Петербургское действо

И Маргарита такъ глубоко задумалась, что не замтила, какъ и гд хала по городу. Ея затаенная отъ всхъ, но взлелянная мечта, почти нелпая и невоплотимая фантазія, всегда овладвала ею на столько сильно, что она порою не сознавала окружающаго и, на нкоторое время, какъ бы теряла разсудокъ. Лотхенъ, которая воображала, что у барыни нтъ отъ нея ни одной тайны, не понимала этихъ минутъ и приписывала ихъ болзни или же употребленію того пахучаго питья, что готовила графин всякій вечеръ. Сама она только разъ отвдала его, давно тому назадъ, и, пролежавъ безъ чувствъ сряду нсколько часовъ, простонала въ самыхъ ужасныхъ сновидніяхъ.

Что за мечта владла Маргаритой и въ особенности подчинила себ ея разумъ за послднее время — никто, кром ея собственной совсти, не зналъ и не догадывался. Для этого ей нужна была смерть больного мужа и состояніе дда. Впрочемъ, мужъ въ кровати, безъ движенія, безъ воли, ей не перечащій, почти не существующій по отношенію къ ней, былъ только небольшой помхой. Въ случа мира съ ддомъ, въ случа дружбы съ нимъ, смерть Кирилла Петровича нужна была, чтобы молодой вдов перехать ради приличія въ домъ старика на жительство. Будучи у него въ дом, Маргарита надялась, конечно, овладть старикомъ быстре и вполн… Но деньги старика, состояніе его, были не цлью, а средствомъ для боле дальней и высшей цли, явившейся недавно у честолюбивой, самонадянно-смлой и замчательно красивой иноземки.

Маргарита еще не совсмъ пришла въ себя, когда у подъзда ея дома лакеи отворили дверцу кареты. Она разсянно оглядла ихъ и вдругъ выговорила, какъ бы очнувшись:.

— Во дворецъ его высочества!.. Вдь я приказывала!

И Маргарита была почти уврена, что, еще садясь у дома дда, она приказала хать прямо къ принцу Георгу Голштинскому.

XXXV

На другой день утромъ, та же карета графини Скабронской остановилась передъ воротами ротнаго двора преображенскихъ гренадерскихъ ротъ, гд были арестованные братья Орловы. Офицеры, собравшіеся съ сосднихъ квартиръ на ученіе. невольно съ изумленіемъ оглядывали щегольскую берлину и недоумвали на счетъ ея появленія въ такую пору у ихъ ротной казармы.

Когда-же, заглянувъ въ окно кареты, они встрчались лицомъ къ лицу съ замчательной красавицей, очевидно, изъ высшаго свта, то невольно кланялись ей и, смущаясь, толпились, перешептывались между собой, потомъ отходили отъ кареты ради приличія, но ждали, не входя во дворъ, чмъ загадка разршится.

Наконецъ, вышелъ маіоръ Воейковъ, за нимъ Текутьевъ и Квасовъ, — вс удивленные….

Красавица, ласково, но отчасти самодовольно улыбаясь, передала изъ окна кареты бумагу, прося тотчасъ же распорядиться.

— Я графиня Маргарита Скабронская. Вотъ приказъ, не откажите учинить по сему не медля!

Бумага была подписана принцемъ Георгомъ и была приказаніемъ старшему на ротномъ двор офицеру немедленно освободить изъ-подъ ареста обоихъ Орловыхъ…

— Я имлъ уже честь васъ встрчать не разъ, графиня. Тотчасъ же распоряжусь… Сейчасъ… Угодно будетъ дождаться? засуетился Воейковъ. — Они сейчасъ выйдутъ…

— Нтъ. Мн ихъ видть незачмъ. Я только взялась передать приказъ… Я съ ними не знакома. Надюсь только, господинъ офицеръ, что все будетъ исполнено немедленно?..

— Помилуйте! Какъ же я смю ослушаться или но въ точности исполнить приказъ его высочества.

Маргарита поклонилась нсколько гордо, но кокетливо и приказала хать домой…

Но въ эту минуту, когда ея два лакея лзли на запятки, а лошади не успли еще двинуться, въ воротахъ тихо показалась грустная фигура юноши рядового. Глянувъ въ окно кареты, онъ ахнулъ на всю улицу и даже чуть руками не всплеснулъ… Карета быстро отъхала и вс обернулись на этотъ отчаянный крикъ…

— Чего ты орешь, порося! выговорилъ Квасовъ, подступая къ племяннику, который стоялъ, какъ пораженный громомъ. — Тутъ графиня Скабронская, а онъ оретъ, какъ баба на базар!

— Ахъ, дядюшка!.. задохнулся Шепелевъ въ отвтъ на слышанное и, ухватившись за Квасова. перемнился въ лиц.

— Ну такъ, такъ… Говорилъ я теб, что ты застудился. Иди, иди! Ахъ ты Господи! Помертвлъ вдь! воскликнулъ Квасовъ.- A еще спорилъ все — не хворъ! Аль захватило подъ душкой?.. Иди, водички испей. A то снгомъ потрись! захлопотался струхнувшій Квасовъ, поддерживая племянника.

Вс офицеры давно вошли въ казарму, толкуя объ удивительномъ приказ принца, никмъ неожиданномъ прощеніи да еще вдобавокъ привезенномъ на ротный дворъ извстной красавицей въ столиц.

Квасовъ тотчасъ повелъ племянника въ квартиру и дорогой, ради разсянія, толковалъ ему о графин Маргарит, извстной красавиц Питера, и о прощеніи буяновъ Орловыхъ. Юноша немного оправился дома, слъ на свою кровать, но забылъ и думать объ ученіи и экзерциціи, а думалъ только о ней и повторялъ услышанное чужеземное имя.

— О-охъ! изрдка вздыхалъ онъ все еще блдный.

— То-то!.. Подъ душкой? A говорилъ — не хворъ! приставалъ Квасовъ. — Вдь подъ душкой хватило, а?..

— Подъ душкой, дядюшка, подъ душкой. Вотъ ужь въ самое-то сердце хватило!… грустно шутилъ юноша со слезами на глазахъ. — Какъ ножомъ рзнуло.

— А? Знаю, знаю, у меня это смолоду бывало!…

— У васъ?! Охъ, нтъ. У васъ эдакого не бывало; дядюшка… Это, это… хоть умирать.

И Шепелевъ вдругъ легъ на постель и умышленно отвернулся отъ дяди лицомъ къ стн.

Квасовъ вышелъ съ мыслью:- соснетъ часокъ, отпуститъ его малость!

A Шепелевъ долго лежалъ, не двигаясь и вспоминая….

Сколько дней и ночей на этой самой кровати продумалъ онъ о своемъ незнакомц-офицер, встрченномъ въ овраг, т. е. о той красавиц, которая спасла его отъ грабителей, довезла до города, пригрозилась ее не узнавать, даже забыть о ней… И, съ каждымъ днемъ, Шепелевъ все больше и чаще думалъ о ней… И во сн неотступно преслдовала она его въ сновидніяхъ… Богъ всть почему! И только за одно разсужденіе ухватился юноша: онъ убдилъ себя, что эта красавица, здящая ночью за городъ въ мужскомъ плать, одна изъ кучки женщинъ иностранокъ самаго дурного поведенія, которыя недавно пріхали въ столицу изъ Швеціи. Квасовъ однажды разсказалъ это ему и прибавилъ, что эти продажныя красавицы — пьяницы, драчуньи, воровки и только разв нмцу дороги да милы могутъ быть!

«Ну вотъ, она наврно одна изъ этихъ!» утшалъ себя постоянно юноша и отъ этого утшенія ему почему-то становилось съ каждымъ днемъ еще хуже и больне на сердц. Между тмъ, молодой малый наивно не догадывался и не понималъ, думая о незнакомк и день, и ночь, что онъ, не смотря ни на что, просто безъ памяти влюбленъ въ нее. Вдобавокъ влюбленъ безъ надежды когда либо увидть ее, узнать наврное, кто она, убдиться, наконецъ, стоитъ ли она его ежечасныхъ помысловъ… Можетъ быть она — низкая тварь!!..

«Графиня Маргарита Скабронская!!» глухо, съ отчаяніемъ шепталъ онъ теперь въ стну, отвчая себ этимъ именемъ на вс долгія сомннія.

И вдругъ ему показалось, что онъ умираетъ…

«Вотъ, вотъ, сейчасъ! И духъ вонъ!»

Но смерть, разумется, и не помышляла идти къ нему! Зато любовь, юношеская, первая, слпая, огневая, бурная, иногда убивающая… пришла и свалила молодца сразу!!…

Въ то же время въ ротной казарм былъ настоящій содомъ. Орловы, конечно, не ушли тотчасъ изъ мста своего заключенія, а послали за виномъ въ трактиръ, и въ большой горниц, гд хранилась аммуниція, началось угощеніе всхъ офицеровъ. Даже флигельмановъ и боле любимыхъ рядовыхъ угощали по семейникамъ.