Переплет

Виконт бурно замахал руками, но Пэки и не глянул в его сторону. Виконт помахал опять. Пэки как будто бы и понятия не имел о его присутствии.

Суть в том, что на палубу Пэки вышел подумать, и думал так сосредоточенно, что не замечал никаких маханий.

Светлое чувство крестоносца, толкнувшее Пэки к берегам Бретани, несколько потускнело к моменту, когда он бросил якорь в гавани Сен-Рок. Пылал и горел он не меньше прежнего, но, помыв посуду после немудрящего завтрака, признался себе: спроси его кто, а что, собственно, он собирается делать, приплыв на место действий, вопрос поставил бы его в тупик.

Сейчас, когда в жизни Джейн наступил кризис, предложить он ей мог только братскую симпатию.

Чтобы совершить для нее что-то практическое, ему необходимо каким-то манером проникнуть в шато. Однако ни яйца, ни кофе, ни бекон не подбросили ему ни малейшего намека, как это сделать. Если какая блестящая идея не осенит его, шансы спасти деву в беде у него ниже, чем у Эгглстона.

Однако надежда еще теплилась. Он еще не выкурил трубку после завтрака, а трубка, как всем известно, нередко становится источником тонкого вдохновения. Раскуривая ее, Пэки вышел на палубу и, перегнувшись через борт, приказал своим мозгам приступить к работе, спеша посмотреть, что из этого получится.

Пока что не получалось ничего. Он настоятельно попросил мозги предпринять еще одну попытку, и только тут до него дошло — в его жизни вновь возник добрый малый Вик, старый его приятель. Блиссак, не сумевший привлечь внимания в сидячем положении, решил, что достигнет лучших результатов, если встанет.

И поступил весьма опрометчиво. Возможно, акробату и удалось бы встать в прогулочной лодке и помахать без всякого для себя ущерба, но у виконта не было и начатков акробатического тренинга. Лодку внезапно качнуло, и он, пошатнувшись, свалился на бок, а затем легко и плавно соскользнул в воду, точно тюлень, показывающий публике фокус.

В десятках соседних лодок сразу же поднялся тревожный гомон. Французы — нация эмоциональная: вместо того чтобы наблюдать за драмой, развертывающейся у них на глазах, в благовоспитанном молчании, они принялись визжать, вскрикивать, подпрыгивать, размахивать руками. Сначала, уловив весь этот гвалт, Пэки решил было, что поблизости произошло разом с десяток убийств, но через несколько минут, случайно взглянув на воду, заметил барахтавшееся там человеческое тело, а всмотревшись попристальнее, узнал виконта де Блиссака.

— Эй-ей! Привет! — крикнул он.

В самом зрелище он не обнаружил ничего удивительного. Что виконт в Сен-Роке, ему было известно, а то, что тот плавает в двубортном костюме лиловых тонов, тоже его не поразило. Полтора года назад Пэки едва удержал приятеля, когда тот собирался нырнуть в полном вечернем наряде в знаменитый нью-йоркский фонтан.

А тем самым приветствовал он его скорее с удовольствием, чем с удивлением.

— Привет, Вик! — крикнул он опять. — Ну как ты там, а? — Вику в этот момент было не очень хорошо. Приветствие застигло его врасплох, и он с легким бульканьем исчез под водой. Когда же вынырнул, то стало очевидно: пловец из него никудышный, а следовательно, действовать требуется, сообразил Пэки, незамедлительно.

Многие мужчины съежились бы при мысли, что нырять придется одетым. Съежился и Пэки. Виконт ему нравился, но не до такой степени, чтобы портить ради него фланелевый, почти новенький костюм. Однако дух доброго старого времени был в нем достаточно силен, и Пэки спустил шлюпку. Через несколько минут, выудив беднягу Вика из дрейфа, он благополучно водворил его на борт яхты.

Трогательная встреча несколько подзадержалась из-за спасения потерпевшей крушение лодки — лодки в Сен-Роке стоили денег, — так что вернулся Пэки не сразу, а вернувшись, обнаружил, что и виконт в его отсутствие не бездельничал. Стянув мокрую одежду, он облачился в плащ, разыскал бутылку виски — по нюху, видимо, — и теперь пил, спасаясь от возможной простуды.

На расспросы хозяина он отвечал бодро:

— Со мной? О, старый Пэки! Со мной большой порядок. Весьма.

Итон и последующие поездки в Англию и Америку позволили виконту де Блиссаку бегло, хотя и не совсем правильно, говорить по-английски. Он придерживался теории, что говорить следует побыстрее, а уж слова сами о себе позаботятся. Эту простую фразу Пэки понял без труда. Он ласково поглядывал на виконта — так всегда смотрит друг на старого приятеля, обретенного при драматических обстоятельствах. Они окунулись в приятную беседу.

— А я и не знал, — сказал виконт, — что ты едешь в Сен-Рок. Ничего ты мне не говорил на этом Ватерлоо.

— Тогда я еще и сам не знал.

— А что поделываешь тут?

Пэки был настороже. Есть миссии, в тайну которых нельзя посвящать даже самого верного друга.

— Да так… Болтаюсь в этих краях. Скажи, Вик, а что с тобой случилось?

— Свалился за борт.

— Да нет! Тогда, полтора года назад. Вдруг исчез из Нью-Йорка. Тебя что, депортировали?

— О нет. Маман прислала телеграмму, чтоб я на Запад ехал. В Колорадо. Я поехал из Нью-Йорка туда. У меня был большой ран.

— Рана? Ты очень мучился?

— Нет, я хорошо жил. С весельем.

— А как же рана?

— Он там был. Большой такой ран, скоты.

— A-а, доехало! Ранчо! Путаюсь, знаешь, из-за этой твоей привычки переходить на идиш. Но теперь доехало. А почему твоя мама тебя туда послала?

— Прослышала, что я кутежи устраиваю. Она думает, мне нужно лечение отдыхом. Моя маман всегда нечто думает. Поэтому и к Геджам приезжаю в шато. Это богатые американцы, они сняли шато. Я полагаю, старый Пэки, маман заставила отвалить их деньжат.

Пэки, присевший на борт, вскочил, будто дерево вдруг раскалилось докрасна. Дрожь восторга вспенилась в нем, объединившись с порицаниями собственной бестолковости. «Что за странность, — подивился он. — Какая любопытная обнаруживается тенденция у человеческого мозга, сражающегося с проблемой: он вечно упускает самое очевидное решение».

До сих пор вопрос о том, как попасть в замок, представлялся ему сугубо личным делом, касающимся лишь его и неведомых Геджей. Как же, гадал он, установить с ними связь, спровоцировать на приглашение? И все время под боком, тут, рядом, находился старина Вик, который может наприглашать столько друзей, сколько вздумается.

— Ты сейчас в шато живешь?

— Пока нет. Перееду туда скоро… возможно.

— Возможно?

— О, Пэки, ранее никогда не знаем. Если праздник будет так хороший, как раньше, может, я туда долго не попадаю.

— Праздник? Что за праздник?

Виконт махнул рукой в сторону берега. Маленький городок расцветился флагами, и даже в этот ранний час уже слышался шум беззаботного веселья.

— Сегодня день Святого Рока. Города патрон. Празднуют его каждый год. Очень много веселятся. Изо всех их сил, — объяснил виконт, выказывая похвальную терпимость к развлечениям низшего порядка. — Но это не так плохо. Хороший веселье. В прошлом году я почти сломал свою шею, прыгая через стол.