Песчинка на ветру
Шрифт:
— Настоящий ребенок, — прошептал он, наклоняясь к моим губам.
Это был обед обычной ноябрьской пятницы. Машины ехали мимо нас, люди спешили по своим делам. Любопытные дети высовывались из окон на светофорах, пытаясь заглянуть в соседние автомобили. Стекла джипа Романа покрывала тонировка и меня вряд ли было кому видно. Я сидела, повернувшись боком и упираясь пятками в его бёдра. Когда движение совсем замедлялось, он клал руку мне на колени, обтянутые нейлоном колготок. Это была самая счастливая дорога в моей жизни.
— Не будем шокировать консьержа, — пошутил Роман,
— Роман, можно тебя спросить?
— Да.
— Ты жалеешь меня? Только честно.
— Если бы я жалел тебя, Эми, то отвез бы к тебе домой. Года два назад. Жалость и желание немного похожи по звучанию, но у них очень разные обозначения. Я с удовольствием покажу это тебе. Прямо сейчас, моя маленькая девочка. Присаживайся.
Я села возле барной стойки, отделяющей кухню от гостиной.
— Ты проголодалась? С утра прошло много времени. Мы можем поесть, — предложил он.
Я отрицательно покачала головой. Есть, может, и хотелось, но это отнимет драгоценное время.
— Это была жалость, — понизив голос, произнес он и резко подняв, посадил меня на барную стойку. – А сейчас осталось только желание. Подними руки.
Он стянул с меня кофточку, а я расстегнула оставшиеся на рубашке пуговицы. Мир перестал существовать или нас в нем осталось только двое, стоило нашим телам соприкоснуться. Я перестала дышать, когда его руки легли на мою обнаженную спину, обхватила его бедра ногами. Как можно крепче. Стать частью его, почувствовать на своих губах вкус его кожи, на своём теле – тяжесть его тела, обжечься изумрудным огнем его глаз.
— Рома, подожди, — когда он ласкал меня, мне было неудобно целовать его. Мужчина чуть отстранился, я тут же воспользовалась этой возможностью, впиваясь губами в его тело, лаская руками, наслаждаясь его силой и вкусом. Это могло продолжаться вечно. Я настолько погрузилась в собственные ощущения, что не заметила, когда он перенес меня на кровать. Его руки нетерпеливо стянули с меня оставшиеся колготки и трусики, расстегнули ремень брюк. Я почувствовала, как его плоть настойчиво прижалась к входу.
— Все хорошо, Эми? – он ощутил мое напряжение.
— Да, я веду себя глупо, прости.
Несколько минут он рассматривал моё обнаженное тело.
— Я хочу видеть тебя, все время, каждое твое движение, — попросил он.
— Как это? – прошептала я.
Взяв мои ступни в свои большие ладони, он поцеловал каждый пальчик, затем, став на колени, попросил:
— Упрись ножками мне в плечи.
— Нет, я не могу так.
— Конечно, можешь, — он сам сделал так, как говорил, при этом широко разведя мне бедра. – Открой глаза, Эми.
— Нет.
— Тогда просто чувствуй, — прошептал мужчина, медленно проникая внутрь.
Глаза я все же открыла, комкая ладонями простыни и выгибаясь всем зацелованным им телом. Сколько бы у него не было женщин, так бережен и внимателен он не был ни с кем. В конце он все же потерял над собой контроль, врезаясь
в меня сильными и глубокими движениями, но я сама ждала их, отдавая всю себя этому мужчине.Мы встречались не часто, раз, иногда два в месяц. Лишь в июле, когда я вновь смогла находиться на даче Артема, Роман стал заезжать ко мне чаще. Но он никогда не оставался на ночь, хотя такая возможность не раз представлялась.
Глава 13
В сентябре я перешла на третий курс, а Роман уехал в отпуск за границу. Перерыв в наших встречах составил три месяца. Мне стало казаться, что он не позвонит. Но он позвонил, чтобы поздравить меня с днем рождения. Встретились мы у него дома лишь в середине ноября. Мужчина рассказал, что у него планируется очень много длительных командировок в ближайшее зарубежье. Я видела, что он не врет, пытаясь от меня отделаться. Он так ни разу и не сказал о собственных чувствах, если они у него были, а я продолжала ждать.
Перед самым Новым Годом мне стало плохо. Острая боль появилась где-то внизу спины, отдавая в бока. Боль была настолько сильной, что родители вызвали Скорую помощь. Мне поставили какой-то неврологический диагноз и с приёмного покоя отвезли в соответствующее неврологическое отделение, оставили одну в палате и благополучно забыли. Ближе к полуночи у меня открылась рвота и сильно поднялась температура. Медсестра пошла искать дежурного врача, но не спешила возвращаться. Я лежала на кровати, поджав ноги к животу, и корчилась от все усиливающейся боли.
В двенадцать позвонил Роман. К моему удивлению, от подробно расспросил меня о симптомах и в какой больнице я нахожусь. Через двадцать минут, вместе с дежурным врачом и медсестрой, они ругались у моей кровати. Врач угрожал вызвать милицию, а Роман требовал сделать УЗИ и показать ему анализы, которые никто не делал.
— Вы даже не родственник! — победно заявил доктор. – Что вы себе позволяете! Куда вы! Таня, звони в полицию!
Мужчина поднял меня на руки, спустился по лестнице и, открыв дверь ногой, посадил в свою машину.
— Потерпи, солнышко, еще немножко.
Дорога была почти пуста, и мы быстро доехали до какого-то частного центра. Там нас ждал пожилой мужчина, на бейдже которого значилось, что он санитар. Молоденькая медсестра стала забирать кровь.
— Я включил аппарат УЗИ – сообщил мужчина Роману. – Не думаю, что стоит тратить на него время. Аппендицит уже разлился. Минуты закончились, идут секунды. Врачи, самое раннее, будут через полчаса.
— У неё нет этих полчаса, — понизил голос Роман. – Николай Иванович, вы будете стоять и смотреть?
Мужчина глядел на свои трясущиеся руки:
— Я пять лет не брал в руки скальпель, а у центра нет лицензии на подобные хирургические вмешательства. Ты сам понимаешь насколько сложна подобная операция.
— С каких это пор вам важна лицензия! Бумажка стоит её жизни?! Всё необходимое для подобного вмешательства здесь есть?
— Всё есть. Скальпель возьмешь ты, я буду ассистировать. Начнем хоть что-то делать, пока приедут специалисты. Алеся, считай наркоз. Где все подевались? Рома, неси её на стол.