Переход
Шрифт:
— Ты мне даже слов таких не говори: ишь какой, Рокфеллера из себя строит. Твоя фабрика лекарственная стране уже миллионы… сотни миллионов, наверное, уже дала, так что на очередное развлечение партия тебе денег выделить просто обязана. А что еще?
— А еще — я сам все сделать не смогу, и даже весь мединститут не сможет. Нужно университет подключать, причем даже не столько студентов, сколько профессуру. Потому что там много чего еще просто придумать нужно… даже не так, нужно придуманное придумать как в железо воплотить. Бауманцы железо сделать сумеют, тут у меня и сомнений нет. А вот рассказать им какое именно железо потребуется — тут и физики нужны, и химики.
— Которым ты расскажешь, что делать нужно?
— А что, могу и я рассказать. Вам же рассказал,
— А ты это знаешь.
— Я это помню, но не понимаю что именно я помню. А они — точно поймут. А вот как сделать так, чтобы они захотели понять…
— Это уж моей заботой будет. Да, товарищ Сталин велел тебе при случае привет передать и попросил еще четыре дырочки на пиджаке твоем моднявом просверлить: прямо он не сказал, но есть у меня подозрение, что ты успел еще на две премии Сталинских наработать, а еще две… орден Ленина-то не за каждую премию дают? Ладно, я тебя потом поздравлять буду, когда узнаю с чем именно, а пока что ходи заинтригованный. А с университетом я поговорю. Ты бумажки по своим предложениям, как всегда, уже приготовил? Давай их сюда. Знаю я, как ученых заинтересовать…
Александр Николаевич с товарищем Пономаренко вообще-то раньше не сталкивался, но прекрасно знал, что тот курирует в ЦК в том числе и все назначения на ответственные должности, и то, что своим назначением на должность ректора он обязан в том числе и Пантелеймону Кондратьевичу. Поэтому, когда товарищ Пономаренко ему позвонил и сказал, что «им нужно поговорить», он лишь спросил:
— Когда мне нужно к вам подъехать?
— Не нужно, тут вопрос такой… я лучше сам к вам подъеду. Через полчаса удобно будет?
И разговор ректора МГУ с Пантелеймоном Кондратьевичем вышел несколько странным:
— Тут, Александр Николаевич, у нас новая тема проклевывается, а ведет ее студент один, из мединститута. Но сам он с работой не справится, ему помощь нужна, университетских физиков и химиков. Вот тут вкратце написано, что ему от вас нужно…
— Интересно… но я не уверен… хотя вот эту тему я брату подсуну, посмотрим, что он скажет. Но относительно помощи…
— Я вот еще что сказать хочу: помощь ему оказать нужно. Тут такие перспективы открываются…
— А откуда студент-медик может знать о перспективах… тут же физика и химия, причем и физика очень, мне кажется, непростая, а уж химия…
— Этот студент — может. Откуда — спрашивать категорически не стоит, но насчет знаний… По физике сказать не могу, я в ней и не разбираюсь почти, а вот по химии — это он почти все новые лекарства придумал. То есть не сами лекарства, хотя про некоторые тоже вроде до него никто и не слышал, а как их делать. То есть по химии… вы же органической химией вроде занимаетесь? Так вот по этой самой химии вы с ним точно общий язык найдете. Об одном хочу предупредить: он немножко… странный, поэтому спрашивать его откуда он все это знает, категорически не рекомендуется. Врачи… другие врачи, очень хорошие специалисты, говорят, что от таких расспросов он просто спятить может. Поэтому когда он ко мне со своими изобретениями приходит, я его даже не спрашиваю зачем это нужно, а стараюсь его запросы удовлетворить. Причем с санкции лично Иосифа Виссарионовича. И вы постарайтесь, а насчет финансирования всех этих работ не беспокойтесь, со всем вопросами просто мне звоните, я вам это финансирование обеспечу.
— Даже так? Тут же… я даже примерно не могу сказать, сколько денег может потребоваться.
— И не говорите, а скажете потом, когда по каждой части станет понятно сколько нужно. Я думаю, что вам стоит сначала составить общую программу работ, людей назначить — а когда станет понятно, кто какую работу выполнить в принципе сможет, я ему скажу и он приедет уже предметно все обсудить. С конкретными людьми…
Андрей Николаевич Несмеянов по просьбе брата согласился
поговорить со «студентом-медиком», но, скорее, лишь для того, чтобы придумать веский повод отказаться от предлагаемой работы. Потому что ректору и без того приходилось буквально на части разрываться, одна постройка новых зданий университета требовала огромных организационных усилий. А ведь ни учебную, ни научную работу никто в университете не отменял, так что сразу четыре новых научных работы могли очень серьезно помешать основной деятельности «главного университета страны». И поэтому в разговоре с несколько странным визитером он сразу «зашел с козырей»:— Вы, Алексей… Павлович, хотя бы примерно представляете, насколько предлагаемые вами исследования сложны? Хотя правильнее было бы их назвать невыполнимыми, ведь у вас указываются такие требования по чистоте веществ…
— Ну почему же невыполнимыми? По кремнию чистота требуется всего в шесть девяток…
— Всего?! Да вы представляете себе, что это означает? Я же не говорю, что такой чистоты по любому веществу достичь практически невозможно, ну не умеет химия такие чистые вещества создавать!
— Вот тут вы все же ошибаетесь, химия и на такое очень даже способна. Я, между прочим, второй орден Ленина получил за то, что разработал технологию получения графита с чистотой в восемь девяток, а тут всего-то шесть нужно.
— У вас… два ордена Ленина?
— Уже три, но не в этом дело. Смотрите сами: американцы свои транзисторы делают из германия с чистотой всего в две девятки, и поэтому у них эти транзисторы получаются… хреновыми они получаются. А даже если использовать пять девяток… даже четыре, то можно делать транзисторы не точечные, а планарные, так как шансов наткнуться на крупную дислокацию будет крайне мало. Пять девяток позволят изготавливать транзисторы уже не управляющие, а силовые: вероятность пробоя тоже на два порядка упадет. А кремний позволит их использовать на напряжениях в сотни вольт и токах в десятки ампер…
— То есть вы знаете, как получить кремний такой чистоты…
— Знаю, теоретически знаю. И даже знаю, как получить кремний такой в виде монокристалла. Но опять-таки — чисто теоретически. Нужно будет продумать… дофига всякого разного, но для продумывания — и для проведения экспериментов нужны и очень хорошие химики, и физики не из последних. Я, откровенно говоря, хотел товарища Семенова к этой работе как-то подключить, но это уже вне моих полномочий, тут уж ваш брат решать должен…
— Ну… — Андрей Николаевич чуть более внимательно проглядел предоставленную ему «пояснительную записку», — принципиальных возражений по предлагаемому способу я пока найти не могу. Но… вот тут вы пишите, что монокристалл должен быть равномерно насыщен фосфором. Как вы себе представляете такое насыщение? Ведь при такой плавке любые примеси будут удаляться из кристалла?
— А потом мы абсолютно чистый кристаллический кремний сунем в атомный котел. Кремний превратится в фосфор, причем равномерно по объему кристалла.
— И кристалл сам станет радиоактивным.
— Ненадолго, очень ненадолго. Так как там период полураспада составляет часы, то уже через неделю вы эту радиоактивность даже обнаружить будете не в состоянии.
— Вы даже про радиоизотопы что-то знаете? Так, Алексей… какого хрена вы вообще в медицинском делаете? Вам нужно в университет, на химфак, причем, возможно, не студентом, а сразу преподавателем…
— Андрей Николаевич, я знаю, зачем я учусь на врача. И мне вся вот эта фигня нужна лишь для того, чтобы людей было проще лечить и лечить их лучше.
— Радиохимия чтобы лучше лечить людей?
— Да. Дайте мне радиоактивный кобальт — и я смогу людей вылечить от многих форм рака. Причем быстро и, главное, безболезненно…
— Я… я понял. Так, заканчиваем этот разговор. Вставайте, пойдемте к Николаю Николаевичу и там уже поговорим более предметно. Тему вашу я, конечно же, беру, но одному мне ее просто не поднять, а вот если вы и ему все так же… доступно объяснить все сможете… Ну что сидите, пошли, он сегодня здесь и пока не ушел, мы должны его отловить…