Перехват

Сказать что здешнее вино оказалось очень неплохим значит, ничего не сказать.

Хм... Интересно, а 'на вынос' отсюда бутылочку можно прихватить? задумчиво пробормотал молодой человек, смакуя содержимое своего бокала.

Или две, отозвалась со своего края стола Елена.

'Блин, не учёл, какая здесь акустика!' чертыхнулся про себя молодой человек, а вслух заметил:

Представляю, какой это будет подарок для уже собравшихся у входа журналистов, когда мы выйдем к ним с бутылками в руках. Уж точно прославимся на века!

Да, журналисты... помрачнела Елена... А может, есть какойнибудь чёрный ход, чтобы можно было пройти мимо них? Это я не про то, чтобы выйти с бутылками, а про то, чтобы с ними не общаться в такой день...

'Не общаться' то просто... Быстренько прошмыгнём в машину... А вот пройти незамеченными вряд ли удастся, пожал плечами Егор и, улыбнувшись, добавил: Так что придётся расправиться с содержимым бутылок на месте.

Ага... Если мы выйдем с заплетающимися ногами и языками, это будет гораздо лучше, чем просто с бутылками в руках! рассмеялась девушка и продолжила: Странно. Свечи в подсвечниках на столе как будто и не сгорают вовсе. Такое впечатление, что мы можем остаться здесь если не на всю жизнь, то, по крайней мере, на пару месяцев...

Да, я тоже заметил, кивнул молодой человек. Время свидания в воздушном Замке считалось законченным, когда догорали свечи на столике. И сейчас Замок как будто приглашал гостей задержаться подольше. Но, увы, наше время ограничено не только свечами. Я военный, и мне нужно быть в своей части точно в срок. Так что у нас осталось примерно пятнадцать минут.

Всего лишь! разочарованно воскликнула Елена. И, немного помолчав, добавила: Но я всё равно никогда не забуду этот вечер! Хотя... продолжила девушка уже тише, Может, и зря я всё это затеяла... и вопросительно взглянула на своего спутника.

Егор помолчал немного, собираясь с мыслями для ответа.

Если честно... девушка затаила дыхание, не могу я пока сказать, зря, или не зря... Будущее покажет.... Но даже если и так лучше жалеть о содеянном, чем сокрушаться о неиспользованной возможности, нельзя сказать, чтобы эти слова ободрили его собеседницу. Вообще, чувствую себя ужасно глупо... признался молодой человек. Както у нас всё 'наоборот' получилось... И я сейчас говорю то, что обычно говорят девушки... В общем, я думаю, и мне, и вам нужно время... Чтобы разобраться в своих чувствах. Я скоро убываю с Земли... Обещаю, что по возвращению мы обязательно встретимся снова... Понимаю, что вы не это хотели услышать... Однако пока большего обещать не могу.

Елена, вздохнув, подняла взгляд.

Понимаю... Я буду ждать...

Почемуто из всей встречи Егору больше всего запомнился именно этот момент. Не появление лестницы, не распахнутые двери воздушного Замка, не восхитительный танец, и уж тем более не прорыв сквозь толпу репортёров и просто любопытных после 'спуска с небес'.

А именно эти слова. И этот взгляд...

И почемуто ощущение вины, когда барон, к которому пришлось обратиться, чтобы 'оторваться от хвостов' по пути на базу, поздравил его с удачно проведенным вечером и передал привет от Насти.

Кстати, самого барона молодой офицер вспомнил 'незлым тихим словом' утром, когда оказалось, что подниматься на орбиту предстоит обычным орбитальным лифтом. Слава Богу, что военным, а не гражданским. Если даже здесь приходилось отбиваться от желающих пообщаться с 'живой легендой', то в гражданском секторе эту легенду могли просто разорвать на сувениры.

В общем, рутинный подъём на орбиту превратился в ад. Белецкий даже начал подозревать, что эту демонстрацию ему устроили специально: чтобы он не сильно рвался из космоса обратно на Землю.

Пантелей, как выяснилось уже на борту военного транспорта, который должен был доставить друзей к новому месту службы, тоже был недоволен. Но по прямо противоположным причинам. Егото как раз транспортировали в специальном закрытом контейнере аж до самого транспортника.

На ворчание рыся после 'распаковки' по поводу 'видовой дискриминации' Егор с чистым сердцем ответил, что с удовольствием поменялся с ним местами.

Взглянув на друга, Пантелей хмыкнул:

Что, всё так плохо?

Не то слово... сокрушённо вздохнул молодой человек. Честно говоря, о своей дальнейшей жизни думаю с ужасом.

Чего ж так? Будущая жена у тебя вроде симпатичная... И решительная... Будешь за ней, как за каменной стеной, хихикнул рысь, Тёща, конечно, не из лучших. Ну а кто обещал, что всё будет хорошо?

Да иди ты! обиделся Егор. 'Жена'... Нет, девушка, она, конечно, хорошая, но...

Что 'но'?

Да если бы я знал, что! в сердцах воскликнул молодой пилот. Не так чтото както...

кое где у нас порой... закончил фразу друга Пантелей. А мне кажется, что это у нас просто ктото балованый...

Да причём тут!... Да и не это главное. Со своими чувствамито я както разберусь есть они, или нет... А вот что делать со свалившейся на голову популярностью? По улице же нельзя будет спокойно пройти!.. Хоть оставайся в космосе на всю жизнь...

Поживём увидим, философски ответил рысь. Думаю, на Землю мы и так вернёмся не очень скоро. Может, за это время страсти улягутся...

Улягутся, как же... буркнул Егор. Ладно, проехали... Надо заниматься обустройством.

Обустройство было несложным, и от аналогичного процесса, допустим, в той же камере, то есть комнате Белецкого в подземельях СИБ, не отличалось практически ничем. 'Вырастить' привычную мебель, 'развешать' привычные видеокартины. И да! Главное отличие! Первым делом Егор достал из чемодана и поставил на подзарядку Вейтангур. Раньше он этого делать не хотел, дабы не привлекать к мечу излишнего внимания.

С другой стороны, думать, что здесь не ведётся никакого наблюдения, было бы глупо. Но дальше тянуть с зарядкой не хватало уже никакого терпения. Хотелось поговорить с Вейтангуром, попытаться вытянуть у него объяснения по поводу произошедшего на 'Спруте'.

С 'жилищем' на транспортнике Белецкому, между прочим, сильно повезло. Как он подозревал, не без вмешательства СИБ, но всё же...

Дело в том, что военные транспортные корабли, в отличие от гражданских лихтеровозов 'Змееежей', несли груз внутри себя, а не снаружи. То есть внешняя подвеска тоже была, но пользовались ей нечасто. Грубо говоря, военный транспорт представлял из себя полый цилиндр размером с крейсер. Внутри цилиндра 'планировка' была свободной. Если убрать все переборки и подвесы, в трюм мог свободно поместиться эсминец. Но обычно эсминцы перемещались по космосу своим ходом, а трюм занимали более мелкие, хотя частенько и достаточно габаритные, грузы. Крепились они к внутренней поверхности стенок 'цилиндра' с помощью универсальной такелажной системы.