Переход

— Станислав Викентьевич, это будет опять местом вашей трудовой славы. Вон там вам нужно будет вытроить еще три или четыре жилых здания, внешне в таком же стиле, только уже не общежития, а многоквартирные дома. А за ними… то есть на краю участка, нужно будет выстроить здание фармацевтической фабрики и рядом с ним что-то вроде небольшого заводика. Именно небольшого, там будут изготавливаться приборы и машины, необходимые для производства лекарств.

— Какие машины?

— В основном небольшие, очень небольшие. Лично мне, например, надоело то, что больше половины лекарственных препаратов у нас производятся в виде порошков, которые в аптеках развешивают на порции и в бумажки заворачивают. Это, во-первых, не очень точно получается, а во-вторых, просто долго. Вот представьте, что у вас понос случился, приходите вы в аптеку за лекарством — а вам говорят «зайдите через три часа». И не потому говорят, что аптекарям очень интересно поглядеть как вы обосретесь, а потому что они быстрее отвесить нужные дозы лекарств физически не успеют! А вот если эти порошки еще на фабрике с помощью маленьких прессов превратят в таблетки, то вы в аптеку зайдете, заплатите в кассе пять копеек, таблеточку готовую тут же проглотите — и дойдете до дому так штаны и не запачкав. Или получите тот же порошок — но уже на фабрике в пакетик отвешенный, по коробкам разложенный — но вот машины, которые таблетированием, развешиванием и упаковкой будут заниматься, нужно будет придумать и сделать. В институте кому машины придумать есть, но некоторых — то есть инженеров-станочников — придется со стороны нанимать, вот им жилье-то поблизости от работы и пригодится. И рабочим, которые машинки эти здесь же сделают, тоже жилье нужно, хотя и попроще… Посмотрели поле боя? Идемте, я вам теперь расскажу какие квартиры в домах желательно иметь и что, собственно, для фармацевтической фабрики нужно…

— Я понял, а платить…

— Вы же руководитель Витебского архитектурного бюро, и вашу зарплату никто не отнимет. Премию за срочное выполнение проекта я в бюро ваше перечислю…

— Спасибо, но я не об этом. Но вы предлагаете начинать строительство еще до того, как будут подробные сметы составлены, так? А хватит ли в бюджете проекта денег? А то, я гляжу, общежития-то снаружи еще не отделаны, и вообще к отделке даже не приступали. Нехватка средств или…

— Щелковский карьер зимой не работал. То есть там доломит только для металлургов добывали, взрывные работы не прекращались, а вот с пилкой отделочного камня… Но там обещали еще до лета отставание по поставкам наверстать. Собственно поэтому я и прошу вас так ударно потрудиться, чтобы к октябрю здесь стройку закончить.

— Вы с ума сошли? До октября всего пять месяцев…

— В Петербурге до революции за три месяца дворцы пятиэтажные выстроить успевали. А советские строители, я думаю, гораздо лучше дореволюционных рукожопов. То есть тогда народ тоже все же работал великолепно, но их еще хозяева пинали крепко за срывы планов. А здесь и сейчас… поверьте, я их пинать смогу куда как качественнее, чем проклятые буржуи: я же тоже советский человек и пинать их буду используя лучшие достижения советской науки.

Станислав Викентьевич рассмеялся:

— Ну, если вы лично этим займетесь… хотя да, я помню, как вы в Орше народ на стройках работать хорошо заставляли. Договорились, а что мне сейчас еще предстоит сделать?

— Сегодня отдыхайте, а завтра сюда придут студенты-геодезисты, вы их уж сами попинайте, чтобы они вам всю площадку промерили. А как с этим закончите, отправляйтесь домой и приступайте к проектированию.

— Я думаю, что жилые дома можно уже закладывать, нам же только внутреннюю планировку поменять нужно будет, а фундаменты точно такие же будут. Кто у вас строительством занимается? Вы меня к ним не проводите?

На заседании комиссии по Сталинским премиям Иосиф Виссарионович, еще раз прочитав очередное представление, недовольно заметил:

— Товарищ Пономаренко считает, что такое открытие заслуживает премии первой степени…

— А что, вы думаете, что не заслуживает? — слегка удивленно спросил Иван Александрович Бенедиктов, бывший министром сельского хозяйства СССР. — Даже первая очередь завода уже дает столько ценнейшего удобрения…

— Вот именно! Мы думаем, что за такое открытие следует человека наградить не менее чем орденом Ленина.

— Одно другому не мешает, — тут же сообщил входящий в состав комиссии товарищ Струмилин. — Орден — награда от всей страны, премия — знак уважения заслуг лично товарищем Сталиным.

— Я против, — высказал свое мнение Лев Захарович, — у него и без премии денег куры не клюют.

— Нет у него денег, Лев Захарович, — тут же встрял Лаврентий Павлович, — он все свои премии до копейки уже потратил.

— На что же? — поинтересовался Иосиф Виссарионович.

— Он на все свои премии выстроил общежития для мединститута. А на ежемесячные премии за газогенераторы он теперь мебель для этих общежитий в двух артелях заказал. Очень дорогую мебель, но великолепную, теперь студенты-медики будут вообще как в раю жить.

— Интересно… тогда я, пожалуй, приму во внимание предложение Станислава Густавовича. А вы мне потом скажите, успеет ли он премию потратить до… до конца года.

— Этот — успеет, — хмыкнул Струмилин. — Он вроде теперь при институте и фабрику фармацевтическую строить начал. И ведь выстроит!

— Да уж, обделить такого товарища премией… нашего, советского товарища… Хорошо, Лаврентий Павлович, а теперь давайте ваш список будущих лауреатов…

Глава 14

Довольно давно Алексей Павлович, изучая историю где-то вычитал, что в сорок шестом-сорок седьмом коварный Сталин втрое повысил цены на продукты и одновременно понизил зарплаты рабочим в полтора раза. А сейчас Алексей увидел все это в реальности. Правда, оказалось, что при взгляде изнутри картина выглядит несколько иначе: просто в сорок шестом как раз полностью закончился переход на «режим мирного времени» и те же рабочие стали работать не по десять-двенадцать часов в сутки практически без выходных, а всего по восемь, и по воскресеньям почти все они, как и положено по закону, отдыхали. И, соответственно, за переработку денег уже не получали — однако большинству людей это пришлось по вкусу, все же постоянно существовать в режиме бешеного аврала никому не нравилось. А еще в стране появилось очень много низкооплачиваемой работы, на которую, например, с огромным удовольствием переходили женщины, уступая свои места за станком вернувшимся с фронта мужчинам: в одной Москве, например, работой по озеленению города занималось уже чуть больше двадцати тысяч человек — и эти люди тоже прилично «снижали среднюю зарплату по стране».

А «глядеть изнутри» на это парню пришлось из-за того, что началась «комсомольско-молодежная стройка» новой «институтской» фармфабрики и жилья для будущих ее работников. И велось это строительство силами вообще-то Витебского стройуправления (хотя здесь из витебских были только главный инженер, бухгалтер «московского отделения», женщина-кадровичка и пара прорабов — а всех рабочих управление нанимало на месте. Причем нанимались на работу большей частью как раз демобилизованные солдаты, квалификации практически никакой не имеющие, а потому готовые работать за довольно скромные деньги. И вот эти рабочие в подавляющем большинстве своем вовсе были не против существенно поднять себе зарплату путем регулярных переработок, а в Витебске вышло постановление товарища Дедова о том, что «на стройках жилого фонда в целях скорейшей ликвидации последствий войны допускаются сверхурочные работы в объеме до трех часов в сутки». А стройка хотя и велась в Москве, правила на ней — в силу формальной подчиненности управления — были именно «витебские». Правда, за сверурочную работу при начислении заработка вводился полуторный коэффициент, а на этой конкретной стройке вся зарплата шла из денег, получаемых именно Алексеем — так что за расходом денег ему приходилось следить очень внимательно.

Но полученная им Сталинская премия все же позволила обеспечивать сверхурочную работу в почти постоянном режиме, так что уже в начале мая все четыре корпуса нового общежития были достроены. Что очень сильно порадовало руководство института вообще и товарища Лихачёва в частности: Минздрав, видя возможность серьезного увеличения числа набираемых студентов, прилично увеличил и штатное расписание преподавателей и прочих сотрудников мединститута. И даже выделил средства на «строительство жилого дома для преподавательского состава методом народной стройки». То есть дал деньги и выбил какие-то фонды на стройматериалы, но имея в виду, что зарплаты строителям не будет…

На самом деле этот метод «народных строек» уже довольно широко применялся, но в основном на промышленных предприятиях, и при выдаче разрешений на такое строительство подразумевалось, что предприятие наймет несколько профессионалов, но в основном работы будут вести простые рабочие, чьи плановые задания будут выполнять другие люди. Но чиновники из Минздрава, выдавая такое «разрешение» мединституту, вероятно забыли мозги включить и подумать о том, что ни в самом институте, ни в клиниках его избытка рабочих явно не наблюдается. И поэтому Андрей Гаврилович, тщательно обдумав ситуацию, пошел разыскивать в институте студента Воронова…