Переулок Мидак
Шрифт:
Сейчас она сидела рядом с ней и украдкой поглядывала на неё, спрашивая себя, что может породить на сей раз её визит: обещания и надежды как всегда, или радостная весть, которая воспламенит её сердце? Она прикладывала все усилия, чтобы скрыть своё волнение, отдавшись разговору, и вопреки привычке, на сей раз говорила она, а Умм Хамида выступала в роли слушателя. Она говорила о скандале учителя Кирши, отъезде из дома его сына Хусейна, критиковала мать Хусейна за её некрасивое обращение с мужем, которым она пыталась исправить его противоестественное поведение. Затем
— Какой приятный молодой человек! Да откроет Аллах перед ним все врата и наградит его доходом, чтобы он смог обеспечить счастливую жизнь для своей невесты, которая заслуживает только самого лучшего!
Тут Умм Хамида улыбнулась и сказала:
— Одно за другим: сегодня я готова посватать вас, моя невестушка!
Сердце дамы исступлённо застучало. Она вспомнила, как сердце её подсказывало ей, что сегодняшний визит будет решающим, а в груди её крылась тайна, которую она сохранит на время. Лицо её порозовело, а в увядшем теле потекли молодые соки, но она сдержалась и с притворным стыдом сказала:
— Стыдоба-то какая!… Что это вы такое говорите, госпожа Умм Хамида?!
Губы свахи с облегчением раскрылись в победоносной улыбке:
— Я же говорю, что готова вас посватать, благородная леди!
— Правда?!… До чего же серьёзное дело!… Ну да, я припоминаю, что мы договаривались о том, но меня снедает беспокойство, а также стыд. Боже, как стыдно!
Подражая ей, женщина в знак протеста сказала:
— Упаси Бог, чтобы вы стыдились того, что не есть порок или недостаток, вы ведь выйдете замуж по закону Аллаха и сунне Пророка.
Госпожа Сания вздохнула, словно человек, которого подталкивают к капитуляции против собственной воли. Последние слова — «вы выйдете замуж» — отдались к её ушах сладостной любовной мелодией.
Меж тем Умм Хамида сделала глубокую затяжку сигаретой и уверенно кивнула головой со словами:
— За государственного служащего…
Госпожа Сания была поражена и посмотрела на собеседницу, словно не веря своим ушам. Государственный служащий!… Чиновники были редким фруктом в переулке Мидак!… Она спросила:
— За чиновника?
— Ну да, за чиновника!
— Из правительства?!
— Из правительства!
Умм Хамида на миг притихла, дабы насладиться своим триумфом, затем продолжила:
— Из правительства, даже больше: из полицейского управления!
Изумление дамы лишь сильнее возросло, и она спросила:
— А кто ещё есть в полицейском управлении, кроме собственно полицейских и офицеров?!
Умм Хамида поглядела на неё взглядом знатока, прячущимся за личиной простака, и промолвила:
— Есть ещё и чиновники. Спросите меня. Я знаю всё о правительстве, чиновниках, их рангах и жалованьях. Это же моя профессия, госпожа!
С невероятной радостью, к которой примешивалось удивление, госпожа Сания сказала:
— Значит, он настоящий эфенди!
— Да, эфенди, господин в пиджаке, брюках, ботинках, а также феске!
— Да возвысит вас Аллах, госпожа Умм Хамида!
— Я подбираю хорошим людям хорошие партии,
и знаю цену каждому. И если бы его ранг был ниже девятого, мой выбор на нём вовсе бы не остановился.Госпожа Сания вопросительно пробормотала:
— Девятого ранга?
— В правительстве свои ранги, и у каждого служащего он свой. Девятый ранг — один из них. Однако это тоже ранг, и не все ранги одинаковы, моя госпожа!
Со сверкающими от радости глазами госпожа Сания сказала:
— Вы и правда моя любимая и дорогая подруга!
Голосом, выдающим собственный триумф и уверенность, Умм Хамида продолжала:
— Он сидит за большим столом, над головой его грудой лежат папки и бумаги до самого потолка, ему постоянно приносят и уносят кофе, посетители то просят его о чём-то, то спрашивают, а он то прогоняет криками одного, то бранит другого, полицейские приветствуют его, а офицеры выказывают уважение.
Госпожа Сания улыбнулась, и глазах её мелькнуло мечтательное выражение. Умм Хамида же продолжала говорить:
— Жалованье у него десять фунтов, ни миллима меньше!
Госпожа Сания с трудом верила, и набрав воздуха в лёгкие, произнесла:
— Десять фунтов!
Её собеседница изобразила простушку:
— И это всего лишь малая толика из всего: государственный чиновник получает не одно только жалованье; своей высокой квалификацией да ловкостью можно удвоить заработок, и не забывайте надбавку на дороговизну жизни, доплату на свадьбу, доплату на детей.
Госпожа Сания издала нервный смешок и воскликнула:
— Да помилует вас Аллах, Умм Хамида. Куда же мне ещё и детей-то?!
— Господь наш способен на всякое.
— И мы хвалим Его и благодарим за милость к нам в любом случае.
— А вот что касается его возраста, то ему тридцать лет.
Тут дама воскликнула так, словно не веря своим ушам:
— Господи!… Я старше его на десять лет!
От Умм Хамиды не скрылось, что она пытается скрыть свой настоящий возраст ещё на десять лет, однако тоном упрёка возразила:
— Но вы всё так же молоды, госпожа Сания!… И при том я всего-навсего откровенно рассказала ему, что вам лет сорок, и он с радостью согласился.
— Он и впрямь был доволен?!… Как его имя?!
— Ахмад Эфенди Талаба из жителей Харнафиша. Он сын Хаджи Талаба Исы, владельца бакалейной лавки на улице Умм Галам, из хорошей семьи, восходящей своими корнями аж к самому святому Хусейну, внуку Пророка.
— И правда, хорошая семья. Но и я тоже благородных кровей, как вам известно, госпожа Умм Хамида.
— Я знаю это, дорогая моя. Он придерживается норм благонравия, иначе бы давно уже женился бы. Он презирает современных девушек и упрекает их в недостаточной скромности. Но как только я рассказала ему о вас, ваших нравственных качествах и благопристойности, и сказала ему, что вы — дама благородная и обеспеченная, он обрадовался так, что и представить себе нельзя, и ответил, что только такую жену себе и желает. Однако он попросил меня об одной вещи, которая, разумеется, не выходит за рамки приличий — увидеть вашу фотографию!