Перекрёстки Эгредеума

— Отступаем! — крикнул Хранитель, увлекая принцессу и уцелевших воинов прочь с моста, но тут их накрыла крылатая тень, ринувшаяся наперерез.

Они оказались в ловушке на раскачивающемся мосту, грозящим вот-вот рухнуть. В мгновение ока трагодонт взвился над ними, ускользая от мечей, и, обогнув мост кругом, лихо спланировал вниз.

Хранитель бросился на медузу, целясь мечом в разверзнутую пасть чудовища.

Взмах гигантского крыла сбил его с ног.

Ударом огромного цепного хлыста всадник смел с пути двух феоссаров.

Когтистая лапа демона подняла Эмпирику в воздух.

Мост предательски зазвенел мириадами разлетающихся во все стороны полупрозрачных осколков. Трагодонт тут же взлетел ввысь.

В последний миг Хранитель вцепился в его щупальце, яростно извивающееся в тщетных попытках сбросить ношу. Крылатая медуза стремительно набирала высоту, рассекая крыльями пурпурные облака.

Эмпирика, полумёртвая от страха, вжалась в омерзительно рыхлое тело огромной твари. Сверху давила тяжёлая лапа всадника. Скользкое щупальце, дико выкручиваясь, кидало Хранителя из стороны в сторону. Он отчаянно полз наверх.

Выждав момент, он со всей силы вонзил меч в середину щупальца и повис на рукояти.

Густая оранжевая слизь брызнула в воздух. Трагодонт с истошным воплем рванул искалеченную конечность вверх.

Хранитель оттолкнулся от щупальца, вырывая крепко увязший в нём меч. Перевернувшись через голову, он спрыгнул промеж крыльев медузы прямо на её всадника.

Тот увернулся, выхватив хлыст.

Меч наполовину вошёл в тело трагодонта с протяжным свистом. Тяжёлая цепь с шипами взвилась над воином.

Хранитель пригнулся, отскочил в сторону. Ударил наотмашь, целясь в грудь врага.

Демон отпрянул, едва не оступившись.

Новый взмах хлыста. Воин закрылся мечом, отбил удар. Его отшвырнуло к краю.

Трагодонт накренился, стал резко снижаться. Противники разом поскользнулись, вцепились в рыхлое тело.

Держась одной рукой, Хранитель выставил меч. Ноги отчаянно искали опору.

Демон пополз в его сторону. Для удара воину не хватало размаха.

— Эй! — раздался вскрик, и Эмпирика толкнула демона ногой под колено.

Удар был слабым, но враг резко обернулся от неожиданности.

Хранитель напряг последние силы и прыгнул на него. В ту сторону, куда в этот же миг наклонилась медуза.

Меч пригвоздил всадника к телу крылатой твари.

Одной рукой держась за увязшее оружие, другой Хранитель успел схватить Эмпирику, чуть не сорвавшуюся вниз.

Трагодонт, брызжа зловонной слизью, с душераздирающим рёвом нёсся на скалы.

Внизу завиднелись заросли пурпурных деревьев на склонах туманной долины; впереди — чёрные каменные глыбы, вспоровшие тяжёлые облака.

Выбора нет. Придётся прыгать.

Хранитель крепко сжал руку принцессы.

***

Свист рассекаемого воздуха. Треск ветвей.

Густые кроны деревьев, сотканные из тонких пурпурных нитей, смягчили падение. Полупрозрачная почва, на которой они росли, была мягкой и вязкой, как желе.

Исцарапанные, с порванной одеждой, перемазанные омерзительной оранжевой слизью, но в остальном совершенно целые и невредимые, Хранитель с Эмпирикой лежали в сиреневом болоте, окружённые причудливо скрученными ветвями.

В воздухе витал аромат мяты с примесью лёгкой сладости. Поверхность болота, на удивление упругая, не засасывала тела, а выталкивала их, точно пружина, а его густое студнеобразное вещество приятно холодило кожу. Царапины, на которые оно попадало, затягивались на глазах и исчезали без следа.

— Должно быть, это и есть Игл-Атта — Сады Утопии, — Эмпирика медленно поднялась, опираясь на ствол дерева.

Она выглядела на удивление спокойной. Хранитель отметил, что и сам совершенно спокоен, как будто всё происходящее сейчас совершенно обыденно, а недавнего сражения с демонами и рискованного прыжка с гибнущей крылатой медузы вовсе не было.

— Фрагилий сравнивал их болотистую почву с живительной водой священных галахийских озёр: при всей непохожести формы действие одинаковое, — принцесса поправила на плече ремешок чудом уцелевшей дорожной сумки, где покоилась заветная книга — путеводитель по острову.

— О, ну ясно, — только и смог ответить спутник.

Ему было так хорошо и уютно, что не хотелось никуда больше идти. Да и на ноги встать не получалось: с каждой попыткой он проваливался по колено в студень, тут же выталкивающий его обратно на поверхность.

— Почва, питающая эти деревья, соткана из особого вещества — «материи сна». Не знаю точно, что это значит, но Фрагилий писал, что в Садах Утопии «каждый вздох меняет реальность».

Принцесса вдруг задумалась. Несколько минут прошли в умиротворительной тишине, мягко перешёптывающейся лёгкими вздрагиваниями пурпурной паутины на ветвях.

— Вздох… Ну конечно! — воскликнула наконец Эмпирика, и деревья задрожали, как от ветра. — А ну-ка пойдём, — с этими словами она схватила Хранителя за руку и помогла ему подняться. Студнеобразная жижа волнами расступалась перед ними, обнажая узкую полосу твёрдой каменистой почвы.

— И что это сейчас произошло? — недоуменно спросил Хранитель, словно очнувшийся от наваждения.

— Материя сна живёт по своим законам. Она сродни веществу нашего разума. А значит, ей можно управлять, концентрируя луч сознания на том, что ты хочешь от неё получить.

— Если честно, я ничего не понял, — признался Хранитель, следуя за принцессой по тропинке среди расступившегося болота, застывшего по обеим сторонам высокими мутными стенами.

— Да я тоже, — обернулась Эмпирика, улыбаясь уголком рта, — просто так было написано в старинном трактате «О сущностях и субстанциях», который я нашла… ну, в её вещах.

«Среди чердачного наследия Ив, то есть», — понял спутник. Принцесса никогда не называла её матерью — по крайней мере, с тех давних пор, как перестала со слезами звать её по ночам.

— Я всего лишь сосредоточилась на размеренном дыхании и думала о том, что нам надо отсюда выбраться, — продолжала Эмпирика. — И что было бы неплохо идти по твёрдой дороге. Возможно, примерно это и имел в виду автор под «концентрацией луча сознания».

— То есть всё, что тут с нами происходит, зависит от наших мыслей? От того, чего мы пожелаем? Тогда почему у меня не получается этим управлять?