Память льда
Шрифт:
«И ты хочешь, чтобы я вызволил Драконуса из меча?»
«Да».
«Он вернется сюда, дабы отомстить Аномандеру Рейку и вернуть себе оружие. Знаешь, Ночная Стужа, я, пожалуй, предпочту иметь дело с Рейком, нежели с Драконусом».
«Поединка, которого ты опасаешься, не будет».
«Это почему же?»
«Для освобождения моего брата Драгнипур должен быть уничтожен».
Парану показалось, что ему между ребрами вонзили стальной клинок.
«Но ведь с освобождением Драконуса наружу вырвутся и все остальные пленники Драгнипура. Все! Нет, Ночная Стужа, на такое я не пойду».
«Меня тоже ужасает несметное число злобных душ, собранных внутри
«Ясно. Это ведомо лишь Драконусу».
«Да… Подумай над тем, что услышал от меня. Не торопись. Время у нас еще есть».
«Рад слышать».
«Мы не так жестоки, как тебе казалось».
«Неужели желание мести не терзает твою душу?»
«Я жажду отомстить, смертный, но только не жалким пешкам, предавшим меня. Я заранее знала, что стану жертвой измены. Это древнее проклятие. И изрекший его — единственный, кого я по-настоящему желаю наказать по заслугам».
«Удивительно, что сей предатель до сих пор жив».
«Он жив, ибо в этом заключалось адресованное ему мое собственное проклятие».
«Ну и ну. Похоже, вы друг друга стоите».
Ночная Стужа ответила не сразу.
«Возможно, так и есть, Ганос Паран».
«Что ты сделала с Рваной Снастью?»
«Ничего. Ее внимание поглощено другими заботами».
«Значит, я льстил себе, когда думал иначе. Проклятье, Паран, ты такой же глупец, как и прежде».
«Не бойся, мы не в состоянии причинить ей вред. Но даже если бы и могли, то не сделали бы этого. В этой женщине есть достоинство. И цельность натуры. Редкие качества для столь могущественной чародейки. Мы верим в нее…»
Парана тронули за плечо. Он мотнул головой, заморгал, огляделся и увидел плоскую дырявую крышу.
«Ну, вот я и вернулся».
— Капитан, вы, часом, не заснули стоя? — спросил Молоток.
— С чего ты взял?
— Да нам показалось… вы вроде были и в то же время… вас не было.
Парану захотелось отговориться какой-нибудь резкостью, но целитель глядел на него с искренним участием.
— И долго меня… не было?
— Пару минут, я думаю.
— И всего-то? Наверное, я действительно заснул. А сейчас нам пора спускаться и идти к Невольничьей крепости.
— Не рано ли, капитан?
«Не рано, целитель. Похоже, я теперь оказался между ними и нами. Но „нас“ куда больше, чем ты думаешь. Жаль, я ничего не могу вам объяснить. Вы сразу подумаете, что я несу какую-то высокопарную чушь».
— Вперед, Ходок, Невольничья крепость уже заждалась нас, — сказал Паран баргасту.
— Так точно, капитан.
Сжигатели мостов старались не встречаться глазами с Параном. Его это удивляло: с чего бы? Но доискиваться ответов сейчас не хотелось.
— Ты тоже идешь с нами, — сказал он, подойдя к Ворчуну.
— Я не возражаю.
«Конечно, еще бы ты возражал. Отлично, давайте уже займемся делом».
Дворцовая башня напоминала копье. Ее темные каменные стены вбирали в себя солнечный свет. Облака, что клубились вокруг, казались измятыми знаменами. Триста тридцать девять ступенек винтовой лестницы выводили на открытую площадку под остроугольной крышей из медных пластин, которых, как ни удивительно, не коснулась патина времени. Между колоннами площадки гудел и завывал ветер, однако сама башня не раскачивалась.
Подставив лицо ветру, Итковиан глядел на восток. У него пылало все тело — верный признак крайнего измождения. Да уж, его запас сил не беспределен.
«Серые мечи» выполнили свое обещание. Они достойно защищали останки принца. Сражались остервенело,
беспощадно. Паннионцы в очередной раз учинили настоящую бойню. Зловоние настолько въелось Итковиану в кожу, что даже ветер не мог выдуть этот отвратительный, ни с чем не сравнимый запах мертвой плоти.Как сообщил несокрушимому щиту единственный уцелевший разведчик, битвы на побережье и в речной пойме близились к концу. Остатки наголову разбитых бетруллидов отступали на север, двигаясь вдоль берега. Итковиан предвидел их конец: лошади увязнут в соляных болотах, а подоспевшие баргасты добьют тех, кого не успели уничтожить на равнине.
Казалось, на лагеря паннионцев обрушился смерч. Несколько сотен баргастов — в основном старики и дети, — как могли, стаскивали трупы в большие кучи, отгоняя нахальных, громко кричащих птиц. Над развалинами Восточного редута, будто над погребальным костром, поднимались тонкие струйки дыма.
Кланы баргастов вовсю теснили захватчиков. Паннионцы лихорадочно отступали. Тенескарии просто удирали, солдаты еще пытались сопротивляться. Волна сражений быстро миновала окрестности дворца и покатилась дальше. Какой-то отчаянный паннионский офицер сумел собрать арьергард на площади Джеларкана, и там все еще кипел бой. Ничего, скоро баргасты их уничтожат. Да паннионец и не рассчитывал на победу; он просто оттягивал часть сил на себя, выигрывая время для своих соратников, отступавших к Южным и Западным воротам, которые большей частью уже превратились в развалины.
Итковиана удивило поведение баргастов. Несколько дозорных забежали во дворец, удостоверились, что защитники еще держатся, и тут же повернули обратно.
Несокрушимый щит только сегодня узнал имя храброй капанской новобранки, что стояла сейчас рядом с ним. Вельбара. Впрочем, она теперь уже больше не новобранка, а опытный солдат. Капанка на лету схватывала все премудрости воинского ремесла. Битва — не плац; здесь либо быстро учишься, либо попадаешь в царство Худа. Главный урок эта девчонка усвоила: она осталась в живых. Не только Вельбара, все новобранцы показали себя настоящими солдатами и заработали право называться «Серыми мечами».
— Мы уходим из дворца, — нарушил долгое молчание Итковиан.
— Да, командир.
— Мы воздали принцу все почести, какие смогли. Его доброе имя восстановлено. А у нас еще остались кое-какие дела в Невольничьей крепости.
— Но сумеем ли мы туда добраться? — недоверчиво спросила Вельбара. — Баргасты очень воинственны. Вдруг они примут нас за паннионских солдат? Может, лучше вначале связаться с их предводителем?
— Не бойся, они не спутают нас с врагами. Слишком много наших соратников полегло на улицах, чтобы баргасты не узнали нашей формы, хотя она и порядком истрепана. Думаю, пока мы идем к площади Джеларкана, паннионцев разобьют и там. Они сейчас торопятся вырваться на равнины. Вряд ли кто-то помешает нам добраться до Невольничьей крепости.
Вельбара отсалютовала и ушла. Итковиан в последний раз взглянул на развалины редута. Вместе с «Серыми мечами» Главный зал обороняли двое джидратов. Спесивые, упрямые, но в мужестве им не откажешь. Один минувшей ночью был ранен, и, скорее всего, смертельно. Другой — настоящий буйвол из отряда Рат’Худа — лишился способности спать. Четыре дня и четыре ночи после захвата Главного зала он лишь бродил взад-вперед, не обращая внимания ни на что вокруг. Расхаживал туда-сюда, погруженный в себя, и что-то бормотал. Глаза его светились неистовой лихорадочной решимостью. Наверное, эти двое были последними джидратами за пределами Невольничьей крепости.