Пианист. Осенняя песнь

— Наверно, пойдем мы потихоньку, — очнулись от шока гости. Они хоть и были близкими друзьями семьи, но то, что происходило сейчас, не вписывалось в понятие новогодние посиделки. И чтобы не стать свидетелями событий из частной жизни Лиманских, лучше было поскорее убраться из дома, как сделали более прозорливые.

— Я провожу, — поднялся из-за стола Виктор Львович, он и отговаривать не стал.

— С новым годом вас, с новым счастьем!

— С новым годом!

— Спасибо за угощение!

Гости произнесли необходимый и достаточный минимум вежливых прощальных фраз, Надежда Дмитриевна только молча кивала. Она ушла в какие-то свои мысли. Встрепенулась, когда Инна сказала:

— Наверно, и нам пора, Ирочке теперь надо больше отдыхать.

— Куда же вы! Сейчас еще и метро не открыли, а ты не на машине.

— Ничего, доберемся. — Инна говорила одно, а делала другое, она из-за стола вставать не собиралась, также сидели на месте и Ирина, и Костя. Ждали, что и Лиманский станет отговаривать?

— Они на такси приехали, — пояснила Вадиму мать. — Вадик, ты же можешь? Хотя бы отвези их, тут не так далеко.

— Нет, мама, извини. Я думаю, что лучше еще раз вызвать такси.

— Значит, мы не переедем на Васильевский? — со слезами в голосе воскликнула Ирина, она поняла, что решение отца окончательное, и готова была удариться в истерику. Лиманский жалел ее, но ответил сразу и определенно.

— Нет, Ириша, на Васильевский никто не переедет. Я планирую там жить с семьей и заниматься на рояле.

— Там даже инструмента нет, — скривила губы Инна.

— Это менее серьезная проблема, чем нежелательный младенец, — спокойно отвечал Лиманский.

Он не поддавался на раздражающие факторы.

Инна встала из-за стола, за ней поднялись молчаливый Константин и плачущая Ирина.

— Папа! Тебе меня совсем не жалко?!

— Как раз очень жалко, но помочь я не могу. А воспитывать поздно. Если вы не хотите жить с матерью, переезжайте в коттедж. Места там много, а свежий воздух тебе сейчас полезней городского.

— Угу, — подтвердила Ольга, она исправно ела салат. — А ты чего сидишь, как Несмеяна на пиру? Разберутся они. Давай я тебе положу? Вку-у-у-усно! — предложила Ольга Миле. Она перешла на «ты», и это было именно то, что надо.

— Правда вкусно, — подтвердил Захар.

— Тогда положи и мне тоже, — попросил Вадим. — Или ты собираешься всю миску умять одна?

Инна раздраженно отпихнула стул и пошла из комнаты, за ней Ирина и Костя, который промямлил:

— До свидания, Надежда Дмитриевна. Спасибо.

— Вадик, проводи их хотя бы! — попыталась спасти праздник мать Лиманского.

— Там есть кому подать пальто дамам, — отвечал он, не двигаясь с места.

— Боже мой! Инна, Ириша, подождите! Я соберу вам с собой пирогов! — Надежда Дмитриевна побежала за внучкой и невесткой. За столом остались Травин, Ольга с матерью и Лиманский с Милой.

— Пусть пока в гостевом доме поживут, Захар Иосифович, там они вас не стеснят, — сказал Лиманский, — а дальше посмотрим. Вернусь с гастролей, может, ипотеку им взять?

— Извините нас! В первый раз такое! — сказал он Миле.

— Да, хорошо сидим, — пошутил Захар.

— Это ничего, может, у них еще и сладится, — Светлана подперла ладонью щеку и с тревогой смотрела на Ольгу. Мила догадалась, что думает женщина сейчас не об Ирине, а о своей дочке. Ольга тоже это поняла.

— А чего я-то? Не бойся, ма, в подоле не принесу, нам в школе про контрацептивы все рассказали.

— Оля! — ужаснулась Светлана.

— Ну поесть-то дай, — рассмеялся Лиманский.

— А что? Все естественное — прекрасно, я же не…

— Оля!!! — Светлана с притворной строгостью схватила дочку за цветные космы. — Я тебя сейчас накажу!

Хлопнула входная дверь.

— Ушли, — сказал Вадим, — сейчас я, Милаша. Посмотрю, что там мама…

Он вернулся к своей обычной манере, говорил мягко, нотки раздражения в голосе исчезли.

— А мы телевизор смотреть. Пошли! — Ольга, не дожидаясь согласия, потащила Милу за собой на диван, скинула туфли, забралась с ногами, пощелкала пультом, повысила громкость.

— Садись! Опять «Собака на сене», как надоели! Но это лучше, чем новая «Ирония судьбы». Ты смотрела?

— Да, — отвечала Мила.

— А ты правда в цветочном магазине работала?

— Правда.

Ольга оглянулась на мать и зашептала Миле на ухо:

— А ребенок?

— Какой ребенок? — Мила не понимала, о чем спрашивает Ольга, но отвечала так же тихо..

— Мальчик, который будет учиться в ЦМШа.

— Славик?! Откуда ты знаешь?

— Да все знают, группа Вконтактовская аж кипит. Сама читала.

— Ой, кошмар какой. Это сын моей подруги. — Мила поняла, что не обошлось тут без стараний тех филармонических леди. — Знаешь что, ты Вадиму не говори, пожалуйста. Мы улетим завтра, и это забудется со временем.

— Не, это напрасные надежды. Чтобы кошелки старые сплетничать перестали?! И не надейся.

— Зачем же ты их так? Они Вадима любят.

— А что? Противные, терпеть не могу их! Один раз меня Вадим позвал на концерт, я пошла! Так шипели, как змеи.

— А ты… с такой же прической ходила?

— Нет, тогда у меня красные волосы были, с фиолетовым, и ирокез.

— А музыка? Тебе понравилась тогда?

— Скорпионс, Рамштайн, я по другим тусовкам хожу. Правда, меня пытались учить. Я даже ноты помню. — Ольга завалилась на диван. — Так что не думай, что ты от безумных фанаток Вадима отвяжешься. Заедят!

— Все равно не говори ему пока. Он сердится, грозит их из группы изгнать.

— И правильно. А тебе что, их жалко, что ли?

— Да… наверно…

— А вот им тебя — нет.