Память льда

— Она жива.

«Об этом мы и без тебя догадывались. Зря ты нас за дурачков держишь и думаешь, будто мы ничего не видим. С нами так нельзя. За чужие секреты сжигатели мостов не раз платили своей жизнью. Забыл осаду Крепи? А мы хорошо помним. Много наших там полегло».

— А когда армии подойдут, капитан? Как там вообще обстоят дела?

Хватка прекрасно видела, как подействовали на Парана ее слова, однако под влиянием обиды не испытывала к капитану ни малейшего сострадания. Офицеры вечно что-нибудь утаивают. Эту черту сжигатели мостов больше всего ненавидели в своих командирах, и Паран не являлся исключением.

Капитан с трудом выпрямился и глотнул ртом воздух: раз-другой. Чувствовалось, что его корчит от боли.

— Дуджек и Бруд где-то в трех лигах от города. Таур гонит паннионцев прямо на них.

— А наши знают, какой подарочек к ним спешит? — сплевывая, спросил Мураш.

— Знают, сержант.

— И откуда же?

«Толковый вопрос. Не ожидала от тебя, Мураш. А подоплека здесь такая: насколько тесно ты, капитан, связан с возродившейся колдуньей? Мы ведь твои солдаты и, если что, обязаны сражаться за тебя. Есть вещи, которые мы должны знать, нравится это тебе или нет».

Паран исподлобья посмотрел на сержанта и промолчал. Однако Мураш не собирался так просто сдаваться. Теперь настал его черед говорить от имени всех сжигателей мостов:

— Можно подумать, что мы в Капастане одни. Нет ни Белолицых баргастов, которые не прочь поотрывать нам голову, ни тенескариев с их жареной человечиной. Да Тауру на нас плевать. Его волнуют лишь кости баргастских богов и грызня между кланами. Мы даже не в курсе, существует ли еще союз между Дуджеком и Брудом, или, может, они вспомнили старую вражду, и теперь от двух армий остались лишь гниющие трупы. А вы, оказывается, все прекрасно знаете, но при этом помалкиваете. Потому что плевать на нас хотели! Да вас убить за это мало, капитан…

— Может, и впрямь убьете меня, сержант? — ответил Паран. — И решите этим все проблемы?

— Ну, смотри, сам нарвался! — прорычал Мураш и потянулся к мечу.

Ворчун, припавший к краю крыши неподалеку, медленно обернулся и выпрямился.

«Ну и ну! — ужаснулась Хватка. — Надо немедленно это прекратить». И рявкнула:

— Эй, сержант! Да ты, никак, совсем сдурел! Думаешь, Рваная Снасть обрадуется, узнав, что мы натворили?

— Не вмешивайтесь, капрал, — приказал Паран, не сводя глаз с Мураша. — Покончим с этим. Я даже облегчу сержанту задачу.

Капитан повернулся спиной к Мурашу и застыл в ожидании.

«Да бедняге так паршиво, что он готов умереть. Докатились! Грыземся, не стесняясь чужих».

— Перестань валять дурака! — прикрикнул на сержанта Молоток. — Все обстоит совсем не так, как ты думаешь.

— Тогда расскажи нам, целитель, — быстро сориентировалась Хватка. — Давай колись. Ты ведь тоже что-то знаешь. Перед отправкой к баргастам вы со Скворцом часами напролет о чем-то говорили. Ты и Быстрый Бен. Выкладывай уже! Капитан предпочитает умереть, но не раскрыть рот. Ты несешь какую-то околесицу. Что на самом деле происходит?

Молоток поморщился, как будто наглотался горького снадобья:

— Да, Серебряная Лиса тянется к капитану, это правда, но он отталкивает ее, так что никакого обмена новостями между ними не происходит. Паран вам сказал все, что ему известно… Да, Хватка! И не делай большие глаза. Вы тут, наверное, решили, будто нас опять заманили в ловушку и потому капитан ничем с вами не делится. Так знайте: он вообще ни с кем не откровенничает. И еще, если бы у вас в животе все кишки были перекручены и продырявлены, если бы вам хотелось от боли на стенку лезть, вы бы тоже небось предпочли помалкивать! Так что нечего приставать к Парану! Немедленно прекратите этот балаган! Какой стыд! Просто смотреть противно!

Хватка упорно сверлила взглядом спину капитана, однако Паран не оборачивался. Не желал видеть своих. Или, скорее, не мог.

«Молодец Молоток, умеет все расставить по своим местам. И как мы раньше не догадывались? Капитан ведь болен, а больные люди и думают по-другому. Я, что ли, была лучше? Из-за этих проклятых браслетов чуть руки не лишилась. И тоже винила других, как будто тот старикашка силой нацепил мне украшения. Но с Параном все обстоит куда серьезнее… Ох, Хватка, во что ты превратила свою душу? На такую даже Худ не позарится!»

Паран едва слышал перепалку у себя за спиной. Присутствие Серебряной Лисы становилось невыносимым. Даже смерть казалось ему меньшим злом, нежели подчинение власти колдуньи.

«Меч, вонзенный под лопатку, и… боги уже не остановят руку убийцы. Или вдруг что-то прорвется в животе, и туда хлынет обжигающая кровь. Есть и третий способ покончить с жизнью: прыгнуть вниз и быть мгновенно растерзанным и растоптанным толпой. Глупо и бесполезно мечтать о свободе».

Серебряная Лиса была где-то совсем близко, словно бы поднималась по мосту из костей, который вел прямо к Парану… Нет, не она, а другая. В этой женщине таится сила, значительно превосходящая ту, которой обладала Рваная Снасть. Это неутомимое стремление прорваться сквозь его внутреннюю защиту куда опаснее простой любовной привязанности. Подобное нельзя объяснить даже стратегической необходимостью.

«Или армии Дуджека и Бруда вдруг подверглись нападению?.. Но я чувствую, что это не так. Понятия не имею, откуда во мне такая уверенность. Я просто знаю, и все… Нет, это точно не Рваная Снасть. Тогда кто же из двух других? Ночная Стужа? Беллурдан? Или оба сразу? Что им от меня понадобилось?»

Внезапно в мозгу Парана раздался щелчок, и на него нахлынуло видение… Пещера, плитки пола с вырезанными на них изображениями Колоды Драконов. Изображения были живыми. Они шевелились!

Обелиск. Независимая карта… На этот раз — колонна из зеленой яшмы. Она поднималась над волнами. Нет, не морскими, а песчаными. У основания колонны скрючились какие-то люди. Их было трое. Изможденные лица, лохмотья вместо одежды. Похоже, они находились на грани смерти.

Небо над зеленой колонной вдруг разорвалось. Оттуда высунулось огромное мохнатое копыто бога. Бог ступил на смертную землю. Паран ощущал его ужас. Желание спуститься в мир людей не было добровольным. Кто-то безжалостно притянул его сюда… Вся сила Фэнера исчезла. Бог стал беспомощным, как младенец… нет, как жертвенное животное на алтаре. Достаточно лишь острого ножа и уверенной руки…

Мысли о поверженном Фэнере пронеслись в мозгу Парана мимолетными тенями. Капитан вообще не хотел об этом думать. Но ужасающую картину ему показали вовсе не для размышлений. Древние силы требовали, чтобы он сделал выбор. Колода Драконов… Древние боги тасовали карты, и одной из этих карт был он сам, Ганос Паран.

«Вот, оказывается, какова роль Управителя Колоды! Знания, от которых кровь стынет в жилах, и умение любым способом смягчить положение вещей. Кажется, я понимаю, чего вы от меня хотите. Один бог пал, и нужно спешно вытолкнуть кого-то на его место. А мне надлежит заставить смертных, поклонявшихся тому богу, поклоняться другому? Так неужто я и впрямь… даже не карта, а скорее уж заурядная игральная кость, которую можно бросать как угодно?»