Паром в никуда (Город пропащих - 2)

– А? Да, конечно,- соглашается с ней Нелюбов, вытирая лоб белоснежным платком.- Жарко у вас. Кондиционер, наверное, барахлит.

– Это "Хитачи"-то?- изумляется Светлана.
– А вы разденьтесь,предлагает она знаменитому режиссеру и как бы невзначай закидывает ногу на ногу. Юбка стремительно перемещается на пояс, а соблазнительница тут же возвращает ноги в исходное положение, раздвинув колени ровно настолько, чтобы он мог видеть кокетливые завитки волос, окрасом подходящие к черным ажурным чулкам. Все, наживка заглочена настолько, что Никита Михайлович выпадает из кресла на колени, больше не в силах сдерживать стремительно растущее желание. И так, на коленях, ползет по ковровому покрытию к манящему холмику, пытаясь носом, как клином, раздвинуть аппетитные упругие бедра. И внезапно проваливается между ними, впиваясь губами в жадно раскрытый навстречу его языку бутон. Тут же его голова оказывается будто в тисках. Светлана злорадно хохочет, запрокинув го лову на спинку кресла, затем смех прерывается глухим протяжным стоном. Она выгибается всем телом навстречу неземному наслаждению, сотрясаясь в сладострастных судорогах, ее руки то ли гладят, то ли рвут седую шевелюру зажатой между ног головы Нелюбова. И вопль потрясенной пантеры заполняет все уголки огромного офиса, заглушая мурлыканье кондиционера, отчаянную телефонную трель и жаркое бормотание распаленного, почти в буквальном смысле потерявшего голову режиссера. Никита Михайлович вырывается из плена соблазнивших его ляжек, в каком-то безумном порыве хватает в охапку это бьющееся в эйфорическом припадке тело, швыряет его на стоящий в углу кожаный диван и, располовинив отчаянным рывком непокорную ширинку, с урчанием входит в это прекрасное тело, переждав последний спазм - глубоко, до упора. И Светлана, словно Белоснежка, вновь оживает: завалив на себя тучное тело Нелюбова, она борцовским приемом переворачивает его на спину и сама насаживается на его естество, издавая при этом бессвязные вопли. И на этот раз содрогается в экстазе в унисон с Никитой Михайловичем, который жадно хватает воздух широко открытым ртом - чтобы остудить сердце, готовое выпрыгнуть из груди прямо на выделанную кожу дивана. А в глаза уже наплывает белесая муть, постепенно меняющая цвет на чернильный. И белый манящий зайчик, за который можно ухватиться тускнеющим взглядом, все глубже и глубже погружается в эту пучину...

– Этого еще мне недоставало!- Светлана ошеломленно разглядывает быстро белеющие губы партнера по недавнему сексу.- Вот так родственнички: один умер от ножа уголовника, а второй, выходит, загибается от счастья на моих глазах. Митя, помоги, где ты там притаился? Да помоги же, скотина безмозглая, или на наш клуб навесят двойное убийство.

Она знает - этот ангелочек-дебил подсматривает сейчас за ними в один из своих скрытых глазков. Не может не подсматривать - он сам ей как-то признался, что навязчивая привычка осталась у него еще со школьной поры, когда они выковыривали сучки из деревянной перегородки между мужским и женским туалетом. У одних эта мания со временем проходит...

Точно - сразу же после ее крика в офис влетает Митяй с искусанными до крови губами. Ни дать, ни взять - Отелло хренов.

– Помоги ему,- указывает Светлана на хрипящего Нелюбова.- Не видишь, кончается человек.

Митяй с полминуты тупо пялится на режиссера, затем исчезает так же стремительно, как появился.

– Я за аптечкой,- доносится уже из-за двери.

– Какая аптечка,- Светлана с ужасом смотрит на испускающего последние вздохи горе-любовника.- Да он же в коме. Ну не умирай, миленький режиссерчик, ты мне очень-очень сейчас нужен,- всхлипывает она и, даже не опустив юбки, приседает на корточки и принимается изо всех сил дуть в побелевшее лицо. Затем ожесточенно трет щеки с проступившими на них склеротичными жилками и наконец, отчаявшись и освирепев одновременно, отпускает Нелюбову оглушительную затрещину, от которой немеет правая ладонь. И тут же, с разворота - левой.

– Дистрофик проклятый, ты же мне всю малину перегадил!

И происходит чудо: на щеки Никиты Михайловича вновь возвращается здоровый румянец, на котором отчетливо проявляются две малиновые пятерни, выравнивается дыхание, а на сомкнутых веках подрагивают белесые ресницы, словно пытаясь поднять неимоверную тяжесть.

– Где я?- Нелюбов с усилием открывает глаза и разглядывает стоящую у окна женщину с дымящейся сигаретой в руке.

– В аду,- злорадно сообщает ему Светлана, радуясь в душе воскрешению из мертвых.- А вот и черт, который вас сунет в котел,- в офис бегом врывается Митяй - в руках сумочка с красным крестом.- Ну-ка, иди отсюда, Айболит недоношенный,- она забирает у него аптечку и выпроваживает из офиса,- нам посплетничать надо.

– Ты...это...не очень-то,- запинаясь, бормочет Митяй в коридоре.

– А что, мы уже ревнуем?- деланно изумляется Светлана.

– Нам рожки не подходят ветвистые? Не пугайся, милый, это грозило бы тебе лишь в случае нашей с тобой женитьбы. Нет штампа в паспорте - нет проблем с изменой. Иди лучше посмотри за дамами в туалете - у всех ли нормальный стул?

– С-сволочь!- ненавидяще шипит ей в лицо Митяй.- Тварь.

– Очень приятно познакомиться, а я Светлана,- она высовывает ему язык и возвращается в офис, поправляя юбку.- Так на чем мы с вами остановились, уважаемый Никита Михайлович? Ах да, приношу вам свои глубокие соболезнования в связи...

– Не надо, Света,- просит Нелюбов, сморщившись.- Ты же знаешь наше отношение к этому выродку. Поэтому давай ближе к делу. Что у меня было?

– Банальнейшая остановка сердца в результате повышенной перегрузки. А если по-русски - вы скончались от перетраха, Нелюбов. Иногда это случается с людьми вашего возраста.

– Иногда случается и нечто другое,- заговорщически шепнул ей режиссер.- Мой лечащий врач определил у меня стойкую импотенцию. Транквилизаторы при моем сердце противопоказаны...

– Ни фига себе аллегория. Пойдемте вместе морду бить вашему врачу я за свидетеля. Это что ж получается: я вас спасла дважды - от полового бессилия, а затем от смерти. Вы мой должник, Никита Михайлович,- улыбается Светлана режиссеру.

– Всегда пожалуйста. Главную женскую роль в фильме...

– Нет, не то,- прерывает она его.- Мне нужно убрать человека. Совсем убрать - в смысле уничтожить. Вы сможете сделать это без особых хлопот среди силовиков много ваших фанов. А они умеют убирать по-тихому.

– Что за человек?- не удивляет просьба Нелюбова.

– Федор Артюхов по кличке Стреляный, вы его не знаете. Вот фотография,- Светлана подает режиссеру чудом сохранившуюся у нее их совместную фотографию.
– Меня только отрежьте, а то перестарается еще ваш киллер...Вот его возможный адрес - квартира на Смоленской. Что еще? Чтобы у вас не возникало никаких сомнений в правомерности операции по устранению, сообщаю - это тот человек, который только что убил вашего сына.

Он социально опасен в любом отношении.

– Да я ему памятник должен поставить за это,- вскочил с дивана Нелюбов.

– Потом поставите. Посмертный, где-нибудь на Головинском кладбище. А пока уберите его с помощью знакомых. Я же знаю, вам это - раз плюнуть. И потом - долг платежом красен - не забыли русскую пословицу?- Светлана, смеясь, показывает на диванную обивку, заляпанную семенной жидкостью.

И Нелюбов, краснея, согласно кивает головой. Расстаются они довольные друг другом, с обещаниями не забывать.

– Амбец теперь твоему Стреляному, если за него возьмется вся российская армия. Понял теперь, зачем Бог дал женщине этот универсальный ключ, который подходит к сердцу любого мужчины?
– Светлана, подмигнув Митяю, хлопает себя по юбке спереди.

– Слушай, если у вас ключ, то что же тогда у нас, мужчин?недоуменно таращится он на нее.

– У вас?- она на секунду задумывается, затем вновь смеется,- у вас, парень, дешевенькая отмычка, причем не всегда лучшего качества.

Шестисотый "Мерседес" Аджиева едет через центр, проскакивает проспект Мира и вырывается на Ярославское шоссе.

– Нам, кажется, не в ту сторону, Артур Нерсесович,- жесткая ладонь Федора ложится на предплечье Аджиева.

– Нет уж, именно в ту,- смеется тот, прибавляя газу.- Я почти уверен, что на Смоленской тебя уже поджидают. После того, что ты сотворил в "Клондайке", Нелюбов поставит на уши и Лубянку, и Петровку - связей для этого у него хватит. Так что поедем в Мытищи. Мне сперва звонят, и только потом приходят что-либо спрашивать. Нужно с тобой посоветоваться, Стреляный,- поворачивает к нему лицо Аджиев, и почти не глядя обходит белую "Ниву".- От этой беседы, кстати, будут зависеть наши с тобой дальнейшие отношения.

– Хорошо, поговорим,- согласился Федор.- Но сперва заедем на Смоленскую. И не надо меня отговаривать, если я что-то решил. Так что разворачивайтесь, Артур Нерсесович,- это прозвучало как "разворачивайтесь по-хорошему".

– Самостоятельный?- покосился на него Аджиев, ища глазами место для разворота.- Ну-ну. Гляди, чтоб боком тебе не вышла твоя самостоятельность.

– А вы нас не пугайте?- высунулся из-за его спины Сашка.- Мы, онанисты, ребята плечисты...

– Не испугаешь нас титькой мясистой,- подхватил справа Колян.