Песня ветра. Ветер перемен

Посетители одарили вошедших невыразительными взглядами и вернулись к своим разговорам. Занято было всего четыре столика, и за ними сидели аккуратно и дорого одетые люди, явно неместные. А сам хозяин гостиницы, подтянутый мужчина средних лет, одетый в коричневый костюм, с приятной улыбкой двинулся навстречу вошедшим путникам. Лицо у него было спокойным и каким-то искусственно-довольным, а улыбка приклеенной. Раде подумалось, что, наверное, он тренировался перед зеркалом, чтобы удерживать губы в таком состоянии по много часов к ряду. Его черные волосы были прилизаны и туго стянуты в пучок на затылке, а щеки гладко выбриты, но длинный подбородок и заостренные скулы выдавали в нем лонтронца.

Заведение было явно дорогим. В таких ей раньше бывать не приходилось, и Рада ощутила неловкость. Она привыкла к тому, что дома знати утопают в золоте, и вести себя в них необходимо сдержанно и спокойно, а таверны – в вине и пьяных воплях, и в них можно драться и буянить, сколько душе угодно. И что делать здесь, где и того, и другого было поровну, она просто не могла понять.

Хозяин гостиницы остановился перед ними, спокойно улыбнулся и склонил голову:

– Доброго дня пред очами Грозара, милорд Ренон, дамы. Добро пожаловать в «Звезду севера». Мое имя – Еже Нахард, и я в полном вашем распоряжении.

Голос у него тоже был полон невыразительной доброжелательности, и Рада с подозрением оглядела его еще раз. На ее взгляд, именно такие люди и могли продавать данные Сети’Агону: с фальшивыми улыбками, сдержанные, и не поймешь, что в голове и за душой. Впрочем, Алеор только кивнул в ответ хозяину, не выказав ни единого признака тревожности или напряжения.

– Меня должен ждать друг.

– Так и есть, милорд Ренон, - вновь склонил голову Нахард. – Господин Вард ожидает вас в отдельном кабинете, и я немедленно провожу вас туда. Угодно ли будет еще чего-то вам и вашим спутницам?

– Да, - кивнул Алеор. – Нам нужны комнаты на одну ночь, возможность воспользоваться купальней, еда и вино. Меня интересует северная Латайя, белое, сбора не позднее тысяча шестисотого года.

– Я все подготовлю, милорд. Следуйте за мной.

Хозяин гостиницы кивнул двум молодым подтянутым парням, стоящим в дальнем углу помещения со сложенными за спиной руками. Они направились к гостям и с поклоном приняли у Рады седельные сумки, скатки одеял и даже плащ. При этом она почувствовала себя донельзя неловко, словно извалявшийся в грязи поросенок, вломившийся на белоснежную кухню. Стараясь чесаться так, чтобы это не слишком бросалось в глаза, она аккуратно подтолкнула совсем стушевавшуюся Лиару вперед, следом за Нахардом. Гости заведения проводили их аккуратными взглядами из-под ресниц.

Рада подивилась на настенные часы над выполненной из дуба стойкой, - не во всех мелонских особняках были такие, - на ряды бутылок, выстроившиеся в ячейках бара, которые выглядели едва ли не старше ее самой, на пастельных цветов акварели с морскими пейзажами, висящие на стенах. Грозар, это же таверна! Таверна! Здесь должна быть грязища, кости, куча пьяных тел и продажные девки! Так где они, ради всего святого?!

– Как на кухне у евнуха, - проворчала за ее спиной Улыбашка, оглядываясь с таким лицом, что непонятно было: то ли ей страшно дотрагиваться до чего-либо, то ли противно. – Хоть с пола жри, он все одно чище, чем твои собственные руки.

И в этом Рада была с ней полностью согласна.

Справа от стойки бара начинался небольшой коридор с плотно прикрытыми дверями. Нахард прошел его до конца, с поклоном открыл одну из дверей и негромко проговорил:

– Господин Вард, прибыли друзья, которых вы ожидали. – Развернувшись к Алеору, мужчина добавил: - Отдыхайте, милорд, дамы. Вино и обед будут немедленно, а купальня – чуть позже.

– Благодарю, - холодно кивнул эльф, шагнув в комнату. Раде подумалось, что сейчас он тоже выглядел иначе: ровно на столько, сколько стоил его титул наследника трона Лесного Дома.

Положив ладонь на плечо искорки, которая оглядывалась по сторонам так перепугано, словно ее сейчас должны были обвинить в воровстве пирожков с кухни, Рада вошла в помещение отдельного кабинета для гостей, где их ожидали. И ее взгляд сразу же наткнулся на ильтонца, что сидел в мягком кресле у маленького круглого столика с книгой и дымящейся трубкой в руках.

Он был большим, крупнее человека и выше, метров двух с половиной ростом, но при этом очень… аккуратным что ли. То, как он поднялся из кресла, то, как спокойно отложил в сторону книгу, то как шагнул навстречу Алеору, протягивая руку, несло в себе особую грацию, совершенно неожиданную для такого большого существа. Лицо ильтонца было светлым и открытым, щеки гладкими без единого следа щетины, а глаза – прозрачно-зелеными, словно пронзенная солнечными лучами вода старого озера. Его каштановые волосы мягкими кольцами спускались до плеч, слишком широких для его тела, чересчур, непропорционально широких. А дальше были руки.

Раде уже приходилось видеть ильтонцев, но каждый раз она не могла надивиться. Пять круглых каменных блоков с едва заметными сочленениями, последним из которых была кисть, тоже круглая, похожая на рукавицу, в каких работали сталевары. Два блока выше локтевого сгиба, два ниже, причем каждый из них тоже мог сгибаться, таким образом, руки ильтонца вращались назад так же легко, как и вперед, могли складываться в кольцо вокруг его тела или даже образовывать зигзаги. И пальцы: крохотные каменные кругляши, каждый в четыре сферы, тоже подвижные, но кажущиеся со стороны такими громоздкими, такими нечувствительными. И эти пальцы с превеликой осторожностью держали маленькую вырезанную из дерева трубку. Взгляд Рады скользнул на книгу, которую отложил ильтонец, и она поймала себя на мысли, что не может представить, как этими огромными неуклюжими пальцами он может переворачивать тонкие страницы. К тому же, руки ильтонца были в тон его глазам: из настоящего нефрита, бледно-зеленого, перевитого желтоватыми прожилками. У нее возникло желание коснуться его плеча: ей было интересно, холоден ли на ощупь камень.

Одет ильтонец был в песочного цвета меховую безрукавку ворсом внутрь, плотно прилегающую к телу, с затянутой на боках шнуровкой. Она доходила ему до середины бедра, а дальше виднелись черные штаны, заправленные в точно такие же мягкого песочного цвета сапожки на высокой шнуровке. Талию ильтонца перехватывал широкий пояс с пряжкой, в середину которой был вправлен большой кусок нефрита, искусно изрезанный какими-то узорами. Все тело каменнорукого казалось очень изящным и даже тонким, ладно скроенным, за исключением чересчур широких плеч, заканчивающихся глыбами нефрита.

– Алеор! – ильтонец тепло улыбнулся, и настоящая радость заплясала золотыми зайчиками в его прозрачных глазах. Он шагнул навстречу эльфу и пожал ему руку, а потом даже обнял его. Мягко изогнулись каменные сферы блоков на руках, охватывая спину Алеора так, чтобы не причинить боли. На фоне громадного ильтонца высокий эльф казался совсем маленьким и хрупким как тростинка. – Как я рад тебя видеть! Осмелюсь заметить, что я ждал тебя чуть позже.

Голос у ильтонца тоже был странный: раскатистый, басовитый, но очень приятный, словно гудение большого шмеля. Рада как-то даже заробела, глядя на него снизу вверх. Это было непривычно, большинство мелонцев, даже мужчин, были ее роста или ниже, а этот каменнорукий возвышался на две головы над ней, почти что касаясь затылком выбеленного потолка.

– Мы слегка изменили маршрут нашего движения из-за некоторых сложностей, - ответил Алеор. На лице его тоже была широкая улыбка, словно перед ним стоял его старый друг. – Я очень рад тебе, Кай! Надеюсь, ты добрался сюда быстро и легко.

– Добрался-то быстро, но сам знаешь, что «легко» – это не совсем подходящее слово! – рассмеялся Кай. Улыбка у него была широкая, от нее на щеках прорезались две длинные горизонтальные полосы, подчеркивая красивый подбородок. – Алькаранк – слишком шумное для меня место, и люди бывают чрезмерно назойливы. Но здесь, у Нахарда, всегда тише, и я могу спокойно читать. – Взглянув поверх головы Алеора на Раду и остальных, ильтонец представился: - Меня зовут Каярди Вард, дитя Пробудившего Асалана. Я жрец Черной Руки из селения Легож.