Петербургские хроники. Роман-дневник 1983-2010
Шрифт:
Представление о русских тоже своеобразное: грязные свиньи, пьяницы, коварные захватчики, душители свободы, поклонники коммунистического тоталитаризма… Я ничего не забыл? Ах, да: всё, что мы ни делаем, получается сделанным через одно место; на Западе это называется «русская работа». А вообще, на самом деле русских нет, потому что стоит поскрести русского, и обнаружишь татарина. Этот факт установили, кажется, просвещенные французы.
Можно и о французах кое-что вспомнить, но тогда придется перечислять все известные сведения о других европейских нациях, чтобы никого не обидеть…
И окажется, что Европа населена легкомысленными
2 сентября 2001 г. Поезд Москва — Бухарест, вагон № 16.
Едем, поглядываем в окно. Объясняю жене, как в 1812 году образовались две Молдовы: «наша» со столицей в Кишиневе, и румынская со столицей Яссы. И как предки моего деда, имевшие поместья между Прутом и Днестром, а службу в Яссах, оказались, не двигаясь с места, со всеми своими крестьянами, полями, садами и мельницами в Российской империи. Изменение для них вынужденное, но беспечальное, ибо стали они служить не турецкому султану, а русскому православному царю, чего многие из них и желали.
В 1821 году Александр I предложил молдавским боярам переходить в русское дворянство.
— Я понятно излагаю?
— Понятно, — кивает Ольга, не отрывая взгляда от бегущего за окном пейзажа. — Вполне приличная страна. Мне пока нравится…
3 сентября 2001 г. Бухарест.
На вокзале нас встретил худощавый смуглый паренек Мариус, водитель Союза писателей Румынии, и отвез на новенькой южнокорейской «Dаеwoo» в старинный отель «Империал».
Я всё пытался разглядеть следы дикости и разрухи, но не разглядел. Вокзал и перроны сверкали чистотой, женщины-полицейские в синих костюмах стояли у вокзальных турникетов, носильщики были неназойливы и предупредительны. Толкотни, бомжей и шумных киосков, как на московских вокзалах, не наблюдалось.
Мариус взял нам билеты до курортного поселка Нептун на берегу Черного моря и повез показывать вечерний Бухарест. Когда-то его называли балканским Парижем. До королевского дворца, где правил Александр Иоан Куза, первый глава объединенной Румынии, мы не доехали: хотелось есть и спать. Что поделать: мы, русские, ленивы, не любопытны и любим поесть, в том числе на ночь.
Гостиница «Империал»: ковры, широкие кровати, резные трюмо, картины в массивных рамах. После душа спустились в ресторан под открытым небом, сели за столик на газоне. Тихая музыка. Подошел официант, зажег свечи. Взяли по куску жареного мяса с картошкой, красного вина, минеральной воды, овощных салатов…
Стал рассказывать официанту о цели нашего приезда. Вот, дескать, ищу предков своей матери, фамилия Бузни, были такие бояре, не слышали? Нет, не слышал.
— А фамилию Бессараб слышали?
— Футболист, что ли?
Я махнул рукой, чтобы не запутывать паренька дальше. Счет официант не принес, но попросил весьма приличную сумму. Возможно, счел меня сумасшедшим миллионером,
который ездит по миру с причудливой целью — разыскать далеких предков…— Это тебе за родство с боярами, — сказала Ольга по поводу оплаты ужина. — Может, твои предки-бояре угнетали его предков-крестьян. Вот он и отомстил.
Русские проститутки сидели на парковой скамейке возле обширной клумбы и, судя по унылому виду, не особенно верили, что шумная свадьба выплеснет из ресторана денежных клиентов. Они курили, вяло переругивались и зевали.
Перед поездкой я читал фронтовые дневники Бориса Слуцкого. В 1944 году он отметил присутствие в Бухаресте доступных женщин, связанное, конечно же, с тяжестью военной поры. Женщины стояли на каждом оживленном углу, курили и кокетливо поглядывали на русских солдат. Через пятьдесят с лишним лет картина поменялась: внучки русских победителей курят в центре Бухареста и ждут, чтобы их купили внуки побежденных.
Румыния воевала против СССР на стороне Германии до 1944 года, а потом на нашей. Сталин даже наградил румынского короля Михая орденом Победы — одним из самых дорогих, уважаемых и величественных. А вот Черчилля, союзника по антигитлеровской коалиции, не наградил. Почему? Так надо! Дядюшка Джо раскладывал собственные пасьянсы. Может, поэтому, обидевшись на Сталина, Черчилль и произнес знаменитую Фултонскую речь, положившую начало холодной войне? Кто знает…
Вот он, прозорливый ум русского: глянешь из окна гостиницы на обыкновенных проституток — и влетишь мыслями в большую политику…
4 сентября 2001 г. Поезд Бухарест — Нептун.
В курортный поселок Нептун нас повез чистенький поезд с мягкими купе и голубыми занавесками на окнах. По вагонам ходят кондукторы и контролеры; заглядывают в купе вежливые разносчики напитков, закусок и газет. В обоих концах коридора, перед выходом на площадку, предусмотрены объемные ниши, куда можно сдвинуть багаж, чтобы не мешался в проходе, или поставить клетку с животным. Два туалета на вагон, чистые зеркала.
В тамбуре — табличка завода-изготовителя: сделано в Румынии. Во времена Чаушеску Румыния всё производила сама — от гвоздей, торговых судов и автоматов Калашникова до автомобилей, турбин и тракторов. Не всё было отменного качества, но свое. Автаркия — замкнутая, самообеспеченная экономика.
Народ в купе доброжелательный: учительница с кудряшками, пожилой парикмахер в жилетке и супружеская пара — крестьяне. По-русски не говорят, по-английски не говорят, я по-румынски знаю два слова. Но объяснялись, даже профессии вызнал. Угощали румынских попутчиков питерской соленой соломкой, они нас — сладкими сливами и сочными грушами.
Крестьяне и парикмахер сошли на остановке, и в купе протиснулся большой угрюмый господин в костюме-тройке, широкополой шляпе, с чемоданом и корзинкой. Уместив вещи на полке, он стал у открытого окна в коридоре и принялся курить сразу две сигареты.
Замечательный господин! Он вставлял в рот сигаретную двустволку, затягивался глубоко и основательно, словно перед расстрелом, закатывал глаза, растягивал рот в гримасе, и мы с Ольгой решили, что он чокнутый. Распалял следующий дуплетный заряд, жадно тянул, ветер рвал и мял дым, и он все не мог накуриться.