Пепел феникса

Не соврал Степка, было полымя! Пусть не на полнеба, тут уж он преувеличил, но яркий оранжевый огонек расцвечивал-таки горизонт.

– Может, косари костер жгут? – пробормотал Андрей Васильевич, натягивая штаны. – Или пастухи? А, Степка?

– Косари только по росе на луг выйдут, а пастухам зачем же такой кострина? – резонно возразил слуга.

– А тогда что? Думаешь, это оно? – Руки вдруг задрожали так сильно, что пуговицы на рубахе удалось застегнуть не с первого раза.

– Дык откуда ж мне знать?! – Степка развел руками. – Коли барин пожелает…

– Барин пожелает! – Андрей Васильевич бросился к столу, дернул на себя самый нижний ящик, не без душевного трепета взял в руки пистолет. Чем черт не шутит?! Вдруг удастся поймать душегуба?! – Что ты стоишь, Степка? Закладывай экипаж, дурья твоя башка!

– Так уже. – На «дурью башку» Степка совсем не обиделся, знал, что это Андрей Васильевич не со зла, а от нетерпения. – Может, ружьишко прихватить? А то этой вашей игрушкой, – он презрительно глянул на пистолет, – только ворон пугать.

– Бери! – Андрей Васильевич махнул рукой и лихо, как-то даже картинно, сунул пистолет за пояс.

…Они опоздали. Это стало ясно задолго до того, как Андрей Васильевич и Степка добрались до места. Костер уже не горел ярким пламенем, лишь тускло тлел, а летний ветер разносил по округе тот особенный горелый дух, который уже никогда не забыть.

– Матерь божья. – Андрей Васильевич торопливо перекрестился, достал из-за пояса пистолет. – Степка, это ж выходит, не того косоруковские ребятки взяли?

– Тише вы, барин, – шикнул на него Степка и вскинул ружье. – Может, он еще тута ошивается…

Мысль была дельная и очень своевременная, Андрей Васильевич согласно покивал едва различимому в предрассветной темноте слуге, махнул рукой, чтоб тот шел следом. Сказать по правде, страшно ему было до дрожи в коленках, а ладони взмокли так, что то и дело приходилось вытирать их об штаны, но к страху примешивалось и еще кое-что. Азарт, чистейший, даже какой-то первобытный, охотничий азарт.

Запах гари становился все гуще и невыносимее, а чаща, в которую они со Степаном вломились, все непролазнее. В таком-то буреломе еще попробуй двигаться тихо! Даже если захочешь, то не получится. Утешало одно – душегуб, если он, конечно, еще не ушел, тоже не прошмыгнет мимо незамеченным.

Словно в ответ на эти мысли где-то совсем рядом громко хрустнула ветка. Андрей Васильевич совершенно бездумно, не выискивая цель и не прицеливаясь, нажал на курок. Звук от выстрела эхом прокатился по лощине и тут же вернулся к ним со Степкой громкой руганью.

– Это кто там палит без разбора?! – послышался раздраженный голос.

Даже услышав характерный, едва заметный иностранный акцент, Андрей Васильевич не сразу понял, что это Максимилиан фон Вид. Он стоял, прижавшись спиной к хилой осинке, и пытался совладать со своим бешено бьющимся сердцем. – Эй, признавайся, а то начну стрелять!

– Барон! Ваша милость, не стреляйте! Это ж я, господина Сотникова слуга. – Степка пришел в себя первым и даже руки поднял вверх, демонстрируя чистоту своих и Андрея Васильевича помыслов.

– Степан?! – Кусты затрещали еще громче, и из темноты выбрались двое: барон и один из его мавров. В руке барон, так же, как и сам Андрей Васильевич, держал пистолет, а мавр грозно скалил белоснежные зубы и поигрывал саблей. – Господин Сотников, что это вы тут делаете? – Голос у барона был зычный и совсем не испуганный, и Андрею Васильевичу вдруг сделалось совестно за свою минутную слабость. – Вы же мне чуть голову не прострелили, любезный.

– Виноват, – пробормотал Андрей Васильевич, засовывая пистолет уже не за пояс, а в карман сюртука. – Нервишки сдали, барон.

– Есть отчего нервишкам-то сдать. – В окружающей их темноте невозможно было разглядеть лицо барона, но исходящее от него раздражение чувствовалось даже на расстоянии. – Так что вы тут делаете? – спросил он требовательно.

– Степан увидел костер, а в свете недавних прискорбных событий…

– Вы решили сами произвести расследование, – закончил за него Максимилиан фон Вид. – Ну что ж, господа, следуйте за мной! – Он махнул рукой и снова растворился в темноте.

– Что же вы, барин, встали? – Степка совсем не любезно толкнул Андрея Васильевича в спину. – Лучше нам всем держаться заодно.

Путь был недолгим, очень скоро они оказались на вырубленном в непролазном буреломе пятачке, в самом центре которого догорал костер.

– Как вы там, господин Сотников? Не раздумали еще заниматься расследованием? – Барон присел у костра, принюхался и сказал: – Керосином облили, прежде чем поджечь. Чувствуете запах?

Андрей Васильевич чувствовал, но только вот совсем не керосиновый дух… К горлу подкатила тошнота, а в ушах зашумело.

– Оттого-то и догорело все так быстро. – Барон снова встал на ноги, отошел прочь от кострища, добавил рассеянно: – Почти дотла…

– Так что же, теперь жертву никак не опознать? – собрался с духом Андрей Васильевич.

– Не знаю, – барон пожал плечами. – Если какая девица в округе пропала, то, может, и опознают. Я одно только знаю наверняка – не того человека наш доблестный Федот Антипович пытался к ответу призвать. И вот еще что, господа, давайте-ка убираться отсюда.

Не успел Андрей Васильевич порадоваться, что не только ему, но и барону фон Виду свойственен страх, как тот добавил:

– Еще, чего доброго, улики в темноте затопчем. Как я погляжу, ваш Степан – парень расторопный, пусть скачет в город за Косоруковым. Мой человек останется здесь, чтоб никто больше не сунулся, а вам, Андрей Васильевич, предлагаю отправиться ко мне в поместье, выкурим по сигаре, пока суд да дело, обсудим дальнейший план действий.