Песнь крови

– Это хорошо. Передайте вашим братьям: им не следует обсуждать это с кем бы то ни было, в том числе и друг с другом.

Аспект собрал письма, положил их в прочную деревянную шкатулку, что стояла у него на столе, закрыл ее и повесил на задвижку массивный замок.

– Вы, должно быть, устали, братья. От имени ордена благодарю вас за ваше служение в Мартише. Брат Макрил, вам присваивается звание брата-командора. Вы пока что останетесь здесь, при нас. Мастер Соллис в данный момент командует отрядом на южном побережье, тамошние контрабандисты чересчур обнаглели, сопротивляясь королевским таможенникам. Вы будете вести занятия вместо него. Я полагаю, вы еще достаточно хорошо помните уроки мечного боя, чтобы ему обучать.

– Разумеется, аспект.

– Брат Ваэлин, вы должны завтра в восьмом часу явиться в конюшню. Вы будете сопровождать меня во дворец.

* * *

– Поздравляю, брат, – сказал Ваэлин, пока они вместе шагали к тренировочному полю, на котором разместился полк Аль-Гестиана. Казарм для них не нашлось, так что аспект дал им разрешение остаться в Доме ордена. Ваэлин подозревал, что в городе их никто не ждал, потому что король не рассчитывал, что кто-то их них вернется.

Макрил остановился, взглянул на него молча и пристально.

– Командор и наставник, – продолжал Ваэлин, слегка сбитый с толку молчанием следопыта. – Впечатляющее достижение.

Макрил подступил к нему вплотную, раздувая ноздри, втягивая воздух. Ваэлин с трудом подавил желание схватиться за свой охотничий нож.

– Никогда мне не нравился твой запах, брат, – сказал Макрил. – Есть в нем что-то неестественное. Вот сейчас от тебя так и несет виной. С чего бы это?

И, не дожидаясь ответа, повернулся и зашагал прочь, плечистая фигура во мраке. По пути к цитадели следопыт коротко, пронзительно свистнул, и его пес вынырнул из теней и затрусил рядом.

Комната в башне, которую Ваэлин столько лет делил со своими друзьями, теперь была занята новой группой учеников, так что им пришлось разместиться вместе с полком. Ваэлин нашел своих братьев сгрудившимися у огня. Они потчевали Френтиса рассказами про Мартише.

– …И пронзил двух людей за раз! – говорил Дентос. – Одной-единственной стрелой, клянусь! Отродясь не видел ничего подобного.

Ваэлин уселся рядом с Френтисом. Меченый, который лежал, свернувшись клубком у его ног, встал, подошел и ткнулся мордой в ладонь, чтобы его погладили. Ваэлин почесал его за ухом и осознал, что ужасно скучал по своему псу, но ничуть не жалел, что оставил его в ордене. Мартише стал бы для него отличной игровой площадкой, но Ваэлин считал, что его пес и без того отведал достаточно человеческой крови.

– Аспект благодарит нас за службу, – сказал он товарищам, протягивая руки к огню. – И приказывает ни с кем не говорить о письмах, которые мы нашли.

– О каких письмах? – тут же спросил Френтис. Баркус швырнул в него недоеденной куриной ногой.

– А куда нас теперь, он не сказал? – спросил Дентос, передавая Ваэлину кубок с вином.

Ваэлин покачал головой.

– Я завтра сопровождаю его во дворец.

Норта фыркнул и глотнул вина.

– Не нужно Тьмы, чтобы увидеть, что нас ждет в будущем.

Он говорил громко и невнятно, подбородок у него был выпачкан пролитым вином.

– Вперед, на Кумбраэль!

Он поднялся на ноги и воздел кубок.

– Прежде лес, теперь – весь фьеф! Мы им всем принесем Веру, этим ублюдкам-отрицателям. Хотят они того или нет!

– Норта…

Каэнис потянулся было, чтобы усадить товарища, но Норта стряхнул его руку.

– Ну, мы ведь до сих пор перебили слишком мало кумбраэльцев, а? Один я прикончил не меньше десятка в этом проклятом лесу! А как насчет тебя, брат? – он качнулся в сторону Каэниса. – Ручаюсь, ты меня обошел! Как минимум вдвое больше, верно?

Он развернулся в сторону Френтиса:

– Жаль, тебя там не было, малый. Мы т-так купались в крови – твоему приятелю Одноглазому и не снилось!

Лицо у Френтиса помрачнело, он напрягся, и Ваэлин стиснул его плечо.

– Выпей еще вина, брат, – сказал он Норте. – Это поможет тебе уснуть.

– Уснуть? – Норта плюхнулся на землю. – Да, мне этого сильно недоставало в последнее время…

Он протянул кубок Каэнису, чтобы тот налил еще вина, и угрюмо уставился в огонь.

Некоторое время они сидели в неловком молчании, и Ваэлин был рад, когда один из солдат у соседнего костра их отвлек. Он где-то раздобыл мандолину – вероятно, забрал у убитого кумбраэльца там, в лесу, – и теперь довольно умело заиграл на ней мелодичный, но печальный напев. Весь лагерь умолк, прислушиваясь. Вскоре вокруг столпились слушатели, и музыкант запел песню, в которой Ваэлин признал «Плач воина»:

Песня воина скорбна, Быстро кончится она, Песнь потерянных друзей, Поражений и смертей…

Когда он допел, люди громко захлопали, требуя еще песен. Ваэлин подошел поближе к небольшой толпе. Музыкант был узколицый человек лет двадцати. Ваэлин признал в нем одного из тех тридцати избранных, что принимали участие в последней битве в лесу. Шов на лбу свидетельствовал о том, что он тоже не сидел сложа руки. Ваэлин попытался припомнить его имя, но со стыдом осознал, что не потрудился заучить имена людей, которых они натаскивали. Возможно, он, как и король, не рассчитывал, что кто-то из них выживет.

– Ты хорошо играешь, – сказал он.

Солдат нервно улыбнулся. Люди так и не избавились от страха перед Ваэлином, и мало кто решался заговаривать с ним – большинство избегали встречаться с ним взглядом.

– Я когда-то учился на менестреля, брат, – сказал солдат. Выговор у него был не такой, как у его товарищей: он отчетливо произносил слова, и интонации были почти как у образованного.

– А как же ты в солдаты-то угодил?

Тот пожал плечами:

– Ну, у моего наставника была дочка…

Столпившиеся вокруг солдаты понимающе загоготали.

– Ну, как бы то ни было, учил он тебя неплохо, – сказал Ваэлин. – Как тебя зовут?

– Джанрил, брат, Джанрил Норин.

Ваэлин заметил в толпе сержанта Крельника.

– Вина этим людям, сержант! Брат Френтис отведет вас в кладовые, к мастеру Греалину. Скажите ему, что я все оплачу, и пусть он даст вам хорошего.

Солдаты одобрительно загомонили. Ваэлин порылся в кошельке и опустил в руку Джанрила несколько серебряных монет.

– Сыграй еще, Джанрил Норин. Что-нибудь бодренькое. Такое, чтобы подходило для праздника.

Джанрил нахмурился.

– А что празднуем-то, брат?

Ваэлин хлопнул его по плечу.

– То, что мы остались живы, мужик!

Он воздел свой кубок и обернулся к столпившимся вокруг солдатам:

– Выпьем же за то, что все мы живы!

* * *

Свой совет министров король созвал в большом зале с полированным мраморным полом и узорчатым потолком, отделанным сусальным золотом и замысловатой лепниной. На стенах висели красивые картины и гобелены. Солдаты королевской стражи в безупречной парадной форме стояли навытяжку вокруг длинного прямоугольного стола, за которым заседал совет. Сам король Янус был сейчас совсем не похож на того перемазанного чернилами старика, с которым заключал сделку Ваэлин: он восседал во главе стола в подбитой горностаем мантии на плечах и золотом венце на челе. По обе стороны от короля сидели его министры: десять человек, разодетых кто во что горазд, – и все они пристально смотрели на Ваэлина, завершающего свой доклад, и на сидящего рядом аспекта Арлина. За стоящим поблизости небольшим столиком сидели двое писцов, записывая каждое слово. Король требовал, чтобы все собрания фиксировались дословно, и каждый из членов совета, садясь за стол, обязан был произнести вслух свое имя и должность.