Пинбол-эффект. От византийских мозаик до транзисторов и другие путешествия во времени

Особо пристально за погодой следили на Оксфорд-стрит и Лондонской набережной. В последней четверти XIX века это был район проведения масштабных дорожных работ. К середине века население города быстро росло и жители активно передвигались по городу. Подтверждением тому служили двадцать четыре тонны лошадиного навоза, вывозимые ежедневно только с двух улиц — Оксфорд-стрит и Риджент-стрит. (С дотошностью, свойственной Викторианской эпохе, чиновники подсчитали, что в день лошади испражнялись там восемь тысяч раз.) Уборка этих нечистот, а также обычной грязи и обломков булыжной мостовой была делом дорогим и хлопотным. Золотую медаль стоимостью в тридцать гиней назначили в награду за новаторскую методику уборки лондонских мостовых. В 1844 году «Таймс» отчиталась о результате: «Количество мойщиков, от сорока до пятидесяти мужчин и мальчиков… ежедневно задействованных на уборке фекалий… доказывает, что эксперимент по приведению улиц в порядок можно признать удачным».

В 1847 году началось внедрение новой технологии дорожного покрытия, разработанной инженером Джоном Мак-Адамом. Новые дороги имели прочное твердое земляное основание, которое покрывалось слоем гранитной крошки или брусчатки. Такое дорожное полотно было намного легче мыть. Однако в 1855 году это преимущество обернулось головной болью для строителей новой лондонской канализации ^{175 — 23} . Потоки грязной воды после мытья улиц и ливневые стоки, которые не уходили в землю сквозь новое непроницаемое дорожное покрытие, стали главным фактором при расчете пропускной способности новой системы. Вычисления производились с помощью данных метеорологов, в том числе французских коллег из Парижа и Лиона, где в то время уже пользовались плювиометрами для оценки угрозы наводнений.

Канализационные стоки подсчитывались и анализировались так же тщательно, как сегодня расход электроэнергии. Утром люди опустошали ванны, перед обедом нечистоты поступали в основном из кухонных моек, туалетов и хозяйственных раковин, а после обеда и вечером больше всего грязной воды приходило с кухонь во время готовки. Средний объем нечистот, ежедневно сливавшихся в лондонскую канализацию, составлял 430 645 кубометров. В пиковые часы нагрузка на канализацию колебалась в пределах восьми процентов.

Погода еще больше усложняла расчеты. В среднем, по данным метеорологов, двадцать один день в году количество осадков превышало шесть миллиметров. Обильные дожди продолжительностью несколько дней кряду грозили катастрофой старым канализационным коллекторам с пропускной способностью менее 0,07 кубометра (два с половиной кубических фута) в секунду. Объем воды в канализации во время ливня превышал показатель обычного дня в шесть раз. Еще одной большой бедой были протечки труб. Однако инженеры не сдавались, и в 1871 году строительство новой канализационной системы завершилось. Она обслуживала площадь более чем в двести пятьдесят квадратных километров, ее трубы протянулись на сотню километров под землей — за пределы города на восток, вниз по течению Темзы, где отходы сбрасывались в реку. Общая стоимость работ составляла заоблачную по тем временам сумму — четыре миллиона шестьсот тысяч фунтов стерлингов.

Такие расходы можно было позволить себе только в отчаянном случае, и надо признать, для отчаяния имелась причина. Это была холера ^{176 — 194} . В промежуток между 1831 и 1866 годами эпидемии этой болезни охватывали Европу трижды, и только в Англии унесли жизни более ста тысяч человек. Холера вызывала панический страх — она поражала всех и всюду. Никто не был застрахован от заразы и никто не знал, как с ней справиться. Наверняка было известно одно: чистым и богатым холера предпочитает грязных и бедных. А уж кого-кого, а грязных и бедных в стране было много как никогда. Промышленные города переполняли бывшие сельские жители, переехавшие в город на работу. Они населяли забитые до отказа дома городских трущоб и обитали в нищете, чудовищной грязи и полной антисанитарии. Только каждый второй ребенок доживал до пяти лет, а из шести взрослых лишь один имел шанс отметить пятидесятилетие. С 1831 по 1841 год смертность от голода и болезней выросла втрое. Перед приходом холеры страна была близка к состоянию анархии.

Представители среднего класса викторианской Англии понимали, что без решительных мер хаоса не избежать. Именно они инициировали строительство канализации, они создавали ассоциации по пропаганде гигиены и загородные детские школы, где так называемое «мускулистое христианство», физкультура и холодный душ должны были оградить их отпрысков от эпидемии. Они травили насекомых в трущобах и белили стены. Методистские священники устраивали молебны против холеры, росло число браков, местные власти через почтальонов распространяли специальные «антихолерные» конфеты, впервые была применена обязательная вакцинация. К 1875 году британский парламент принял в общей сложности двадцать девять законопроектов, направленных на борьбу с инфекцией, начиная с закона об общественном здравоохранении до мер по устранению источников заразы. Но самое главное — правительство отменило налог на мыло, так что в период с 1841 по 1861 год его продажи удвоились. Было роздано около ста сорока тысяч брошюр «О силе мыла и воды». Чистота и гигиена возводились теперь в ранг высших добродетелей.

Вся эта история была как нельзя кстати производителям керамики — благодаря упадку, антисанитарии и эпидемии перед ними открылись беспрецедентные возможности для развития бизнеса. Гончары, которые из поколения в поколение делали кружки-тоби [9] , внезапно сказочно разбогатели на производстве керамических канализационных труб. Фирма Доултона приобрела известность благодаря керамическим кухонным раковинам и фарфоровым умывальным наборам, состоящим из кувшина и чаши. К новой канализации вскоре стали подключать жилые дома, и предметом вожделения стал ватерклозет. Людям Викторианской эпохи требовался туалет респектабельного вида, поэтому ватерклозеты делали из фарфора и украшали росписью. Изделия имели торжественные названия: «Магнолия», «Белая роза», «Ренессанс», «Барон», «Утреннее сияние» и «Унитас» [10] ; для тех, кому важнее были санитарно-гигиенические качества, предназначались модели «Директо», «Пресипитас», «Инодоро», «Рапид» и «Делюдж» [11] . Унитаз в современном его виде, со смывом и овальным сиденьем, выпускался с 1884 года Джорджем Дженнингсом под маркой «Ваза на пьедестале».

9

Традиционная английская кружка для эля, выполненная в виде сидящей мужской фигуры. Кружки-тоби производились с 1760-х годов в Стаффордшире. Примеч. перев.

10

Название модели «Унитас» (unitas — единство, исп.) в русском языке стало именем нарицательным — унитаз. Примеч. перев.

11

Directo — прямой, precipitar — низвергать, inodoro — без запаха (исп.); rapide — быстрый, стремительный (фр.); deluge — поток (aнгл.). Примеч. перев.

Типичный образец викторианской гигиенической моды — умывальник с двумя раковинами производства компании Креппера. Цена такого сооружения была сопоставима с годовым жалованьем ассенизатора. В 1888 году появились богато иллюстрированные каталоги для заказа такой техники по почте

Одно из трех изобретений, которым посвящена эта глава, в конце концов появится на свет из-за типичной викторианской ипохондрии. В одной точке сойдутся технология отливки чугуна эпохи промышленной революции и специфические техники эмалевого производства, особо актуальные в новой химической промышленности Германии. Производители химикатов нуждались в специальных контейнерах, которые были бы устойчивы к воздействию агрессивных жидкостей. Именно поэтому немцы (лучшие химики того времени) превзошли всех в эмалировании. C 1840 года они производили кухонную посуду из чугуна с голубым ^{177 — 241} эмалевым покрытием, которая завоюет популярность у европейцев и американских колонистов в конце века.

Одержимость гигиеной невероятно подхлестнула керамическую промышленность. К 1904 году не менее семидесяти немецких компаний выпускали чугунные ванны с покрытием из стекловидной эмали, практически не отличимые от современных. Технология была то того отточена, что эмалированию подвергались самые замысловатые формы. Расплавленный керамический материал, полученный в высокотемпературной печи, пропускали сквозь холодную воду, где вся масса расщеплялась на мелкие фрагменты, которые потом перемалывали в мелкий порошок. Затем порошок повторно расплавляли при температуре 542 градуса Цельсия в жидкую массу, и в нее погружали изделие или же наносили покрытие напылением. В конце поверхность обрабатывали стеклянным порошком для придания ей гладкости.

Второе из описываемых в этом эссе изобретений связано с физическими исследованиями с применением вакуума в XVII веке. Вакуум получали откачиванием воздуха из емкости. Первым это сделал Отто фон Герике, мэр города Магдебурга — в 1654 году он изобрел воздушный насос. Член Лондонского королевского общества Роберт Бойль пользовался усовершенствованным вариантом насоса, с помощью которого можно было повышать и понижать давление воздуха. В стеклянный сосуд Бойль помещал барометр и наблюдал, как по мере повышения давления в сосуде ртуть поднимается и сжимает запертый в трубке барометра воздух, а когда давление спадает, воздух выталкивает ртуть обратно. Это значило, что воздух был упругим и поддавался сжатию.

Новое свойство воздуха стали активно использовать. В 1653 году французский ученый Дени Папен изобрел пневмопочту — контейнер с письмом или грузом перемещался по трубе под действием сжатого воздуха. В 1785-м возникла идея поднимать затонувшие суда с помощью накачанных воздухом поплавков. Таким образом были подняты несколько кораблей, затонувших у Балаклавы ^{178 — 150} . Тогда же появились и первые водолазы.