного. Он предвидел такое развитие событий. Скажу больше: твое присутствие здесь подтверждает твою невиновность. Будь ты соучастницей предательства, ты бы непременно отправилась к Невольничьей крепости и… разделила бы судьбу Брухалиана и его солдат. Предателям всегда обещают жизнь, но их убивают первыми… А теперь ступай. Время дорого.

Девушка всхлипнула. Не обращая внимания на ее слезы, несокрушимый щит добрался до груды доспехов. Вестовая потихоньку выскользнула из комнаты.

Целители вовсю храпели. Боль отдавалась в голове, в затылке, в груди Итковиана. Он остановился и прошептал:

— Теперь я — носитель скорби Фэнера. Я — воплощение принесенных обетов. И сколько бы мне ни оставалось жить, не отступлю от них ни на шаг. Мы еще не сломлены. Я не сломлен. Запомните: я не сдаюсь.

Итковиан выпрямился. Боль затихала. Он знал, что вскоре вообще перестанет ее замечать.

Они стояли на темной улице, под непрекращающимся дождем. Сто тридцать семь уцелевших «Серых мечей». Итковиан жалел, что не видит их лиц.

«Скольких еще мы недосчитаемся к утру? Или считать будет уже некому?»

У них осталось всего два боевых коня: его собственный (на груди скакуна краснел свежий рубец, однако в глазах бушевал огонь) и черный жеребец Брухалиана. Вестовая держала их поводья.

Подмастерье соорудил из обрывков кольчуги и обручей достаточно удобную стяжку для раненого колена. Это приспособление не только позволяло Итковиану ходить и ездить верхом, но и служило подспорьем, когда он стоял. Дыры в его кольчуге залатали медной проволокой. От раны в плече левая рука ослабла. Карнадас не успел до конца залечить ее и опасался, как бы вновь не открылось кровотечение. Чтобы рука смогла держать щит, подмастерье придумал особые ремни.

— «Серые мечи»! — обратился к солдатам Итковиан. — Наша война продолжается. Капитан и ее сержанты разобьют вас на два отряда. Мы отправляемся к дворцу принца Джеларкана. Это не так далеко. Основные вражеские силы сейчас сосредоточены вокруг Невольничьей крепости. Если нам кто и встретится, то лишь мелкие отряды. Вероятнее всего — тенескарии, которые, как вы успели убедиться, не имеют ни настоящего оружия, ни навыков сражения. Тем не менее всем двигаться в полной боевой готовности.

Итковиан взглянул на единственного уцелевшего капитана (совсем недавно эта женщина была всего лишь старшим сержантом и обучала капанских новобранцев) и скомандовал:

— Капитан, построить отряды в боевые порядки!

— Есть!

Итковиан подошел к наспех сложенному помосту, откуда раненому было проще забраться в седло. Вестовая подала ему поводья.

— Капитан отправится вместе с солдатами. Жеребец смертного меча не должен идти без всадника. Поэтому ты поедешь на нем, — сказал девушке несокрушимый щит. — Конь опытный, на своем веку бывал в разных передрягах. Доверься ему и не пытайся мешать. Тогда точно уцелеешь. Ясно?

Вестовая ошеломленно моргнула и медленно кивнула.

— Тогда быстро в седло! Поедешь рядом со мной.

Пандус, ведущий к узкой арке дворцовых ворот, оказался на удивление чистым и свободным: ни одного трупа. Сами ворота были разнесены в щепы. Во дворе тускло мерцали факелы. Итковиан пристально глядел поверх стен, надеясь увидеть солдат Капантальского гарнизона. Никого. Дворец словно бы вымер.

Отправленные вперед дозорные доложили, что врагов нигде не обнаружено. Равно как и защитников крепости, живых или мертвых.

Между каменными стенами клубился туман, пахнущий дымом. Стук дождевых капель был на внутреннем дворе единственным звуком. Сражения в других концах города, судя по всему, тоже прекратились.

Брухалиан в свое время говорил, что нужно продержаться полтора месяца. На самом деле они не выстояли и трех дней. Эта мысль застряла у Итковиана в мозгу. Она нестерпимо жгла его изнутри, от нее сводило живот и сжимало сердце.

«Я не сломлен и не намерен сдаваться!» Он мысленно твердил эти слова, сжав зубы и стремясь держаться прямо.

Несокрушимый щит снова послал вперед разведчиков: на этот раз — в помещения дворца. Вернулся только один из них — женщина-новобранка.

— Командир, внутри тенескарии. Скорее всего, собрались в парадном зале. Все звуки слышны оттуда. Похоже, они устроили там пиршество.

— Входы в зал охраняются? — спросил Итковиан.

— Возле трех дверей — никого.

В Тронный зал Джеларкана вели четыре двери. Самая большая — парадная двустворчатая дверь — располагалась со стороны входа во дворец. Две боковые выходили в узкие коридоры, предназначенные для слуг и охранников. Четвертая дверь — маленькая, почти незаметная — находилась непосредственно за троном принца и вела в его покои. Она всегда была занавешена шпалерой.

— Итак, капитан, в нашем распоряжении — тринадцать взводов по десять солдат в каждом. Послать по взводу к боковым дверям. По коридорам двигаться бесшумно. Когда мы окажемся в зале, приоткрыть двери и быть наготове… Шесть взводов останутся охранять ворота. Пять отправятся с нами.

Несокрушимый щит осторожно слез с лошади, стараясь опираться на здоровую ногу. И покачнулся от внезапной боли, прострелившей поясницу.

— Мой щит, — коротко приказал он вестовой.

Девушка и один из солдат прикрепили к левой руке Итковиана бронзовый щит, затем подвязали дополнительные ремни. Он опустил забрало шлема, затем достал из ножен меч.

— Слушай мою команду, — почти шепотом начала капитан. — Арбалетчики, на вторую линию! Не шуметь и держать оружие под рукой, но опущенным вниз. Первая линия, составить стену из щитов, мечи на изготовку. Всем опустить забрала… Командир, мы готовы.