Парадокс чести

Что за бардак, подумал Киндри.

Осторожно переступив через осколки, он поднял с пола кусочек высушенного корня, стараясь догадаться, что это такое. Его работой на Горе Албан было запоминание порядка расположения сосудов. Тем не менее, его любопытство как целителя заставило его выучить как можно больше и о самих лечебных травах. Бурый и сморщенный снаружи, белый и пористый внутри. но ключом к разгадке послужил аромат: дудник [54] .

А этот прямой, темно-коричневый корень с горьковатым запахом — определённо чёрнокорень [55] .

54

angelica

55

black snake root — скорцонера, козелец, чёрнокорень

Люцерна, пиретрум, имбирь.

В этом, конечно, была своя система: все эти травы хороши при ревматизме.

Он собрал каждый кусочек, который только сумел найти, осторожно отсеивая стекло и морщась, когда осколки жалили его пальцы, и сложил их на стол. Теперь банки. Некоторые большие осколки легко складывались друг с другом, но остальные превратились в порошок и присоединились к танцующим облакам пыли. Работу было просто невозможно довести до конца, сколько бы он ни трудился, а день уже начинал клониться к закату.

Ну, вот. Пять банок было слеплено заново, пусть и не полностью, силой его воли, и наполнено всем, что осталось от их содержимого. Теперь нужно вернуть их на их законные места на полках.

Ох, опять хлопоты. Ни один из сосудов не был помечен, и все они перемещались, стараясь заполнить любые прогалы. Отодвинуть парочку здесь, ещё больше там.

— Ну? — спросил резкий голос. — Ты, наконец, закончил?

Его рука дёрнулась. Полки задрожали, готовые к новой беде и стали растворяться в воздухе, становясь прозрачными. Киндри поспешно всунул последнюю банку на место. По мере того, как он покидал образ души, вокруг него возникал его реальный двойник, включающий в себя его почтенного пациента, мрачно глядящего на него через стол. Он отпустил когтистую руку Индекса.

— Как вы себя чувствуете?

Старый летописец согнул страдающие от артрита пальцы.

— Лучше, — сказал он почти что с неохотой. — Не великолепно, уверяю тебя, но лучше.

— Я рад. — Киндри покрутил плечами, чтобы сбросить скопившееся в них напряжение и уныло осмотрел свои собственные, сильно исколотые кончики пальцев. Метафизические осколки были даже хуже реальных; нервы помнили их гораздо дольше. — Трудно восстановить то, что отняли годы.

— Никакого лекарства от старости, э? А должно быть. Как и от смерти.

Киндри вздохнул. Закончи он своё обучение на целителя в Училище Жрецов, был бы он сейчас более умелым или же извращенным за пределы искупления? Не был ли его побег проявлением эгоизма? Но нет. Леди Ранет наверняка бы его погубила, даже если бы этого не сделали её любимчики жрецы.

Индекс встал и начал возиться в своём сарайчике, собирая ингредиенты для люцернового чая.

— Не великолепно, — повторил он через плечо, — но сделка есть сделка. Летописец, владеющий нужной тебе информацией, Мойден его имя, отбыл с посольской миссией в Ядовитые Дворы. Мы можем так никогда и не увидеть его снова.

— Ох.

— Тем не менее, я кое-что знаю об истории Южных Пустошей. Местные говорит, что ещё до того, как мы прибыли в Ратиллиен, на их месте было большое внутреннее море, окружённое богатыми цивилизациями. А потом климат изменился от умеренного до пустынного, не спрашивай меня, почему и как. Говорят, что даже звёзды тогда смещались в небе. Как бы то ни было, море оказалось отрезанным от пресноводных источников, стало солёным и высохло. Окружающие его города растворились в песках, а их население бежало. Остались только их форпосты — Котифир, Каскады [56] и Уракарн, к примеру. Всё это случилось где-то три тысячелетия назад, во время Пятой Эры. По большинству подсчётов, всего Ратиллиен насчитывает семь.

56

Hurlen

Киндри мигнул, стараясь осмыслить размах столь обширных изменений, столь прямо и просто изложенных. Будь Индекс певцом и более склонным к поэтике, он мог бы заподозрить, что пожилой человек воспользовался выгодами Законной Лжи.

— Я думаю, — сказал он, — что мне всё же стоит поговорить с Мойденом, когда.

— Если.

— Если он вернётся.

— Как хочешь. Скажи ему, что ты со мной рассчитался и я ему возмещу. — Индекс вылил кипящую воду на свои травы и обхватил чашку шишковатыми пальцами. — Ах, — сказал он, вдыхая аромат. — Образы души — это всё, конечно, хорошо, но я никогда не откажусь от пригоршни высушенных листьев. Ты же стараешься ради того серого пролазы [57] , не так ли? Прими мой совет, мальчик: убедись, что он тебе заплатит.

57

sneak — доносчик, ябедник, пишется почти как snake — змея

Киндри встал и учтиво, хотя и неуклюже, раскланялся. — В конечном счёте, вся информация предназначена моей кузине. А с ней я не торгуюсь.

— А. — Индекс нетерпеливым взмахом отпустил его прочь. — Тебе стоит её поберечься: какой бы благородной она ни казалась, она владеет темным очарованием.

Пока Киндри карабкался по лесенке домика и пересекал похожий на пещеру входной зал Горы Албан, он всё гнал от себя предостережение Индекса и смаковал это слово: кузина. У бастардов нет родичей. Но он не был бастардом. У него была семья, хоть и маленькая, и, больше того, не один родич, а два. Эта мысль грела его не хуже синей шерстяной мантии, подарка Кирен, которая была изысканнее и лучше всего, что у него было прежде. Родня и друзья.

Вот и центральная деревянная лестница, пронзающая в своём квадратном колодце все уровни Обители Летописцев. Внутри самого утёса простирался лабиринт помещений, пчелиными сотами испещривших скалу. Пока он поднимался, до него доносились обрывки разговоров, летописцы и певцы предавались своей извечной перебранке:

— Факты это только для скудных мозгов. А ты свои не найдёшь, даже обеими руками и с факелом в помощь.

— Как я могу что-то искать обеими руками, да ещё держать. держать. погоди-ка минутку.

— Кто позаимствовал мой конкорданс [58] по свиткам законов?

— Мне нужно было поискать рифму на слово «изумительный [59] .» Что?

— Кто-нибудь видел мой эксперимент?

— Ты имеешь в виду такую пурпурную штуку с чёрными точками? Она ушла вон туда.

Голоса за его спиной стихли, когда он добрался до трёх последних уровней на верхушке скалы, отведённых для мест общего пользования и покоев Директора. Над ними располагалась наблюдательная площадка. Когда Киндри появился из лестничного пролёта, его встретили, наполовину ослепив при этом, горизонтальные лучи заходящего солнца. На фоне этого сияния вырисовывались две стоящие фигуры.

58

алф. указатель

59

splendiferous

— Киндри, — тепло сказала одна, голосом Кирен.

— Миледи.

Она рассмеялась. — Как официально.

Другая фигура разительно от неё отличалась, излучая холод несожжённого мертвеца. Киндри подбодрил себя.

— Певица Зола, — сказал он, неловко дёргая головой в резком кивке.

— Я собиралась за тобой послать, — сказала Лордан Яран. — У меня есть новости.

Она указала на место на бортике между собой и Золой. Киндри застенчиво присел на дальний краешек с её стороны, оставив её между собой и певицей мерлонгом. За резко очерченным, строгим профилем Кирен тонкие губы Золы изогнулись в кривую улыбку, обнажая жёлтые зубы, сверкнувшие в тени её капюшона.