Перед смертью не накрасишься
Шрифт:
– А она вам не представилась? – спросил у Егора Лисица.
– Фамилии и отчества я у нее, конечно, не спрашивал. А вот имя она мне свое сказала. Лида ее зовут.
Лида! Рыжая Лида! Любовница Владимира Ивановича. Все-таки это она была тем человеком, который взял добермана в приюте для животных, а потом пугал с его помощью клиенток в «Белоснежке». Она это, больше быть некому! И все же Кира хмурилась.
– Не верю я в то, что Лида такая дура. Что-то здесь не то!
– Что не то? – нервно спросила у нее Жанна. – Все то! Вы же своими ушами слышали, что сказал этот человек! Добермана взяла Лида.
При звуке ее голоса Егоров дернулся так, что едва не опрокинул на себя банку с болгарскими перцами, из которой он вылавливал перчины прямо пальцами.
– Вот черт! – вырвалось у него. – Это ты, что ли?
Никто не обратил внимания на это восклицание, потому что в этот момент Беглец внезапно напал на Жанну.
– Ай! Ай! – закричала Жанна, прячась от собаки под стол. – Спасите! Он меня сейчас укусит!
Но только что сидящий спокойно пес словно взбесился. Он прыгал, лаял и тряс головой, словно пытаясь избавиться от мучающих его звуков. Лаял, рычал и ронял на пол предметы.
– Беглец! Беглец, миленький! Что с тобой?
Пес ничего не слышал. Он носился по комнате, переворачивая все на своем пути. И никому не давался в руки. Впрочем, кусаться он не пытался. Но и остановиться не желал. Приступ прошел так же внезапно, как и начался. Беглец остановился, некоторое время постоял тихо, а потом на его морде расплылось выражение величайшего облегчения.
– Пес-то припадочный! – растерянно произнес Егор. – Вот почему та рыжая от него отказалась! А я-то голову ломал, чего ей от меня надо? Чего она пса взад и вперед таскает. А оно вон чего! Ну, не завидую я вам! Больного пса из приюта взяли.
– Я хочу уйти отсюда! – закричала Жанна, которая все еще не решалась вылезти из-под стола. – Вытащите меня!
Выйдя из дома Егора, Лисица внезапно заявил:
– Жанна, ты поезжай на маршрутке. У нас с девочками есть еще кое-какие дела!
Кира с Лесей хотели возмутиться, но Лисица начал делать огромные глаза и мигать ими. Мол, не суйтесь. Делайте, как я сказал. Так надо!
К счастью, Жанна и сама не рвалась ехать в город на машине.
– У меня тоже дела, – проворковала она. – Так что пока! Если еще раз вам покажется, что убийца – это не Лидка, звоните!
И весело помахав им рукой, она запрыгнула в маршрутку. И укатила. Стоило Жанне исчезнуть, как подруги набросились на Лисицу.
– Что это еще за фокусы?
– Почему мы не могли подвезти Жанну до города?
– Тсс! Не шумите. Мы остаемся.
– Остаемся? Тут? Зачем?
– Потом объясню.
– Как это потом?
– Потом значит потом.
– А Жанну почему ты прогнал? Если уж мы остаемся, она тоже могла остаться.
– В самом деле, – поддержала подругу Кира. – Некрасиво получилось.
Но Лисица не стал их даже слушать.
– Красиво или некрасиво, потом судить будете. А сейчас слушайте, что я вам скажу.
– Ну что ты еще придумал?
– Я уверен, мы поймаем настоящую преступницу еще до ночи.
С этими словами Лисица развернулся. И, взяв Беглеца на поводок, пошел обратно в направлении дома Егора.
– Куда мы идем?
– К Егору.
– Зачем?
– Так надо.
Больше Лисица ничего не пожелал объяснить. И подругам пришлось семенить за ним
следом.Зимними вечерами темнеет рано. Поэтому уже через полчаса стало смеркаться. А через час стемнело весьма основательно. Фонари в Ольгино светили через один. Да и те вдоль главной или, по крайней мере, асфальтированных дорог и проездов. А боковые улочки, можно сказать, не освещались вовсе.
Между тем у сидящих в засаде возле дома Егора подруг уже зуб на зуб не попадал. Особенно это касалось Киры. Леся с Лисицей время от времени делали глоток из коньячной фляжки. А Кира, памятуя, что она за рулем, не могла себе позволить и это.
Беглец тоже от того сидения на сыром снегу поднимал то одну лапу, то другую, то вставал, то садился, скулил и всем своим видом выражал неодобрение новым хозяевам.
– Что мы тут забыли? – шипела Кира, сама пугаясь своего змеиного шипения. – Лисица, что ты сидишь? Что мы ждем?
– Тсс!.. Не шуми. Скоро все кончится.
– Что кончится?
– Тсс!.. Спугнешь.
– Кого?
– Кого надо! И вообще, не приставайте ко мне с глупыми вопросами. Лучше смотрите в оба.
Кира хотела сказать, что если бы Лисица все-таки объяснил им, куда смотреть и что высматривать, то им было бы не так плохо. Но тут на дорожке, ведущей к дому Егора, мелькнула чья-то тень. И тут же Лисица сделал рывок, но внезапно остановился. Дыхание у него сделалось тяжелым и взволнованным. А сам он весь напрягся.
– Кажется, началось, – прошептал он. – Теперь, главное, не опоздать! Кира, ты идешь со мной. А ты, Леся, остаешься тут с Беглецом. Он может нас выдать. И если увидишь, что кто-то пытается удрать из дома Егора, кричи!
– Что кричать?
– Что хочешь. Эх, жаль! Оружия у нас нет! Но ничего, будем надеяться на свои силы!
И он двинулся к дому Егора. Кира, которая так ничего и не поняла из взволнованной речи Лисицы, все же двинулась за ним. Ветки старых деревьев качнулись, пропуская парочку, и снова замерли. А Леся осталась одна, и ей сделалось жутко. Выдержала она ровно полторы минуты.
– Чем тут сидеть и дрожать, лучше пойти и самим во всем разобраться? – предложила она Беглецу.
Тот не возражал. Он тоже замерз и хотел размять лапы. И Леся потихоньку, прислушиваясь к каждому шороху и сама не зная, чего бояться, двинулась к дому Егора. Она старалась ступать след в след, двигаясь тем же путем, что и Лисица с Кирой. Но подойдя к дому по следам своих друзей, внезапно наткнулась на преграду в виде запертой двери.
– Очень странно, – озадачилась она. – Егор, даже когда дома один, дверь не закрывает. Может быть, дверь закрыли Кира с Лисицей?
Но оказалось, что Кира с Лисицей тут ни при чем. Леся наткнулась на них, обходя дом по кругу.
– И ты тут! – рассердился Лисица. – Сказано же было сидеть в кустах и не шуметь!
– Мы не будем шуметь.
– Иди назад!
– Мне там страшно!
– Тогда хотя бы завяжи пасть собаке, чтобы не тявкнула случайно!
Леся присела перед Беглецом и, сняв с себя шарфик, принялась заматывать ему морду. Беглецу это явно не нравилось, но он, переступая лапами и поскуливая, все же покорно терпел экзекуцию. Шарфик у Леси был кашемировый. И она надеялась, что псу теперь будет если и не слишком комфортно, то хотя бы тепло.