Переход

— Вы уверены?

— Абсолютно. То есть я понимаю, что вам моя идея может сильно не понравиться и вы можете… Но вот без меня вы точно не сможете проделать то, что я вам сейчас рассказал.

— Ну, судя по тому, что вы один за пару лет придумали очень хороших лекарств больше, чем вся мировая фармакопея за предыдущие двадцать, в последнем вы правы. А вот первая, недоговоренная часть вашего высказывания — просто глупость. Тогда я все же хочу кое-что уточнить: техническую часть вы готовы самостоятельно проделать, но ведь вам что-то наверняка потребуется для этой работы? Какое-то сырье, материалы, установки специальные, еще что-то…

— Что мне потребуется для работы, я пока сказать не могу. Это относительно материалов. Но мне нужны какие-то гарантии, очень серьезные гарантии, что впоследствии мне эту работу никто не припомнит…

— Я уполномочен дать вам такие гарантии.

— К сожалению, все люди смертны. Вы, Лаврентий Павлович, даже Иосиф Виссарионович. И я абсолютно точно знаю, что если что-то нехорошее случится с товарищем Сталиным, вполне определенные люди… если они просто меня уничтожат, это не страшно, но они уничтожат все завоевания социализма, они Советский Союз уничтожат!

— И вы знаете, кто конкретно? У вас есть какие-то доказательства ваших слов?

— Доказательства вы и сами можете найти, я вам просто подскажу, где искать. Но — и тут наши интересы совпадают — когда вы их найдете, у меня должно уже все быть готово. Вас такое сотрудничество устроит?

— То есть вы ставите условия…

— Виктор Семенович, я уже умер, а мертвые смерти не боятся. Я умер там, в белорусском лесу, когда латышские эсэсовцы сожгли мою деревню вместе со всеми жителями. А теперь я просто существую, и хочу всю эту сволочь, позволившую уничтожить и мою, и много других деревень и городов, отправить в ад. И вы мне можете в этом помочь — а я с радостью помогу вам. Не нарушая советских законов помогу: вы докажете, что определенные люди — последние сволочи и заслуживают смерти, а я… я просто поработаю палачом.

— Ну, если так…

— И еще одна просьба. Есть некоторые люди… вы их не знаете, но знаю я… точнее, я знаю, что они существуют. Когда мы закончим работу по… основным персонажам, я вам о них расскажу. Но пообещайте, что вы… что вы просто постараетесь и с ними… разобраться, не спрашивая почему они тоже не должны жить. Я не смогу ответить на этот вопрос, я просто это знаю. И я прошу не выполнить мою просьбу не задумываясь, а просто… постарайтесь, а? А там уж как получится…

Глава 20

В самом начале сорок девятого года в поселке Владимировка рядом со строящимся аэродромом испытательного центра НИИ ВВС с невероятной скоростью поднялся новый фармацевтический завод. В такой глуши его выстроили по очень простой причине: ботаники пришли к выводу, что выращивать полынь лучше всего в орошаемой приволжской степи — а завод по производству противомалярийных лекарств было желательно возвести поближе к полям, так как ценнейшее лекарственное вещество из полынного сена довольно быстро улетучивалось, так что далеко его возить было бы неправильно.

Кроме заводика рядом с Владимировкой началось и другое строительство: ведь поля нужно было орошать (и защищать от всяких вредных суховеев), а для орошения требовалась вода. С водой, конечно, особых проблем вроде и не было, рядом Волга протекала (точнее, Ахтуба) — но из реки воду требовалось все же до полей как-то доставить — и выделенные саперные части очень быстро стали прокладывать водопроводы, по которым должна была столь нужная вода перекачиваться в поля. Но чтобы воду качать, нужны были насосы — которым требовалось или топливо какое-то, или электричество. Но топлива (то есть бензина или солярки) в стране и так не хватало, да и возить его было в такую глушь все же накладно, и поэтому проектировщики всего комплекса остановились на электричестве. Однако и тут было не все так хорошо: волжские ГЭС пока еще существовали лишь в проектах.

Но героический советский народ смог… Но сообразительные советские инженеры смогли эту проблему решить относительно простым и довольно недорогим способом: в степи начали ставить ветряки с генераторами киловатт по двести. Эти генераторы, конечно, будут не всегда работать — но ведь и воду нужно качать не по строгому расписанию, а если воды будет слишком много… Менее чем в двадцати километрах от Владимировки нашлось довольно интересное место: обширный участок степи, поднимающийся над уровнем Ахтубы почти на двадцать пять метров, а рядом — довольно глубокий овраг. И если овраг слегка так расширить и углубить, то там можно выстроить электростанцию уже гидроаккумулирующую. Небольшую, на пару мегаватт всего, но зато и стоить она будет довольно недорого…

А так как новой фармацевтической фабрике электричества все же требовалось гораздо больше, и требовалось оно вне зависимости от наличия ветра, в поселке и электростанцию угольную строили. То есть ее — угольную электростанцию — уже простроили для аэродрома и военного городка при нем, а теперь быстро ее расширяли, планируя до конца весны поставить на ней еще два генератора. Но это все было «промышленным строительством», а нужно было еще и поля подготовить. Впрочем, с полями было решено поработать немного позже…

Виктор Семенович рассказал Лаврентию Павловичу о том, что ему очень не понравился настрой товарища Воронова:

— Странный он какой-то…

— Ты только сейчас об этом узнал? — не удержался от ехидства Берия.

— Нет, но именно сейчас он стал… мне кажется, что ему стало вдруг неинтересно жить, сказал, что он давно умер, а теперь только существует чтобы отомстить кому-то за смерть родных. Ну и других людей. И, боюсь, он всерьез задумался о том, что можно со всеми своими проблемами разом покончить. Я, конечно, попросил за ним повнимательнее приглядывать, но кто его знает, что ему в голову придти может? Он же способен такие препараты приготовить, что мы уже ничего сделать не сможем. А так как пользы от него стране…

— Я понял, понял. Подумаем, что тут можно сделать. То есть очень серьезно подумаем.

Своими соображениями Берия поделился со Сталиным, но ничего нового им в голову не пришло. Однако Иосиф Виссарионович решил, что пока можно будет и «без нового» кое-что сделать, и подписал очередное постановление. Закрытое постановление.

А вот предложение Лаврентия Павловича насчет веселого празднования Международного женского дня он поддержал, и восьмого марта товарищ Калинин вручил ордена «Знак почета» тридцати двум молодым женщинам. Правда, выстраивать их в ряд «по размеру пуза» никто не стал, но народ там изрядно повеселился — и особенно много веселья это мероприятие вызвало у награждаемых медиков.

А в среду в Кремле товарищ Сталин вручил товарищу Воронову очередной значок лауреата Сталинской премии первой степени и очередной орден Ленина. «За разработку серии высокоэффективных лекарственных средств», но каких именно — в постановлении указано не было. И награждал Иосиф Виссарионович Алексея «индивидуально», а после вручения ему наград за «торжественным обедом», на котором еще присутствовали Лаврентий Павлович и Виктор Семенович, Сталин спросил «юного медика»:

— Алексей Павлович, вам так сильно не нравятся предложения товарища Абакумова? Но вам по этому поводу волноваться все же не стоит: мы все тщательно продумали и теперь считаем, что ваша помощь… такая ваша помощь нам все же не потребуется. Мы в Советском Союзе соблюдали и будем соблюдать законы, и нарушителей этих законов будем карать лишь тогда, когда суд, причем с соблюдением всех процессуальных норм, приговорит их к соответствующим наказаниям. И исполнит наказания тоже в полном соответствии с нашими законами.