Пепел на ладонях

Бойцы Шрама, одетые в форму темно-серого цвета, патрулировали перекрестки. На их разгрузках висели автоматы Калашникова новейших модификаций, а на поясах болтались гранаты. Некоторые были при шевронах, некоторые — без опознавательных знаков.

Вечером, когда Иван остался один, А Вовка находился на чердаке дома, где они временно проживали, возле старого универмага началась шквальная перестрелка между двумя группировками. Пули свистели в метре от его головы, разбивая остатки стекол и выбивая куски кирпича из стен. Прохожие падали молниеносно — кто-то успевал укрыться, кто-то нет.

Иван прижался спиной к стене, переводя дыхание. Автоматные очереди затихли также внезапно, как и начались. На асфальте остались лежать несколько трупов и десяток раненых, безмолвных свидетелей того, что осталось от прежнего миропорядка.

"Вот чёрт. И на этот раз пронесло".

Стараясь не привлекать к себе внимания бойцов, мужчина скрылся во дворах, не желая попадать на глаза. Мало ли что, не понравится он им, да и шмальнут просто так в спину.

* * *

Иван следил за особняком Шрама уже несколько дней. С самого утра он наблюдал за сменой охраны, фиксировал маршруты, изучал систему безопасности. Каждый выход и вход тщательно запоминался в голове.

На пятый день он заметил парня. Молодой охранник, лет двадцати пяти, с короткой стрижкой и шрамом над левой бровью. Тот курил возле служебного входа, периодически переговаривался по рации.

Когда парень вышел с территории особняка, мужчина уже знал его маршрут. Тот направлялся в небольшое заведение неподалеку, где обычно выпивал и курил, развлекаясь с женщинами. Именно по пути Иван и решил его перехватить.

Слежка заняла почти неделю, но ничего не поделаешь. Следовало быть осторожнее. Юля где-то рядом, и Иван был готов на всё, чтобы её найти и вернуть обратно.

Выбрав нужный момент, мужчина подошёл со спины и саданул камнем по затылку, благо никаких прохожих здесь не имелось. А если бы и находились, то народ не удивился бы. Давно привык к нечто подобному. После этого, подхватив обмякшее тело, затащил его в ближайший дом, который пострадал от танкового обстрела.

Запах плесени и гнили въелся в затхлый воздух помещения. Иван грубо вдавил пленника спиной в сырую стену. Ржавая колючая проволока, обмотанная вокруг лодыжек и запястий парня, впивалась в кожу, оставляя багровые следы. В полумраке, освещаемом лишь тусклым светом слабого фонарика, лицо пленника казалось бледным и перепуганным.

Минут десять прошло, прежде чем парень пришёл в себя окончательно. Голова, по-видимому, у него раскалывалась, во рту пересохло, и от каждого движения проволока впивалась всё глубже, вызывая болезненные стоны.

— Ах ты ж, сука… — прохрипел он, пытаясь сфокусировать взгляд. — Какого хрена…

Иван резко дернул проволоку, заставляя парня вздрогнуть от боли.

— Девушка, — произнёс он глухим голосом. — Кольцевая. Светлые волосы, худая, как жердь, с веснушками. Видел?

— Ты кто такой, мать твою? — огрызнулся бандит.

В его глазах промелькнула искра показной храбрости.

— Я спросил про девушку.

— Почем я знаю? — плюнул пленник, но голос дрожал. — Отвали!

— Слушай меня сюда, ты, говно собачье.

Иван наклонился так близко, что их лица почти соприкоснулись.

— Я сейчас буду спрашивать, а ты будешь отвечать. Потому что если нет... Ты даже не представляешь, на что я способен.

— Пошел ты! — дёрнулся пленник, но только заскрипел зубами от новой волны боли.

Мужчина усмехнулся, обнажив желтоватые зубы. Усмешка вышла злой и пугающей.

— Я — твой билет в один конец, если ты сейчас же не начнешь разговаривать, — процедил он. — А теперь слушай внимательно, пидар. Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Быстро и правдиво. Иначе… Иначе тебе очень сильно не понравится.

— Что… что тебе надо? — пролепетал парень.

Его бравада испарилась в миг.

— Девушка. Блондинка на Кольцевой. Видел или нет?

— В гареме она, наверное! У Шрама! Все его шлюхи там сидят! Туда всех свозят! Кажется.

— Кажется? — прищурился Иван, и его взгляд стал тяжелым и угрожающим. — Я тебе сейчас помогу вспомнить.

Он вытащил из-за пояса нож. Поднес его к лицу парня, провел лезвием по щеке, оставляя тонкую красную полоску. Потом одним движением отрезал мочку уха.

— Говори точно. Или я вырежу из тебя правду. Буквально.

— Да была, сука! — закричал парень, сорвавшись на поросячий визг. — Была, блядь, говорю! Я видел её! Находился тогда, когда её взяли! Но я точно не помню, куда её увезли, мамой клянусь!

— Адрес?

— Я… Я…

Лезвие ножа вновь полоснула плоть, отрезая другую мочку.

— Красная, 36! — прокричал тот.

Его глаза были полны ужаса. Похоже, он только сейчас понял, что может умереть.

— Улица Красная, дом 36! Трехэтажный особняк, высокий забор! Днем там… десять рыл! Ночью… пятнадцать! С автоматами! Мамой Клянусь!

Иван молчал, глядя на пленника своими холодными, немигающими глазами. В его взгляде не было ни жалости, ни сочувствия, лишь ледяная решимость. Он медленно отступил на шаг, убирая нож.

— Ну вот и славно, — произнес мужчина ровным голосом. — Теперь ты мне больше не нужен.

Парень облегчённо выдохнул. Он был уверен, что худшее позади. Что сейчас его отпустят. Он уже видел себя свободным, бегущим прочь от этого жуткого места... Человека. Но он ошибся.

Иван шагнул вперед, схватил пленника за подбородок и резко дернул голову. Раздался хруст ломающихся костей. Глаза бандита закатились, тело обмякло и безвольно повисло на колючей проволоке.