Перебежчик

Сейчас Грин набирался сил для новых сражений, то есть находился в состоянии номер четыре, которое не подразумевало глубокого анализа рабочих проблем. Зато подразумевало блаженное возлежание на пляже, покрытом белоснежным коралловым песком. Вот и прекрасно. Вот Грин и лежал, наслаждаясь солнцем и покоем.

«Жарковато, конечно, и влажность высоковата, но, если прямо у моря, нормально. Не душно, как в джунглях. Хотя, по большому счету, и в джунглях неплохо. Тень, водопады, фрукты-орехи, экзотическая живность вроде мартышек и даже слонов. Все кругом шуршит, цокает, чем-то похрустывает, порхает и поет. Причем поют не только птички и зверьки, заливаются даже ящерицы».

Да, да, это так. Грин не поверил бы, если б не увидел сам. Здесь пели даже ящерки. Забавно так, отрывисто, без птичьих переливов, но пели. Факт. В общем, Грин живьем попал в рай, да и только. Нет, серьезно, даже комары в этих местах вели себя как ангелы. Выглядели, как везде, но почти не жалили. Чем питались кровопийцы — непонятно. Амброзией, что ли?

«Жаль, ничто не вечно, — Грин услышал шаги и приоткрыл глаза. — Рано или поздно все заканчивается. Особенно кайф. Причем он заканчивается не сам по себе. Его чаще всего обламывают».

Филипп покосился вправо. Рядом с ним на песок уселся какой-то здоровенный тип в широкополой шляпе, шортах и просторной футболке с традиционным для здешних мест рисунком — слон в расшитой затейливыми узорами попоне. Глаза незнакомец прятал за темными очками.

На взгляд Грина, поблизости от экватора очки не требовались, солнце светило ярко, но стояло почти в зените, поэтому не ослепляло. Но не все могли разделять мнение Грина. Особенно те, у кого глаза устроены иначе.

Незнакомец не походил на змеевика, выглядел слишком смуглым, но в том, что это не человек, Филипп не сомневался. Не серпиенс, значит, кошатник, виверра. На нейтральных территориях Азиатского «котла» встречались и те, и другие. И ничего хорошего от встречи с любым из представителей чужеродных кланов обычному человеку ждать не приходилось. Хрен редьки не слаще.

Но это если речь идет об обычном человеке. В случае Грина все выглядело сложнее. Хотя бы потому, что он сам искал встречи с кошатниками.

«Вот и все, вот и кончилось теплое лето, — мысленно пропел Грин строчку из древней песенки, — снова началась работа. И, наверное, это к лучшему».

— Мы искали вас, Филипп, — сообщил незнакомец.

— Вы обознались, — лениво процедил Грин.

— Не имею понятия, что означает это слово, но мы не ошибаемся никогда и ни в чем, — кошатник зачерпнул горсть песка и пересыпал из ладони в ладонь. — У нас измельченные кораллы считаются чем-то вроде специи, а здесь их целые пляжи. Удивительный каприз природы.

— Очень интересная подробность, — Филипп приподнялся и оперся на локоть. — Но будьте любезны, господин пришелец, отвалите, ладно? Вы мне солнце загораживаете.

— Вы и так обгорели, — чужак указал пальцем на нос. — Вот здесь. И ближе к шраму тоже ожог.

— Хорошо говорите по-русски, долго учились?

— Учился? — чужак едва заметно усмехнулся. — Две-три секунды.

— А, понимаю, высокие технологии, компьютерные импланты в голове и все такое, — Грин кивнул. — Я читал пару книжек о чем-то подобном. Мне даже понравилось, хотя всегда предпочитал литературу пооригинальнее. Пелевина, например. Но моя девушка любит фантастику, собрала целую библиотеку, пришлось приобщиться и даже проникнуться. Но потом появились вы и все опошлили.

— В смысле? — кошатник не сумел скрыть удивления.

— Все оказалось гораздо прозаичнее, чем предполагали наши выдумщики. Вы просто разрушили наш мир и начали строить свой. Нашими же руками.

— Такова логика любой экспансии. Но разве ваши фантасты обещали что-то иное?

— Они обещали нам жутковатую, полную опасностей и тягот, кровавую, но все-таки романтику. А вы что устроили? Горы пепла, стеклянные дома и серые будни.

— Не понимаю, как романтика может быть кровавой.

— Не цепляйтесь к словам. Пусть не романтику. Я имел в виду комплекс острых ощущений, смесь сталкерских приключений и боевого азарта. Но никак не беспросветную пахоту на тех же заводах и фабриках, только теперь не в пользу родных олигархов, а на благо чужих наместников, эргов, приоров и прочих богатеньких гуманоидов с вертикальными зрачками.

— Мы хорошо платим и даем людям все блага, вплоть до полной социальной страховки. Это правило не распространяется на упрямцев, ушедших в подполье, но каждый волен делать свой выбор. В этом мы вас тоже не ограничиваем. Кроме того, мы заботимся об экологии…

— Шведам заливайте про экологию, они вашу заботу о природе оценят. Я не швед.

— Хорошо, — чужак отряхнул ладони. — Вы не швед, вы Филипп Грин. Удивительный человек, который сумел уйти от смерти. Причем вашей гибели желали не только товарищи по Сопротивлению, но и серпиенсы. Именно второй нюанс убедил меня в том, что с вами стоит поговорить.

— О чем? — Фил пожал плечами. — Я выжил, надежно спрятался, как мне казалось, и больше мне ничего не надо. Ни от бывших товарищей, ни от серпиенсов, ни от вас. Этот остров — прекрасное место, я не прочь провести на нем остаток жизни.

— Вы лукавите, Филипп. Люди мстительны по натуре, и вы обязательно захотите поквитаться с обидчиками. Рано или поздно. Особенно с ней. Не так ли?

— Не понял, — теперь пришла очередь Грина. Он так же, как и кошатник минутой раньше, сделал вид, что удивлен. — Вы о ком?

— О той самой девушке, любительнице фантастики, которая оставила вам на память этот шрам на лице. Насколько я понимаю, предательство люди ненавидят больше всего.

— Это была ошибка. Ее обманули, как и всех остальных. Обманул провокатор, засланный серпиенсами. Так что я не держу зла ни на кого из бывших товарищей. Мои враги серпиенсы в целом и их шпион-провокатор персонально.

— Тем лучше, — в голосе кошатника промелькнула нотка удовлетворения.

Чего, собственно, Грин и добивался, разгоняя скрипучую телегу своей легенды до скорости автомобиля. Теперь требовалось закрепить эффект, но в то же время не переборщить, не заронить в душу (если она у чужака имеется) зерно сомнений.

— Чем лучше-то? — Грин вздохнул и помотал головой. — Что я могу? У нас говорят: один в поле не воин. Знаете такую поговорку?

— Знаю. И не предлагаю вам выходить в поле с шашкой против танковой бригады. Я предлагаю вам играть за нашу команду.

— Образно выражаетесь. Тоже за три секунды научились?

— Нет. Как раз на это ушел целый год. И мне понравилось.

— Неужели?

— Вот представьте себе.

— Интересно девки пляшут. Может, вы еще и сочувствуете нам?

— У нас тоже не любят предателей, поэтому не стану вас обнадеживать. Я не представляю здесь некую пятую колонну, недовольную действиями нашего правительства и сочувствующую людям. По долгу службы мне приходится много общаться с аборигенами, поэтому я обязан точно знать, как люди мыслят, о чем мечтают и на что надеются. И я с удовольствием вникаю во все эти тонкости. Мне нравится моя работа, а не мои подопечные.