Петербургское действо

И въ ту минуту, когда Маргарита вышла къ Шепелеву и говорила съ нимъ у дверей, затмъ исчезла за нимъ, Тепловъ, не спускавшій съ нихъ глазъ, началъ отчаянно врать и ошибаться на всякомъ шагу. Государь уже раза три гнвно взглянулъ на него и два раза нетерпливо воскликнулъ, не относясь ни къ кому…

— Quelle mazette!…

Во время антракта Тепловъ нсколько успокоился, но затмъ, когда Маргарита снова появилась въ зал и положила записку на пюпитръ государя, онъ мгновенно измнился въ лиц. Тонкій Тепловъ замтилъ тотчасъ въ графин слды страшной тревоги. Спокойное и красивое за полчаса назадъ лицо ея было, по его наблюденію, съ совершенно измнившимися чертами. Вдобавокъ, она не усидла въ концерт и ушла не твердыми шагами. Скоро все поднялось съ мста, и многіе уже прошли въ столовую вслдъ за государемъ, а въ зал оставались только нсколько человкъ, въ томъ числ принцъ, гетманъ и Корфъ. Тепловъ почувствовалъ, что сердце его затрепетало отъ радости. Записка, забытая государемъ, лежала на пюпитр. Тепловъ былъ убжденъ, что это доносъ Квасова на Баскакова и Пассека и что поэтому его жизнь и жизнь его новыхъ друзей зависятъ отъ этой бумаженки.

«Надо уничтожить этотъ клочекъ какъ бы то ни было!» ршилъ онъ.

Тепловъ слышалъ и зналъ, что графиня, сказавшись больной, ушла спать. Онъ понималъ, что завтра Маргарита или, наконецъ, тотъ же Шепелсвъ или Квасовъ снова повторятъ, доведутъ до свднія государя то, что теперь написано на этомъ клочк. Но главное не въ томъ, надо выиграть время! Завтра — не сегодня! Ночью онъ уже побываетъ у Орловыхъ, и что-либо предпримутъ они. Григорій Николаевичъ отважно подошелъ къ пюпитру государя, будто для того, чтобы проглядть его ноты. Скоро рука его уже двигалась около записки…

Въ ту минуту, когда онъ началъ перевертывать страницы тетради, послдніе, находившіеся въ зал, вышли въ столовую. Но вдругъ Тепловъ, къ ужасу своему, замтилъ, что принцъ Жоржь не послдовалъ за другими, слдитъ за нимъ!.. И вотъ онъ близится къ тому же пюпитру и, ставъ около него, косо поглядываетъ на записку.

«Взять нельзя!» Онъ знаетъ! Онъ понялъ! простучало молотомъ въ голов Теплова.

Дйствительно, было ясно, что Жоржъ пришелъ стать стражемъ надъ этой запиской. Тепловъ ожидалъ каждое мгновеніе, что принцъ протянетъ руку, возьметъ записку и просто снесетъ ее государю. Онъ не зналъ, какъ досталось Жоржу наканун отъ племянника, чтобы онъ ршился теперь на новую головомойку. Жоржъ твердо ршился только караулить записку! Тепловъ быстро сообразилъ что длать, Онъ предложилъ руку принцу, чтобы вести его ужинать. Принцъ охотно согласился, и оба двинулись въ столовую. Маленькій бленькій клочекъ бумажки остался на пюпитр.

Тепловъ тотчасъ заговорилъ о Германіи, въ которой долго жилъ, но, проходя первыя комнаты, онъ вдругъ покинулъ на минуту Жоржа, подошелъ къ гетману и быстро выговорилъ:

— Кириллъ Григорьевичъ! Идите въ залъ, уничтожьте записку! Или завтра и мн, и вамъ, и многимъ, снимутъ головы!

Гетманъ поблднлъ, какъ полотно. Онъ, конечно, какъ и другіе, замтилъ продолжительное отсутствіе Маргариты, замтилъ ея тревогу, видлъ записку.

Тепловъ быстро вернулся къ Жоржу и снова завелъ рчь о германскихъ университетахъ. И снова, любезно подавъ ему руку, провелъ въ столовую.

Гетманъ, отъ природы трусливый, по національности осторожный, стоялъ на мст и не зналъ что длать. Онъ врилъ Теплову на слово, потому что передъ тмъ онъ ему предсказывалъ доносъ. Онъ не зналъ, что государь, уже получивъ нсколько доносовъ, не врилъ имъ. Кириллъ Григорьевичъ думалъ, что это первый доносъ. А онъ самъ, какъ на грхъ, со дня объявленія войны съ Даніей вступилъ черезъ Теплова въ сношеніе съ кружкомъ Орловыхъ, который былъ уже теперь не кружокъ, а многолюдное сборище съ развтвленіемъ по всему городу.

Гости почти вс уже были въ столовой. Веселый хохотъ государя раздавался оттуда.

Гетманъ взглянулъ въ залу. Въ ней только одинъ полусонный камеръ-лакей поправлялъ свчи и стулья. Инструменты лежали на мстахъ, Гетманъ, какъ и другіе, зналъ, что государь посл ужина непремнно вернется къ своему пюпитру и будетъ снова играть, слдовательно, найдетъ записку, вспомнитъ и прочтетъ! И гетманъ, мняясь въ лиц, съ дрожью во всемъ тл, быстро двинулся въ залу; не помня себя, съ какимъ-то туманомъ передъ глазами, отъ котораго будто кружилось все, и будто потухали свчи, онъ приблизился къ пюпитру. Чрезъ мгновенье скомканная записка была въ его карман. Быстрыми шагами догналъ онъ нсколькихъ человкъ, еще бесдовавшихъ въ сосдней съ столовою горниц, и вмст съ ними вступилъ въ столовую.

И записка эта въ боковомъ карман камзола гетмана жгла его въ продолженіе всего ужина. A что если хватится государь? Пошлютъ за запиской и ее не найдутъ! Государь такой человкъ, что способенъ, полушутя, приказать немедленно запереть двери, раздть, или просто обыскать всхъ! записка скомканная найдется въ его карман! И онъ будетъ въ Сибири!

«Нтъ! съмъ!» ршилъ гетманъ, но, однако, не успокоился. И будто въ ожиданіи этого рдкаго блюда онъ не только не лъ ничего, но сидлъ, тяжело переводя дыханіе и не смя ни разу взглянуть на Теплова. Онъ чувствовалъ, что тотъ не спускаетъ съ него взгляда и вопросительно впивается въ него глазами, но не отвчалъ… даже взглядомъ.

Черезъ часъ или полтора веселая, слегка захмлвшая, компанія расходилась и разъзжалась. Государь, довольно веселый, но сильно уставшій, послалъ Гудовича за своей скрипкой въ залу.

— A то и другую мн разобьетъ кто-нибудь! вымолвилъ онъ.

Гудовичъ лниво пошелъ въ залу, взялъ скрипку, вспомнилъ о записк взволнованной графини и, не видя ее на пюпитр, удивился. Онъ помнилъ хорошо, что государь не бралъ ея, уходя ужинать.

«Ну, и чертъ съ ней! подумалъ онъ. Маргариткины штуки! И чего она выходила, да еще, кажись, ревла. Вернулась съ распухлыми глазищами».

Еще черезъ часъ весь Ораніенбаумскій дворецъ спалъ безпробудно!

XXXIV

На утро Маргарита, проснувшись, вспомнила все случившееся наканун, и съ первыхъ минутъ пробужденія для нея начался день такой же тревожный.

Лотхенъ положительно нигд не было, она скрылась. Mapгарита знала ее давно, любила, врила ея честности, но тмъ не мене прежде всего бросилась къ тому комоду, гд лежали ея брилліанты и деньги. Все было цло. Затмъ она вспомнила о бумаг и, сдлавъ наскоро пакетъ, хотла переслать его государю, но ршила, что это невозможно, что надо дождаться свиданія и передать лично. Нсколько разъ спрашивала она, поднялся ли государь и можетъ-ли она его видть, но получала въ отвтъ, что государь спитъ.

Наконецъ, около двухъ часовъ дня, графин подали письмо. Она быстро распечатала его, пробжала глазами и опустила руки.

— Что! вымолвила она вслухъ сама себ. — Какъ! Лотхенъ! Что я съ ума схожу?!

И она снова пробжала письмо. Нтъ, это ей не чудится! Она не бредитъ! Это длинное нмецкое письмо, красиво написанное кмъ-то, подписано каракулями, изображающими «Лотхенъ». То, что говорится въ немъ, было бы нелпой шуткой, безсмыслицей и поэтому должно быть правдой. Содержаніе письма, которое подписала Лотхенъ каракулями, дйствительно, должно было изумить Маргариту.

Лотхенъ начинала съ того, что просила у графини, которую исвренно любила и любитъ по-прежнему, прощеніе. Смыслъ длиннаго письма былъ слдующій:

«Всякій самъ за себя, писала она. Вы старались для себя и достигли того величія, на которомъ отъ всей души желаю вамъ остаться. Я стремилась къ другому и тоже достигла и тоже, надюсь, долго удержу то, что съумла завоевать. Ваше положеніе настолько высоко, что вы не можете мн завидовать и не должны на меня сердиться. Покуда вы безумствовали, полюбивъ мальчишку, который васъ могъ погубить и, по счастью, не погубилъ, я тоже устраивала свою судьбу. Теперь я въ дом графа Іоанна Іоанновича полная хозяйка надъ всмъ, а равно и надъ нимъ самимъ. Но этого мн мало. Я слишкомъ самолюбива, чтобы удовольствоваться ролью простой любовницы, и надюсь, что вскор буду носить ту же фамилію, которую носите вы. Да, liebe Gr"afin, я надюсь, и даже скоро быть графиней Шарлотой Скабронской, а покуда остаюсь любящая васъ „Лотхенъ“.