Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010

Когда я показывал Джорджу родовое древо Бузни, он сказал, что знает, что такое армаш, сардарь, шатрарь и великий логофет.

— Великий логофет — это очень большой чин! — закатил глаза к небу Джордж. — Канцлер! Хранитель печати. Первый боярин! Говорил только в тишине! Все должны были молчать. Как знак своей власти носил на шее большой шар, висящий на золотой цепи, а в руке держал позолоченный жезл… — Он для ясности потряс сжатым кулаком, словно держал этот самый жезл, а другой рукой изобразил шар размером с яблоко, висящий на шее.

Я восхищенно покивал и азартно щелкнул пальцами, давая понять, что одинаково ценю и символы власти, украшавшие обличье великого логофета, и способность собеседника столь ярко их изобразить…

Еще Джордж сказал, что в переводе на русский фамилия Бузни означает «быстрый, внезапный, врывающийся, как ветер» и, поразмыслив, добавил, что прозвище или фамилия, скорее всего, связаны с военными заслугами.

После такого возвышающего разговора я еще минут десять гордо улыбался у себя в номере.

Чужая сторона прибавит ума.

На Родосе я надеялся разузнать про фамилию отца, но неожиданно выпала карта Бузни — в лице румынского писателя Джорджа Балаита.

И чей это промысел?.. Сегодня же схожу в местную церковь, она должна работать по случаю воскресения.

В журнале «Гелиос», выпускаемом Центром, обнаружил эссе «Путешественники», подписанное: «Николай Руссу, Молдова, Кишинев». Джордж сказал, что неплохо знает автора — тот заведует Литфондом Молдовы. А он Джордж — Литфондом Румынии. Коллеги. Я разволновался — фамилия Руссу часто встречалась в архивных документах рядом с фамилией Бузни, и служили они вместе, и жили, похоже, рядом. Вдруг этот Николай — потомок тех самых Руссу? Джордж принес мне координаты автора статьи и сказал, чтобы я не очень обольщался: фамилия Руссу происходит от слова «русский» и встречается, как Иванов в России. «Будете звонить, передайте от меня привет! — похлопал меня по плечу Джордж. — Вам надо ехать в Молдову!»

…Когда в аэропорту Родоса пригласили на посадку, я на последние греческие деньги купил в сувенирном киоске синий флаг с белым крестом и такой же эмалевый значок. Грек я или не грек, а пусть останется память…

25 декабря 1999 г.

В Питере меня ждали не только семья, собака и кошка, но и новые письма из архивов. Раздав подарки и отобедав, я нырнул в кабинет — вскрывать конверты.

Российский государственный военно-исторический архив прислал мне 19 листов ксерокопий:

Полный послужной список

Штабс-капитана 93-го пехотного Иркутского полка Каралиса

Составлен 31 августа 1917 года

1. Чин, имя, отчество и фамилия — Штабс-капитан Павел Константинович Каралис.

2. Должность по службе — Прикомандирован к Главному Артиллерийскому Управлению, назначен для занятий в техническую часть.

3. Ордена и знаки отличия — Кавалер орденов: Св. Анны 4 ст. с надписью «за храбрость», Св. Анны 3 ст. с мечами и бантом, Св. Станислава 3 ст. с мечами и бантом, Св. Станислава 2 ст. с мечами и Св. Анны 2 ст. с мечами.

4. Когда родился — 12 Марта 1884 года.

5. Из какого звания происходит и какой губернии уроженец — Из мещан Петроградской губ. Царскосельского уезда, пос. Колпино.

6. Какого вероисповедания — Православного.

7. Где воспитывался — В ремесленном училище Цесаревича Николая.

8. Получаемое по службе содержание — По положению.

…В семнадцатом году дед из поручиков был произведен в штабс-капитаны.

Я бросился заносить «Послужной список» деда в компьютер. В хронологической последовательности составил его фронтовую биографию. Боевой путь дедушки лег на карту Европы и обрел четкую географически-временную последовательность. Я снабдил фронтовую биографию фотокарточкой предка в семнадцатилетнем возрасте и отправился в прошлое…

Время перестало существовать для меня в его реальном измерении: оно то сгущалось, то растягивалось, и пространство стало подыгрывать мне.

Я открывал энциклопедию с картой-схемой Восточно-Прусской операции 1914 года, наводил лупу на кружочек деревушки Гросс-Грибен, и видел своего тридцатилетнего деда, бегущего в атаку с тяжелой винтовкой наперевес, слышал разрывы бризантных снарядов, раскатистое «Ура!», стрекот немецких пулеметов, сухой треск винтовочных залпов, видел падающих на теплую августовскую траву русских солдат в новых защитных гимнастерках, быстро темнеющих от крови…

Почти неделю я сидел в кабинете, вытягивал со стеллажей увесистые энциклопедии, лихорадочно листал справочники, пытаясь найти то нынешнее название маленькой польской реки Бобр, на берегах которой мой предок получил «ружейной пулей сквозное ранение левой ягодицы», то искал полный состав 24-й пехотной дивизии, в которую входил полк деда, влетал во всемирную сеть, тянул оттуда всё, что касается первой немецкой газовой атаки на русском фронте, преследовал вместе с доблестными иркутцами «отступающих немцев после боев под г. Варшавой», вместе с дедом переправлялся на плотах и воротах, снятых с забора соседнего хутора, через холодную октябрьскую Равку, чтобы заставить замолчать германскую батарею на левом берегу, ладил на ковельских болотах в рост человека защитные срубы-окопы, в бревна которых с чпоканьем влетали немецкие пули, и участвовал под командованием Брусилова в отчаянном Луцком прорыве, названном позднее Брусиловским.

Я обитал в своем домашнем кабинете, отключив телефон и забросив все остальные дела, лишь изредка выходил поесть, и жена потом говорила, что у меня сделался взгляд безумца.

Последняя запись в личном деле:

«В службе сего штабсъ-капитана не было обстоятельствъ, лишающихъ его права на полученiе знака отличiя безпорочной службы или отдаляющихъ срокъ выслуги къ оному знаку».

И кто был его родителем — литовец или грек? Как и когда он попал в Россию?

Феликс Лурье сказал, что послужной список деда дает зацепку — ремесленное училище Цесаревича Николая, в котором он учился. Если найдется личное дело воспитанника, в нем должны быть сведения о родителях…

2000 год

7 февраля 2000 г.

Материнская ветвь древа упирается в конец XVI века, доходит до великого логофета Петрашки, насчитывает одиннадцать колен — мог ли я мечтать об этом, начиная ретроразведку! Такую длинную цепочку подарил мне тамбовский дед-химик Бузни, чьи родовые дворянские документы много лет хранились — если по прямой — в километре от моего дома. Эх, кабы иметь специальное устройство, которое помогает искать по принципу «холодно-горячо». Назвал объект поиска — и пошел, допустим, по Невскому проспекту…

Семьдесят персонажей возникло из прошлого — часть из них томится в безвестности, я не знаю, куда их отнести. «Подождите, найдем вам место, — я записываю материнских предков в камеры-квадратики. — Найдем и ваших родителей, и детей. Посидите пока здесь…»

Евгений Александрович шлет и шлет мне вощеные конверты с делами моих предков. Вот они судятся с соседями, вот делят после смерти отцов земли и имущество, вот дарят монастырю пятнадцать крепостных крестьян, а через несколько лет по решению Молдавского дивана «цыган вместе со всем приплодом» предписано отдать детям умершей первой жены, поскольку цыгане — часть ее приданого; и цыгане изымаются у монастыря и отдаются по назначению, но монастырю Святого Гроба Господнего в селе Флорешты в качестве компенсации отрезается часть боярской земли, примыкающей к монастырским угодьям…