Пепел на ладонях

— Ты в порядке? — раздался голос Эми.

На её бледном лице застыло беспокойство.

— Да… Почти, — выдохнул я, стараясь прийти в себя.

Вечером ветер усилился ещё сильнее. Казалось, что дом вот-вот сорвёт с фундамента. Мы укладывались спать в холоде, укутавшись в несколько одеял, но этого было недостаточно. Мороз проникал повсюду, вгрызаясь в кожу, несмотря на все наши старания. Я слышал, как Эми тихо ворочалась рядом, пытаясь устроиться хоть немного удобнее. Сон не шёл. Ветер злобно выл за окнами.

Ночь прошла беспокойно. Ветер не утихал, и его завывания напоминали крики, которые пронизывали тишину и не давали заснуть. Мы с Эми ворочались, пытаясь согреться и хоть немного забыться в коротких приступах сна. Одеяла не спасали, они были как тонкая бумага. Холод всё равно просачивался под них, словно был живым существом, которое стремился проникнуть в каждый уголок дома, в каждую щель.

К утру ветер неожиданно стих. Тишина, наступившая после долгого воя, казалась неестественной, даже пугающей. Наконец мы смогли вздохнуть свободнее, но расслабляться было рано. Дом всё равно оледенел, несмотря на слабый огонёк в камине, , и нужно было срочно что-то делать с теплом. Я лежал на кровати, прижимаясь к Эми, чувствуя её дрожь. Мы оба были на грани изнеможения от холода и усталости, но вставать пришлось.

Я уже собирался подняться, как вдруг услышал странный звук. Он не был похож на завывание ветра или скрип замёрзших досок дома. Это был шум мотора. Я напрягся, не веря своим ушам. В последние недели ничего подобного не слышали. Моторы почти не работали; топлива не осталось, а машины давно стояли брошенные. Но звук явно приближался. Мы оба замерли, вслушиваясь.

— Это… — прошептала Эми.

Я вскочил с кровати и подошёл к окну. На улице всё ещё было мрачно. Тучи не давали солнечному свету пробиться сквозь плотные облака, но я увидел… По дороге к нашему дому двигалась машина. Старый, побитый внедорожник, весь покрытый грязью и пеплом, но он ехал, что само по себе казалось чудом в это время.

— Кто это может быть? — прошептала Эми, подбираясь ближе ко мне.

Её рука судорожно сжала моё плечо.

— Не знаю, — ответил я, не отрывая глаз от приближающейся машины. — Но нам нужно быть готовыми ко всему.

Я быстро взял автомат, проверил обойму. В голове мелькали самые разные мысли. Кто бы это ни был, они либо такие же выжившие, как и мы, либо что-то худшее. В такие времена сложно доверять людям, даже если они кажутся такими же потерянными, как и ты сам.

Эми стояла рядом, напряжённая, но молчаливая. Мы оба знали, что любые встречи с посторонними теперь — это риск. Внедорожник остановился у дома. Из него вышли трое. Мужчины, все в тёплой одежде, закутанные до глаз. Один из них, судя по всему, водитель, подошёл ближе к дому и посмотрел в окно, где мы стояли.

— Оставайся здесь, — сказал я Эми, чувствуя, как в груди нарастает беспокойство. — Если что-то пойдёт не так, будь готова.

Она кивнула, сжав в руке пистолет, единственное оружие, которое у неё было.

Я вышел на крыльцо, держа автомат наперевес. Мужчины остановились в нескольких метрах от меня. Один из них, тот, что был впереди, поднял руки в жесте, который, казалось, должен был показать, что они не собираются нападать.

— Привет, — проговорил он хриплым голосом, перекрывая гул мотора, кивая на каминную трубу. — Мы не враги. Просто увидели дым…

Я молчал, оценивая их. Лица были уставшими, на одежде следы пепла и грязи.

— Нам нужно поговорить, — продолжил он. — Мы знаем, где можно добыть еду. И топливо.

Слова прозвучали как спасение. Еда и топливо — то, чего у нас почти не осталось. Но в тоже время это мог быть капкан. Мир стал жестоким, и люди отчаянно цеплялись за любую возможность выжить, не считаясь с жизнями других. Но следовало решать, довериться, или положить сейчас их всех, а после обыскать машину…

— Дорогой, — послышался за спиной голос Эми.

И я решился…

17 Августа — 16 сентября 2027.

Прошел месяц с того дня, как все изменилось. Целый месяц, как наш мир погрузился в пепельные сумерки. Мы с Эми больше не были прежними, как и многие миллионы людей на планете. Время будто застыло, смешавшись с плотным серым воздухом, который забивал легкие, и вгрызался в тело холодом.

В Кросс-Лейк мы прожили больше двух недель, пока нас не нашла группа людей на старом внедорожнике. Они ехали на юг, искали выживших. Один из них, мужчина по имени Джаред, сказал, что мы должны немедленно уходить, иначе нас ждёт то же, что случилось с теми, кто остался на севере.

— Нигде нет безопасного места, — покачал головой он, когда мы сидели в машине. — Голод, холод, люди друг на друга кидаются, как звери. Некоторые города просто сгорели дотла из-за пожаров. Леса вспыхивали от малейшей искры. Ты не представляешь, что там творится.

Он говорил быстро, нервно, как будто пытаясь выплеснуть всё, что накопилось в душе. Второй мужчина, Билл, почти не разговаривал, только курил и смотрел в окно. В его глазах была пустота, как у тех, кто видел слишком много и разучился чувствовать.

Они рассказали о беженцах, которые, потеряв все, бросались на чужие дома, в поисках еды и воды. Не было закона, не было порядка. Люди убивали друг друга за последние крохи пищи, за бутылку чистой воды. Говорили, что Национальная гвардия пыталась взять под контроль ситуацию, но с каждым днём это становилось всё труднее. Бандиты и мародёры чувствовали себя хозяевами жизни.

Мы ехали несколько дней, остановившись в небольшом городке по дороге. Это был Нью-Олм, как оказалось, временный лагерь для выживших. Там собралось несколько тысяч человек. Импровизированные палатки, костры, вокруг которых люди пытались согреться. У многих были обморожения и болезни, вызванные холодом и антисанитарией. Мы провели там почти неделю.

Вскоре нас с другими посадили в грузовик. Водитель сказал, что нас везут на юг, в надежде найти более стабильное место. Колонна автомобилей ехала через руины городов. Мимо разрушенных домов, почерневших от огня. В некоторых местах пепел лежал так густо, что нельзя было проехать дальше.

Мы оставили за спиной Айову-Сити, где от былой жизни почти ничего не осталось. Дома стояли пустыми и разграбленными, многие сожжённые. Оставшихся людей было немного, и те, кто не успел уехать, скрывались в подвалах или заброшенных зданиях.

Мы находились на грани. Уже в Иллинойсе, ближе к Спрингфилду, я и Эми сильно заболели. Сначала это был просто кашель, но вскоре температура поднялась так, что я буквально горел. Мы не могли есть, бессонные ночи тянулись бесконечно. В лагере, куда нас привезли, нашлись врачи, такие же выжившие, как и мы. Они помогли нам выкарабкаться, хотя ходили слухи, что по всей стране начались эпидемии. Болезни убивали людей быстрее, чем голод или холод. Врач, который нас лечил, сказал, что мы ещё легко отделались. В некоторых местах целые лагеря вымирали за считанные дни.