Песня ветра. Ветер перемен

– Что? – заморгал сбитый с толку Гардан.

– Просто скажи и все, он поймет, - поморщилась пиратка, отпуская его руку. Развернувшись, она засунула в рот два пальца и громогласно свистнула, отчего у Гардана едва уши не заложило. Половина зала моментально повернулась в их сторону, и Равенна махнула им рукой в сторону двери. А потом взглянула на Гардана, криво ухмыляясь. – Мы ждем тебя на улице, щербатый. Скоро отлив, так что не теряй времени.

Она первой вразвалочку направилась к двери на улицу, и за ней, извиняясь перед собеседниками, поднимаясь от столов с костями, отпуская объемистые формы шлюх, потянулись хмуроватого вида моряки. Гардан проводил ее пристальным взглядом. Женщины всегда оставались женщинами, даже если и зарабатывали на хлеб неженским делом. Мало того, что втравила его в сомнительное мероприятие, так еще и делать всю грязную работу тоже теперь приходилось ему. Ты бы выбрал остаться здесь и навлечь на весь мир и собственную шею гнев Марны? Гардана передернуло, он приказал себе собраться и зашагал к трактирщику.

Лысоватый старый пират, протирая пустой пивной стакан, подозрительно наблюдал за покидающими таверну матросами, и когда Гардан подошел к стойке, перевел свой тяжелый взгляд на него.

– Равенна попросила передать, что пришло время «поиграть в свинку», - с вопросом в голосе проговорил он. Трактирщик вдруг грязно выругался, плюнул на пол под ногами и в сердцах отшвырнул прочь тряпку, которой натирал стекло:

– Вот ведь шальма шелудивая! Все ей не сидится! Третий раз за месяц уже! А я говорил, говорил ей уже и не раз, что больше в этом участвовать не буду!

– Ты на меня-то не рычи, друг, - примиряющее поднял ладони Гардан. – Я продал за то, за что купил.

– Перед этим нужно было узнать, готов ли я покупать то, что ты мне предлагаешь! – огрызнулся трактирщик.

– Да я вообще не знаю, что происходит, и что все это значит. И честно говоря, не слишком-то хочу в этом участвовать, - проворчал Гардан, залезая в свой поясной кошель и принимаясь отсчитывать золото. Он выкладывал на столешницу один золотой за другим, и с каждым следующим глаза трактирщика становились все спокойнее. Остановившись на десятой монете, Гардан аккуратно завязал тесемки кошеля и проговорил: - Мне нужно три ящика рома и проклятая свинка. Этого будет достаточно?

– Будет, - кивнул трактирщик, сгребая монеты широкой мозолистой ладонью. Угрюмо шмыгнув носом, он кивнул двум крепким парням, охраняющим помещение, и повернулся к Гардану. – Пойдем. Поможешь мне.

Сам Гардан считал, что десять золотых – достаточная цена за то, чтобы лично он не марал руки в грязи, тем более, в свином дерьме. Однако, хозяин не выглядел так, словно собирался спорить, а потому наемник лишь кивнул и нехотя поплелся следом за ним по рассохшейся лестнице в дальнем конце помещения на второй этаж.

Навстречу им попалась грудастая деваха, которая как раз спускалась вниз, устало обмахиваясь простым белым платочком. Одета она была в алое платье с громадным вырезом, из которого едва не выпадала целиком, а подол юбки спереди был подрезан гораздо выше колен, волочась сзади длинным шлейфом.

– Ты бы не торопилась, Ирга, - сообщил трактирщик, проходя мимо нее. – Возьми Хельду и на следующие… - замолчав, он повернулся к Гардану: - На сколько дней вы уходите?

– Как минимум двадцать, - отозвался наемник.

Лицо трактирщика скривилось от отвращения, он смачно выругался и сообщил:

– Когда эта вертлявая потаскуха вернется, я сам ее на мачте вздерну. А с тебя еще пять золотых и никаких разговоров. – Обернувшись к шлюхе, он сообщил ей: - Бери Хельду и еще Далу, и следующие двадцать дней вы работаете только с Зубоскалом.

– Да ты совсем охренел, пень старый! – шлюха приняла угрожающую позу, уперевшись кулаками в бока и выпрямляясь, отчего ее впечатляющая грудь заняла буквально весь лестничный пролет, и хозяину пришлось спуститься на шаг, чтобы не ткнуться в нее лысиной. – Я сколько раз тебе говорила: прекращай эту ерунду с вашими «свинками», гарпун тебе в ребро! Зубоскал – это не тот человек, которого просто так можно водить за нос неделями! Он мель еще издали чует, и как бы пьян ни был, а все весла вам пообламает еще загодя! И я в этом участвовать не собираюсь!

– Ты будешь в этом участвовать, Ирга! – в голосе трактирщика зазвучала усталость, но смотрел он на шлюху твердо. – Ровно столько, сколько я скажу!

– Тебе что тут, Лонтрон, что ли? – черные глаза Ирги метали молнии. – Я – свободная женщина, не твоя рабыня, и не твоя кобыла, чтобы ты меня всем подряд продавал! И ноги я буду раздвигать только тогда, когда я хочу, и только перед теми, перед кем хочу! Или уйду и найду кого-нибудь более успешного, чем ты, а вместе со мной, уж поверь, уйдет и половина девочек! И тогда тебе самому придется подставлять Зубоскалу свой волосатый зад и притворяться невинной розовощекой девственницей!

– Бхара тебя раздери, Ирга! – зарычал трактирщик, упрямо наклоняя вперед голову. Гардану было прекрасно видно, как от ярости побагровела его шея. – Я сколько раз тебе говорил: хочешь идти – иди! Здесь до беса девок, которым нужна работа, и в любой момент я могу набрать себе еще десяток таких же, как и ты, а то и посвежее! Мне тоже не слишком радостно, что приходится это делать, но мы это сделаем! Да и от золота ты вряд ли будешь нос воротить, не так ли? И я никогда в жизни не поверю, что тебе есть дело до того, перед кем раздвигать ноги! Ты же шлюха, а не жрица Кану, простите меня Боги!

– Да ты просто влюбился, старый хрен, влюбился в эту кошку драную с югов! И все надеешься, что она тебе хоть что-то за это покажет или потрогать даст! – Ирга угрожающе нависла над трактирщиком, и Гардану подумалось, что она вполне способна на то, чтобы победить его в открытой схватке. Хоть кожа у нее и была белой, а тело выглядело мягким, но даже в полутемном помещении он прекрасно видел, как перекатываются у нее на руках стальные мышцы, да и стояла она так, словно привычнее ее ногам была бесконечная морская качка. Вполне возможно, что так оно и было: многие женщины из тех, что по каким-то причинам уже не могли ходить под парусом, шли торговать собой в притоны. В Северных Провинциях это не считалось ни чем-то постыдным, ни уж тем более редкостью. – Так вот я тебе скажу, трактирщик: ничего ты от Равенны не получишь, кроме хохота! Оборжет она и тебя, и твою дряблую мачту, и все твое бахвальство! Этой девке только гладкие бабские зады подавай, а ты ей без толку, старый хрыч!

– Дура ты, Ирга! – в сердцах сплюнул трактирщик. – Ей боги, дура!

– Да ты и сам-то не умнее, тюлень плешивый! – огрызнулась шлюха.

Гардан ощутил, как у него дернулся правый глаз. Вся ситуация была слишком типичной для этих краев: иногда и непонятно было, кто именно правит трактирами – их хозяева или шлюхи, которые на них работали. И сейчас вся правота и сила явно была на стороне Ирги, вместе с ее объемистым бюстом, горящими глазами и праведным гневом, которому вряд ли смогли бы противостоять и те два крепыша, что ухмылялись, пока хозяин не видит, за спиной Гардана. И все, включая самого трактирщика, прекрасно знали, что он проиграет этот бой, так что дальнейшее сопротивление было просто напросто бессмысленным.

Судя по всему, и он сам понял, что пришло время отступить, а потому только тяжело вздохнул и недовольно проворчал:

– Сет с тобой, Ирга! Отбери тех девочек, кого считаешь подходящими, и пошли их. Но мне нужно, чтобы возле Зубоскала постоянно кто-то крутился и не давал ему продрать глаза. Я внятно выражаюсь?

– Ты действительно веришь в то, что он не сможет ничего понять за двадцать дней? – шлюха взглянула на трактирщика, как на идиота. – Он пропойца, но он не идиот, это уж точно!