Песнь дружбы

Бабетта предложила ему плести корзины. Этому ремеслу она научилась у своего отца. Работа отвлечет его от мыслей. Нет! Этого он не хочет, — он поднял кулак, — ему хотелось бы, например, выковать ось для большой телеги, таскать мешки с зерном в амбар — вот чего ему хочется, а плести корзины — нет, это работа для женщин и детей! Ну, положим, это вовсе не так просто, объяснила ему Бабетта, хотя силачом для этого действительно быть не надо. Она показала ему, как плетется корзина, и Карл со временем это усвоил. Теперь он работал в кухне у Бабетты, усердно, но без лишнего шума. Рыжий подвез ему к самой двери целый воз ивовых веток. Карл сортировал их, взмахивал топором, обрубая сучья. Можно было подумать, что его глаза значительно поправились. Страшные, скорбные складки на его впалых щеках исчезли, иногда он опять смеялся шуткам. Они уже много месяцев не слыхали, как он смеется.

После праздников Герман попросил Ганса побрить его, одолжил у Антона длинную шинель и поехал к тетке Кларе, у которой была неподалеку от Нейштеттена усадьба почти в триста моргенов. Тетка, сестра его матери, была маленькая хрупкая женщина, всегда разряженная как на бал, словно она ожидала гостей. Она уже много лет совершенно самостоятельно управляла усадьбой и проявляла в этом деле необыкновенные способности. Нерадивые батраки задерживались у нее недолго.

Герман знал, что у тетки были деньги, но он остерегался даже заикнуться о деньгах, зная заранее, что это безнадежно. Тетя Клара была женщина на редкость скупая и мелочная. Но, быть может, у нее найдется лишняя пара лошадей, которую она сможет ему дешево уступить. У нее была, например, пара старых вороных, которых Герман охотно взял бы.

Они долго беседовали о всякой всячине, и наконец Герман спросил, сколько пар лошадей сейчас работает в теткином хозяйстве. Пять пар, сказала тетя Клара, и среди них действительно старые вороные, хотя они уже едва оправдывают овес, который съедают.

— Продай их мне, тетя, — сказал Герман, — мне они еще сослужат хорошую службу!

— А разве у тебя есть деньги?

— Сейчас нет, но в будущем году, после уборки, я смогу уплатить.

Тетка весело рассмеялась и покачала седой головой. На это она согласиться не может. К тому же эти лошади ей нужны для весенних работ. Вороные, правда, стали медлительнее, но все еще очень сильны и с влажной пашней справляются даже лучше других.

— Но я, может быть, продам их тебе, Герман, будущей осенью.

Итак, из этого ничего не выходило. Придется ему и дальше ломать себе голову над тем, как весной обрабатывать поля. Они часто говорили об этом по вечерам, сидя в сарае. Антон орал:

— Если нам не удастся призанять лошадей, мы сами впряжемся в плуг — Карл, и я, и Рыжий, — вот увидишь! Пускай тогда соседи сгорят со стыда! Ведь в конце концов мы своим горбом защитили их дворы!

Однако поездка Германа все же дала кое-какие результаты. Тетка согласилась ссудить его семенами для весеннего сева. После уборки он вернет ей такое же количество зерна. Денег она не хочет, деньги могут до осени упасть в цене. На прощание опа приготовила ему сверток: пирог, хлеб, немного масла и сала.

— Я сама нуждаюсь, — заявила она, — здесь все голодают, но родственники должны по мере сил помогать друг другу.

Затем она внимательно окинула его благосклонным взглядом и сказала, сверкнув светлыми глазами:

— Вот тебе мой совет, Герман: поищи себе невесту с деньгами! Почему бы и нет?

Герман тотчас же побагровел и метнул на тетушку возмущенный взгляд. Тетка весело рассмеялась, видя его гнев и смущение.

— Почему же нет? Такой парень, как ты! Да они себе пальчики оближут! Ты совсем не знаешь женщин, дурачок! А ведь у старого Шпана, должно быть, денег куры не клюют!

Герман в своей длинной шинели выпрямился во весь рост, и глаза его приняли жесткое выражение.

— У старого Шпана? Что ты хочешь этим сказать? — спросил он. Деньги? Он презирает деньги! Ему не нужно никаких денег.

— Перед теткой тебе притворяться незачем! Мне передавали, о чем говорят люди. Это действительно была бы прекрасная партия для тебя, и ты избавился бы от всех забот.

Герман промолчал, уставившись в землю.

— Спасибо за угощение, тетя!

— О, не за что!

Поездка была не особенно успешной, но все же Герман вернулся домой в прекрасном настроении. По дороге он купил четверть фунта кофе, и они устроили на кухне у Бабетты великолепный ужин. Тетя Клара умела печь пироги.

— Это настоящий рождественский пирог, совсем как до войны! — сказала Бабетта.

Наконец раскачался и Антон. Он вычистил свою длинную шинель, выгладил ее по всем правилам и спустился в город. У подрядчика Греца в данный момент, зимой, для него не нашлось работы, но весной и летом работы бывает очень много. Как только стает снег, сказали ему, Антон может начать.

— Взгляните на меня! — кричал Антон. — Разве не видно, что я свое дело знаю?

Антон стал ходить по крестьянам, из дома в дом. Язык у него был подвешен хорошо, это должны были признать даже его враги. Нет ли работы, починки? Он кричал, шумел, залихватски сдвигая шапку на затылок. Денег, мол, ему не надо, он берет все, что дадут: масло, сыр, яйца, сало. Крестьяне таращились на него: вот, значит, один из тех, кто прошел всю войну. Да это и видно, все они такие!

Здесь сорвало ветром гнилую дверь сарая, там сломалось дышло от ворота, тут подгнили половицы — работы было хоть отбавляй, и от Антона не так-то легко было отделаться. Он возвращался домой с туго набитым рюкзаком. Однажды он даже притащил курицу.

— Держи, Бабетта! — сказал юн. — Видишь, старый боженька не забывает нас! Ну так что же, перебьемся мы эту зиму или нет? — торжествующе кричал он грозным голосом. — Теперь ты видишь?

Работал Антон не только за продукты. Смекалки у него хватало. У владельца лесопилки Борнгребера, которому он сделал лестницу, он взял в уплату целый штабель досок, гладких досок, пригодных для окон и дверей. Одному богатому крестьянину по фамилии Дюрр он исправил подгнившую веранду. За это Дюрр должен был весной, когда начнется пахота, предоставить на три дня упряжку лошадей.

Во дворах лежало очень много древнего хлама: старые оси, разбитые колеса, развалившиеся бочки, ломаные тачки. Антон осматривал все, для всего находил применение.

— Вам, должно быть, это уже не нужно?

То, что не помещалось в его рюкзаке, он тащил домой на плечах.

После Нового года Антон отлучился. Он отправился к своему шурину, в сутках езды от Борна. Когда он вернулся, его рюкзак был набит до отказа, а по бокам болтались два мешка, в которых что-то шевелилось.

— Что у тебя в мешках, Антон? — взволнованно завизжала Бабетта.

Всем не терпелось узнать, что привез Антон. В одном мешке оказались три курицы.

— Вот эта белая, по словам моей сестры, — наседка, какой не сыщешь! — заявил Антон.

Бабетта всплеснула от радости руками. Из другого мешка, в котором что-то судорожно билось, Антон извлек пару кроликов.

— Мясо! — торжествующе крикнул он и поднял трепещущих зверьков за уши в воздух. — Мясо!

В следующие дни он занимался устройством удобного помещения для кроликов и их будущего потомства; а заодно и для кур, уток и гусей, которых Бабетта собиралась развести весной. Нужно, чтобы все было в порядке, когда понадобится.