Печальный демон Голливуда

Я вспомнила, как переживала, как терзалась за своего мальчика, и поняла: моей главной целью должен стать капитоновско-челышевский выродок – Николай. Мой сыночек, если б ему не выпала роковая карта, тоже мог бы работать, веселиться, ухаживать за девчонками.

Но Иванушка страдал, а потом умер без покаяния. Из-за того, что в нем текла подлая кровь Челышевых. А Николая, первого сына Арсения, проклятая наследственность не зацепила. Вот пусть ему теперь воздастся по заслугам.

И когда он станет мучиться, необходимо, чтобы семейка находилась рядом с ним. Чтобы все пытки видела. Сопереживала, сострадала. И Челышев чтоб наблюдал крупным планом, и Настька.

Однако одного сострадания при виде того, как твоя кровиночка мучается, маловато для них будет. Я хотела, чтобы Капитоновы – Челышевы всю чашу боли и горечи испили. Я должна заставить их пересобачиться друг с другом. Сделать так, чтобы они извелись, изревновались, повздорили, поподличали друг перед другом. Ревность и зависть – жестокие чувства. Она жжет как огнь. (Знаю по себе.) Вот и я хотела, чтобы стыд и горечь Арсений и Настя получили полной мерой. Разорить их! Унизить! Выставить дураками и подлецами перед всем белым светом!

Однако я все же планировала изъязвить не только их душу, но и тело. Потребен комплексный подход. Как пролетарский поэт писал: «Я знаю, гвоздь у меня в сапоге – кошмарней, чем фантазия у Гете». Я хотела, чтоб у Челышева и Капитоновых тело кровоточило не только в фигуральном, но и в самом натуральном смысле. Чтобы мучения душевные переплетались с физическими. Что может быть ужаснее, чем медленное умирание от неизвестной, неразгаданной болезни. От жара, который медленно подпаливает тебя изнутри. Да ведь это страшнее, чем Ад!

Кстати, об Аде. Я тоже туда, полагаю, попаду – как и большинство живущих ныне на Земле. В существовании Преисподней я не сомневаюсь – в отличие от райских кущ. Не знаю, разумеется, как там все организовано. Наверное, крючьев, котлов и сковородок, как утверждал старший Карамазов, и вправду нет. Подобные средневековые представления о Геенне Огненной устарели. Полагаю, сейчас там все устроено современней и технологичней. Бесы обходятся, как русские бандиты, с помощью полиэтиленовых пакетов, паяльников или циркулярных пил.

Однако если обычные грешники попадают в Ад для того, чтобы мучиться, то я, очень надеюсь, отправлюсь после смерти туда в ином качестве. Я хочу снискать себе здесь, на Земле, при жизни почетную загробную должность мучителя. Подкладывать дровишки в костры, на которых грешники жарятся, – это по мне.

Я думаю, что погубить, извести и измучить хотя бы троих – неплохой взнос в копилку моего Покровителя.

Мне нравилось загребать весь жар чужими руками. Управлять людьми. Манипулировать ими. Соблазнять. Соблазнять самым действенным (и самым греховным) способом. Тем, который в современной России стал совершенно универсальным. Против которого вряд ли кто устоит в нынешней Москве. На него падки и физик, и студентка, и директор, и политик. Деньги! Деньги – господа в сегодняшней Белокаменной.

Тяжелее всего оказалось подобраться к Насте. Жила она замкнуто, никого к себе (в дом и в душу) не допускала. Мне пришлось найти женщину, которая имела постоянный доступ к ней – уборщицу Валентину. Когда я понаблюдала за Валей, поговорила, то поняла: вряд ли на нее подействует обычный, без затей, подкуп. В простоватой этой женщине – может, оттого, что проживает она не в Москве, – сохранилось еще определенное благородство. Поэтому понадобился целый план, чтоб ее завербовать.

У Валентины был сын. Я решила воздействовать на нее через него. Материнская любовь вообще (знаю, увы, по себе) самая беспроигрышная, самая отзывчивая струна. Нет такого преступления, на которое мать не пойдет ради своего ребенка! А тут и оказия подвернулась: проверить в деле своих варваров, костоломов, отморозков.

Я отыскала трех дебилов, мелких бесов, готовых ради денег на любую работу. Любую. И даже забесплатно согласных убивать и калечить – что они, собственно, и делали до меня. Охотились на несчастных бомжей и мирных дворников-узбеков – борцы за чистоту расы!

А я, в свою очередь, отправилась в подмосковный город Ф. и выследила сына Валентины. Сделала его фотку. Разузнала о распорядке дня.

Многое, замечу кстати, мне приходилось делать самой. Нынешняя Россия, как я поняла, страшно развращена. Работать здесь никто не хочет и не любит. Да и не умеет. Опять же, чем меньше людей посвящено в заговор – тем лучше. А чем больше ты приложил к мести собственных усилий, тем она слаще. Это как подарок – он всегда приятней, коли изготовлен своими руками.

Я передала своим отморозкам фото сына уборщицы. Рассказала о распорядке его дня. Вручила бесенятам аванс – пять тысяч. (Рублей, конечно, рублей, я ж говорила: эти уроды готовы убивать и калечить даже бесплатно.) Дала строгие указания: сломать ноги, может, ребра – но ни в коем случае не калечить слишком серьезно. И не убивать. Даже подчеркнула: если невзначай забьете до смерти – расплачиваться с вами не стану.

Было ли мне жаль мальчишку – человека, совершенно, если разобраться, постороннего? Разумеется, нет. Наоборот, я даже радовалась тому, что между делом пострадает совсем невиновный. Ведь если служение Господу подразумевает делание добра – в том числе и чужим, незнакомым людям, – то поклонение Сатане подразумевает творение Зла. И чем чище, непорочнее и безобидней объект – тем лучше.

Мои парни напали на мальчишку, когда тот шел домой с тренировки по футболу. В том-то дьявольский расчет и заключался, что – по футболу. Что ноги ломать как раз футболисту придется, подающему надежды игроку молодежного состава команды «Спартак» из города Ф. Надо признать, костоломы отработали мое задание на все сто: двойные переломы обеих больших берцовых, перелом ключицы, трех ребер, сотрясение мозга.

Я сполна расплатилась с отморозками: дала еще двадцать пять тысяч. Их я пока не кидала. Не кидала потому, что гангстеры были мне нужны. А другие… Обмануть ближнего – не только экономия. И не только удовольствие, но и дополнительный кирпичик, пусть небольшой, в чертог мирового Зла.

На следующий день я подсела за столик больничного кафе, в котором грустно перекусывала Валентина. Она поедала картошку фри и пила пустой чай. Вряд ли домработница была уж настолько бедной. Очевидно, просто заговаривала судьбу: типа приносила жертву. Демонстрировала самой себе, что ничего более вкусного или существенного она теперь позволить не может. Слово за слово, и она поделилась со мною своей печалью.

А убедить Валентину ради сына предать свою работодательницу – вообще оказалась пара пустяков. Я сразу же в порядке аванса выдала ей деньги. Чтоб не сорвалась с крючка, не одумалась. Надо ли говорить, что я не собиралась платить ей остальное – и дело тут не в жадности, а в принципе. Я думаю, что Князю Тьмы по душе кидалово.

Я передала Валентине закладку – с указанием поставить ее в укромном месте, желательно под кроватью работодательницы. И поручила включить компьютер Капитоновой и отправить некое письмо с флешки.

Надо ли говорить, что в закладке был отнюдь не диктофон, а ампула с радиоактивным материалом. Его передал мне безнадежно влюбленный мой воздыхатель, директор Н-ского комбината. Излучения должно было хватить, чтобы в течение двух-трех недель свести Настю в могилу – после быстрой, тяжелой и мучительной болезни.