Перекрёстки Эгредеума

Велемор растерянно обернулся.

— Как, вы ничего не помните?

***

Кое-как одевшись, накинув плащ с капюшоном, она снова бежала вниз по уходящей из-под ног лестнице, отчаянно цепляясь за перила.

Покои сестёр были пусты и безмолвны. Высокий зал — тоже.

Ни одного феоссара не встретилось ей по пути.

Она упрямо отказывалась верить словам старика.

Как же так?..

Всего несколько часов назад король Ингрид был здесь, а теперь… Как она могла забыть?! Нет, нет, это невозможно! Неужели она опоздала?

Но под жёлтыми крацитовыми деревьями — лишь мирные вздохи ветра, и оранжевые лучи Мерры тихо путаются в пушистых кронах, падая на мраморные ступени.

Ступень за ступенью — вниз, вниз. А вокруг — ни души. Только шелест листвы в тихом танце тени и света.

По улицам нижних кварталов, извилистыми ручьями окружающих городской холм, бежала тревожная рябь. Качаясь от ветра, протяжно и скверно скрипела вывеска рыбной лавки, хлопали двери домов и ставни спешно закрывающихся магазинчиков, кто-то кричал кому-то вернуться в дом, где-то вдалеке слышался надрывный детский плач. Приглушённо, точно от испуга, переговаривались прохожие, стекаясь к западным воротам, и путаные обрывки многоголосых фраз доносились до Эмпирики, чёрной чернильной каплей растворившейся среди пёстрой толпы.

— …значит, во дворце никого не осталось?

— …только младшая…

— Но кто будет править в это время?

— …да перестаньте, сколько можно! Мы победили бы и с меньшими силами, а тут — вся армия. Война не продлится и дня.

— Неужели это… колдовство?

— Какой вздор! Больше слушайте болотных друзей. Наверняка опять происки галахийцев…

Разноцветные нилькевы безмолвно тащили крытые повозки по каменной мостовой. Вместе с ними последние отряды пеших феоссаров молчаливыми колоннами покидали город — по главной дороге, на запад, к пологому спуску — и терялись в туманной дымке у изумрудного леса.

Эмпирика вынырнула из взволнованного переулка на площадь перед воротами, подле которых толпился народ. Взгляд её беспокойно заскользил по сосредоточенным лицам воинов, сопровождавших обоз, по напряжённым фигурам возниц и любопытствующим головам, выглядывающим кое-где из-под пологов. Развевающиеся янтарные плащи, жёлтые и белые сюрко, сверкающие мечи. Слаженные шаги, тревожный шёпот по обеим сторонам улицы. Те, в повозках, — целители, должно быть.

Сердце, ещё не унявшееся от бега, забилось сильнее в тревожном предчувствии.

Что-то не так.

Ну конечно: нет трагов! Не реют над городом крылатые медузы с всадниками в янтарных плащах, а ещё — в воздухе вообще никого нет! Последние златопёрые радости истаяли вместе с наваждением безмятежности, и оттого потускнели прекрасные башни Аграниса, побледнели, померкли без крохотных крыл и звонких голосов своих дивных обитательниц.

Краем глаза принцесса заметила — или показалось только — знакомое лицо, мелькнувшее в проезжавшей мимо телеге. Соломенные волосы с растрёпанной озорной чёлкой из-под целительского чепчика, непривычно растерянный взор. И прежде, чем Эмпирика успела сообразить, повозка выехала за ворота.

Она хотела кинуться следом, но что-то остановило её, приковало к месту.

Золотой отблеск, выбивающийся из общего строя. Мерный звон доспехов. Уверенный лёгкий шаг. Надменный голос, отдающий последние распоряжения.

Дыхание перехватило. Досадная дрожь пробежала по скованному телу. Неимоверным усилием Эмпирика вытолкнула себя из толпы и шагнула к колонне, наперерез сестре.

— Какого ашмара… Ты ещё что тут делаешь?! — Эвментара остановилась, смерив её презрительным взором.

— Умоляю, выслушай меня в последний раз, — собрав всю волю в кулак, решительно сказала Эмпирика. — Я знаю, как их остановить. Знаю, откуда они пришли. Вы должны вернуться в город. Передай отцу, что…

Воительница резко схватила её за шиворот, но Эмпирика продолжала, срываясь на крик:

— …что иначе их не победить!

— Замолчи, а не то я…

— Оружие их не сокрушит. Нужно добраться до башни. Возьми меня с собой в Аш-Тарагат! Только я могу остановить это, потому что… я это и начала.

Сильный хлопок оглушил её прежде, чем она почувствовала боль.

Тёмная вспышка перед глазами. Жар огня растекается по щеке.

— Послушай же: вы все погибнете! Никто не спасётся!..

Новый удар на миг погасил свет. С силой отбросил назад. Повалил на мостовую.

Головокружительная муть с привкусом железа.

Гомон толпы, испуганные вскрики, удивлённые лица, переглядывающиеся феоссары, замявшаяся процессия, гневный возглас Эвментары.

Растерянность, боль и стыд тонули в нахлынувшем из самой глубины существа Эмпирики тёмном потоке мрачного удовлетворения. Вопреки обыкновению, ей не хотелось разорвать обидчицу на части или в унизительно-бессильной злобе провалиться на месте.

Окровавленные губы скривились в страшной усмешке:

— Запомни мои слова, Эвментара. Пусть они станут последним, что придёт тебе на ум, когда…

«…когда демоны растерзают твоё лицо! Когда собственный обезумевший траг лишит тебя жизни!»

Остатки благоразумия или любовь к Ингриду — что-то оборвало её на полуслове, но мысли — мысли текли сами собой, разве их остановишь? И за них — за эти страшные мысли в тот последний миг — она себя никогда не простила.

ГЛАВА 14. ЯНТАРНОЕ СЕРДЦЕ МИРА

***

— Это не я! Клянусь, это не я!

В полумраке высокого зала Эмпирика не видела лица незнакомца, но чувствовала животный ужас, с которым тот отпрянул назад, когда она выбежала ему навстречу.

Её руки были в крови.

Тяжёлые парадные двери распахнулись, и в зал вместе со светом ворвались несколько смуглых воинов в золотых доспехах. Рат-уббианцы. Что они здесь делают?

Эмпирике некогда было думать об этом: острые копья полукольцом преградили ей путь.

— Это не я, — только и могла бормотать она сдавленным от подступивших слёз голосом.

***

Когда в портовой башне тревожно зазвонил колокол, немногие стражники, оставшиеся во дворце, ринулись в город.