Партизаны Подпольной Луны

Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его. Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в сёлах; поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе. Мандрагоры уже пустили благовоние, и у дверей наших всякие превосходные плоды, новые и старые: это сберегла я для тебя, мой возлюбленный!

Снейп прибавил тем же тоном:

– О, благоухающие мандрагоры, видимо, нечто мистическое.

– Ещё скажу же я тебе, о любитель прелестей женских, Северус мой непостоянный, словно ветр!

Северус оторопел:

– От… откуда у тебя, Гарри мой Гарри, казавшийся простодушным, ассоциации меня с… ветром неким? Ответь, прошу.

– Да просто вселилось в голову мою, что непостоянен ты, аки ветр, но задуваешь в сторону едину. Лишь не познал пока я, откуда. Будь уверен, пойму едва, тотчас скажу тебе. Теперь за мною несколько строф из «Песни Песней Соломона» и определение направления ветра «тебе присущего».

Так слушай же, коли интересно слушать тебе о женщинах, к коим склонности вовсе не имею я и не имел никогда, поверь.

– Нет, говорил уж я, довольно стихов, и вовсе не охоч до женщин я, женили меня просто во времени этом, вот и всё. Вернусь, а… там будет видно, с кем и когда, да и будет ли сие, - бедный граф Снейп снова поник головой, но не тут-то было.

– Безмерно хочу я улечься с тобою, стихами божественными ублажённому и взогретому пуще меры, и имей меня, хоть женщиной в воображении своём, хоть мужчину настоящего. Всё равно мне, поверь, столь страстно жажду я проникновения скорейшего твоего, ибо стихами любовными сими распалён я.

– Но не сказал ты главного, Гарри мой Гарри, коий ветр есть я! Попробуй угадать, ибо и Квотриус прекрасный ветром звал меня. Тогда и состоится соитие наше, либо… нет, - теперь настаивал уже Северус.

Глава 94.

– Должен угадать я, как называл тебя Куотриус ушедший?! Нет! То было его уделом, называть тебя, как хотелось ему лишь. Моё же дело суть имя новое даровать тебе, о Северус, птица моя улетающая уж, дабы называть так в моменты нежности и близости.

Ветр ты… западный, сухой, отголоски запахов моря Внутреннего приносящий, но не влагу его, запах водорослей прелых на брегу Альбиона, крик чаек над водами, хлопание крыльев не знаемых до видения, озарившего разум мой в то время, когда был в тебе я… прекрасных, белоснежных лебедей, как назвал их после ты.

Уж вскоре прилетят они на Озеро наше, подгоняемые ветром западным, тобою, Северус! Увижу наяву я птиц превосходных сих, по красоте превосходящих даже розу, с коей сравниваешь меня ты. Розы многоцветные не раз видены мною на клумбах и близ дорожек в саду Хогвартса… из времени «нашего». Знай, всё более вспоминаю я Хогвартс тот, и кажется мне, будто и сейчас в нём я, только странно и непривычно безлюдном.

Таким он, верно, бывает посреди каникул летних, правда, о ветер мой западный? Северус мой, лебедь белый, свободу любящий, не покорный Гарри несчастному…

– Да, схожее есть нечто… без сомнения.

Северус был в замешательстве от нового прозвища своего и восторженного описания ветра западного, данного Гарри тоже… не без толики поэтичности.

Профессор Снейп никак не мог и не желал рассмотреть этот странный дар в своём студенте, считавшемся полнейшей бездарностью в Зельеварении, особенно, в Основах Алхимии. Мастер Зелий справедливо полагал, что мистер Поттер только и умеет правильно нападать и защищаться в магических поединках, как машина боевая. И на том спасибо, от Избранного большего не требуется!

Но сейчас Северусу стало до щекотки интересно, откуда же такие подробности описания вполне реального западного ветра, прекрасно известные лишь ему.

– Как удаётся рассказывать тебе… поэтично столь о ветре редком в местах сих, ветре западном, хоть и моря самого ты не…

Пожалуй, узрел его в видении ты, дарованном мною. Но откуда запах водорослей сей? Не было их в видении нашем с тобою.

– О, ветер западный задувал в Сибелиуме часто. Верно, город сей неподалёку от моря Внутреннего располагается.

И в видении моём в раз… тот водоросли были, кормились с них мы рачками мелкими и тварями некими изогнутыми, маленькими, прозрачными.

– Сие креветки есть, корм ищущие среди водорослей.

Но скажи, разве ныряли мы, дабы подкормиться рачками и креветками, Гарри мой Гарри?

– Ныряли не раз, но много больше. Длинные шеи опускали под воду, как и положено птицам, дыхание задерживая. Там клювами хватали мы снедь сию.

– Но не было «пропитания» такового в картинке, показанной тебе, Гарри мой! Думаю, приснилось тебе сие.

– Не знаю, но было сие, как наяву, с подробностями всеми. Инако откуда взять мне облик рачков сих и, как назвал ты их, криветок, о лебедь мой белоснежный?

– Хорошо, Гарри мой Гарри, довольно разговоров. Ложись на спину, вот так.

– А поцеловать? Разве не предадимся мы ласкам горячим, дабы распалить тебя, о сребряноокий Северус лукавый, на соитие драгоценное, долгожданное мною?

– Ежели правду говоришь ты о серебре в глазах моих, означает сие, что готов я к соитию, ибо любовь единая возжигает на дне глаз моих огонь сей. Знаю я сие со слов Квотриуса, а ему незачем было лгать мне, да и не умел он лгать, - с горечью произнёс Снейп.

Он был вовсе не настроен на ласки, хотелось ему любви пламенной, дарующей временное забытье. Северус задрал колобий Гарри, обнажая тело, порозовевшее от бурления крови.

– Да вот же член, уже набухший! Видимо, он стоит с времени стихов этих развратных или описания ветра западного. Надо бы порадовать Гарри моего красноречивого любовью оральной, но мне не это нужно. Хочу попасть внутрь и насладиться жаром…

– О Северус, больно мне уже. Или прикажешь самому освободить себя от спермы, рьяно столь подступившей после того, как обнажил меня ты, и плиты шлифованные, нехоженые, холодить стали тело моё беззащитное?

– Мордред меня забери! Он говорит совсем, как Квотриус, так же цветисто и витиевато.

Как превратить любовь в незабываемую сказку? А, просто не буду излишне долго в тебе, не стану увлекаться подробными картинами из жизни лебедей. Не сделаю я тебе больно или неприятно, как ты мне из-за неопытности и пылкости почти невыносимой!

– Соделаю я всё сам, что надобно тебе сейчас, но рукою лишь, дабы не мучить ласками ртом тебя, от коих не смогу удержаться я, - в тон Гарри витиевато высказался Северус.