Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010
Шрифт:
Я просмотрел книгу несколько раз.
Отсутствие моего деда среди бессарабских Лазо, Ласкари, Кантакузинов, Пуришкевичей, Фрунзе, Доливо-Добровольских, Доничей, Лермонтовых, Леондари и прочих красивых и известных фамилий заставило меня испытать чувство досады, — словно я прыгнул в трамвай, идущий по чужому маршруту, и теперь надо ждать остановки, чтобы выйти и вернуться.
Размечтался — дворяне!
Значит, не врал батя насчет крестьянского происхождения своего тестя. А фамилию лобастый дед-крестьянин мог получить от помещика. Как у нас в России — Баринов, Помещиков…
Мою досаду скрашивало наблюдение: всех Бузни, принимаемых во дворянство, записывали в какую-то
10 сентября 1998 г.
18 августа Ельцин отправил в отставку правительство Сергея Кириенко — доллар вырос в три с лишним раза. Взлетели цены. Магазины импортной техники закрываются «по техническим причинам» — боятся торговать: курс растет ежечасно. Паника. Скупают мебель, одежду, макароны, сахарный песок, соль, крупы.
Бюджетные деньги, выделенные из своих фондов депутатами Законодательного собрания (Сергей Миронов, Виктор Новоселов, Сергей Андреев), тают день ото дня.
Успел купить ксерокс на деньги, что выделил Миронов. Вчера привезли белый овальный стол — по старой цене, за 3 млн. Старую цену удалось сохранить, запугав производителя жуткими государственными санкциями.
Доворовались в Москве! Президент, похоже, недееспособен. И мы всей семьей голосовали за этого человека, радовались его победе над Горбачёвым!
Идет война олигархов — Березовского, Гусинского, Чубайса…
Кто придумал звание олигархов для Березовского и прочих бывших фарцовщиков? Они сами и придумали. В одну неделю пресса всей страны стала вдруг использовать это словечко, отдающее величием Древнего Рима. Народу исподволь внушалось, что олигархи — это такие могущественные, умственно зрелые парни, которые сидят на семи холмах, ворочают миллионами и думают о благе страны. Без них ни одна пушка не выстрелит, ни один волос с головы примадонны не упадет. Люди, равные богам!
«Какие это, на хрен, олигархи! Расстрельный батальон!» — сказал Сергей Алешин, служивший в отделе собственной безопасности Ленинградского управления КГБ.
Ельцин направил Думе письмо с предложением утвердить на должность премьер-министра Евгения Максимовича Примакова, академика и нынешнего министра иностранных дел.
Президент держал паузу три дня. Черномырдин в телевизоре лез из кожи вон — кричал, ругался и уверял всех, что наконец-то знает, как спасти страну от дальнейшей катастрофы. Услужливый Киселев (НТВ) показывал во время Черномырдин-шоу кадры собрания русских национал-патриотов с повязками, похожими на фашистские, и предлагал Виктору Степановичу прокомментировать. «Вот эти придут! Вот эти! — картинно возмущался и. о. премьер-министра Черномырдин. — Вот чего хочет Дума своим затягиванием моей кандидатуры!» Артист, мля.
Если бы Ельцин предложил кандидатуру Черномырдина в третий раз, то Дума проголосовала бы за импичмент президенту по совокупности обвинений: развал Союза (Беловежское соглашение), расстрел Парламента и Чеченская война. А президент, в случае отклонения кандидатуры премьер-министра в третий раз, распустил бы Думу (по конституции он имеет на это право).
Но Ельцин подумал-подумал и предложил Примакова, который шесть лет возглавлял внешнюю разведку. И импичмента, судя по всему, не будет. Дума как бы махнула рукой: ладно, забудем старые грехи. Вы к нам по-человечески, и мы к вам по-человечески. Мы вас просто попугать хотели. Таковы правила игры, понимаешь.
Ельцин, похоже, никому не нужен, кроме своей семьи, его администрации и лиц, пользующихся его покровительством. Нечто
похожее было с Горбачёвым перед его добровольной отставкой.Черномырдин кричал сегодня в телевизоре, что снимает свою кандидатуру, т. к. не хочет быть камнем преткновения, Россия ему дороже и всё такое прочее. И сказал, что Дума хочет установить свою диктатуру и изменить существующий в стране строй и конституцию. И навыкрикивал еще несколько несвязных и политически неграмотных лозунгов. «Вел себя, как Новодворская», — прокомментировал в вечернем эфире Геннадий Селезнев, спикер Думы.
Похоже, весь мир злорадствует — огромная страна, а порядка и достатка никак не создадим.
Сегодня полнолуние. Огромная Луна с отчетливыми пятнами. Кажется, напряги зрение, и увидишь наш советский «Луноход», застрявший в кратере лунного вулкана двадцать лет назад.
12 сентября 1998 г.
Едва я потянул на себя массивную дверь Архива, как с Петропавловки бухнула пушка, и звук выстрела, шелестя под фермами мостов, пронесся к заливу.
Спустился в низок гардероба, разделся, поставил в фанерную ячейку портфель. Меня не покидало ощущение, что со вчерашнего вечера в Архиве всем было хорошо известно: утром придет потомок шпиона смотреть дела своего предка. Я пытался подбодрить себя слышанной где-то фразой: «В любой ситуации следует сохранять хладнокровие, ибо через сто лет это не будет иметь никакого значения», но в моей ситуации всё выглядело наоборот: мои находки будут иметь значение и сегодня, и завтра, и через сто лет…
…Я долго не мог заправить фотопленку в затвор диаскопа. Наконец сфокусировал размашистый рукописный текст на чистом листе бумаги.
«…Каралюс Фома Осипович. Дело по обвинению в шпионаже».
Постановление об аресте, предъявление обвинения, анкетные данные задержанного…
Бред какой-то. Мещанина Ковенского уезда Сядской волости Каралюса Фому Осиповича, сорока лет от роду, задержали 25 августа 1917 года в Петрограде и поместили в тюрьму «Кресты» по подозрению в шпионаже. Он, понятное дело, шпионаж отрицает: просто приехал в столицу по делам. Это было уже при Временном правительстве Керенского. Послали запрос о благонадежности Фомы Осиповича в Жандармское управление Ковенской губернии; в ответ: нормальный мужик, ничего такого за ним не числится. Через полтора месяца, проскрипев нужными шестеренками, аналогичный ответ прислала жандармерия Виленской губернии.
Еще несколько листов — совершенно угасший текст допроса. Можно разобрать только отдельные слова, вдавленные железным пером в серую бумагу. И ни одной фамилии — к кому приехал, у кого остановился — ни одного мостика в наше время.
И вот последний лист: 24 октября 1917 года (накануне революции) моего почти однофамильца (а может, и родича?) выпускают из «Крестов»: катитесь, дядя, колбаской на все четыре стороны. И дядя идет по холодному Питеру, кутаясь в зипун и чертыхаясь, — за что продержали два месяца? что за порядки в этой долбаной столице?
Я с облегчением сдал журнал с коробочкой — шпионские дела просвистели мимо.
Да, прав Лотман: «История не меню, где можно выбирать блюда по вкусу».
15 сентября 1998 г.
Дума утвердила Примакова с первого раза. Против были только жириновцы.
Немногословный Примаков составляет свой кабинет.
А я составляю план работы Центра на осенне-зимний сезон. Обзвонил человек сто. Собрал пятьдесят заявок. Звоню Гранину. Спрашиваю, не хочет ли он провести в Центре свой творческий вечер.