Пинок азарта

Дальше, дальше, как можно дальше от портала.

Они с сестрой выжили, даже остались почти невредимыми, но видели такое, что обоим не суждено забыть никогда.

Глава 15 Там, на неведомых дорожках

Нагнуться, касаясь кончиками пальцев пола, было не просто легко, а совсем легко. Выгнуться назад, сделав «мостик» и повторив тот же фокус, тоже. С нюансами. Тело слушалось вроде бы хорошо, но координация движений оставляла желать лучшего. Это исправимо.

— Ну как? — опасливо поинтересовалась Мыш, глядя на меня, выходящего из своей спальни, где на кровати лежало большое, красивое, умное тело Конрада Арвистера.

Не на меня, на нас. Большая, очень большая Мыш. Нависающая. А коты-то какие! Что за тигры эти львы!

— Это большой и страшный мир, — хмыкнул я, переступая с ноги на ногу, — Зато твоя попа в моих глазах приобрела большое значение!

— Эй! — за упомянутую часть тела схватились руки хозяйки, — Я не толстая!

— «А ты что скажешь?», — поинтересовался я у молчащего «птенца».

— «Ммм… не так страшно, как я думала», — выдала неожиданный вывод запертая в своем черепе Тарасова, — «Даже удобно. Сиди, отдыхай, всё делают за тебя. Даже дышат. Я не думала, что дышать — это тоже работа!»

— «Наслаждайся»

— «Насладишься тут», — настроение у вампирессы тут же поползло вниз, — «Ты же меня…»

— «Ой, всё. Смотри!», — я целенаправленно потопал в подвал, где из тайника под фальшивым камнем, вынул почти рассыпавшийся кожаный сверток, а из него уже добыл обмазанный толстым слоем смешанного с песком жира предмет. Три минуты чистки, и у меня в моих временно маленьких ручках внушительный кованный нож в старых ножнах. Но не простой.

— «Он же кухонный…», — растерялась Алиса.

Именно. Очень старый, с точки зрения человека, кухонный нож. Массивный, с потемневшей от времени деревянной рукоятью, которую я сейчас бережно протирал. Орудие повара.

— «И что? Он волшебный? Нож-кладенец?» — пыталась догадаться она.

— «Нет», — заканчивая, ответил я, — «Самый обычный старый нож, но для меня он очень дорог. Так что, считай, ты обязательно вернешься»

— «Аа…так, стоп! Тебе что, эта ковыряшка дороже меня?! Да?!! Да?!»

Так гораздо лучше. Пусть лучше орёт, чем боится. Тем более, ну взял я с собой «грунт», а что еще? Фляжка с кровью? Есть. Камень-Кровавик? Тоже есть. Но не размахивать же когтями по любому поводу, какое-нибудь тыкало надо, так что будет у нас Алиса Батьковна косплеить отчаянную домохозяйку.

Залихватски свистнув отнюдь не радостным котам, я вышел вон под внутреннее обиженное бурчание вампирессы. Идти и ехать предстояло долго, так что я развлекся тем, что рассказал своей единственной и неповторимой слушательнице о том, как обычно вампиры воспитывают своих «птенцов». И используют тоже. К примеру, некоторые могут провести в шкуре своего подопечного несколько лет, потому как это удобно, а заодно позволяет читать обалдую лекции, не отходя от кассы. А тот их слушает, потому как делать больше ничего не может. Зачем это самому вампиру? Ну, во-первых, безопасно, а во-вторых — зверски укрепляет связь между ним и его потомком, позволяя потом «заныривать» в его тело на расстояние в десятки километров. Зачем? Ну а если позвонить надо, письмо там написать…

Ужас, говоришь, Тарасова? А ты думала, бессмертие раздают направо и налево? Еще подумай, время у тебя есть. А то ведь потом как сама ножками задвигаешь, ручками захлопаешь, так и думать некогда будет. Думала, что всё прочитанное прошлый век и устаревшие сведения? Милая моя, ты как думала? Как человеческая бабочка-однодневка? Ну не дуйся, не дуйся. Со временем пройдет. Видишь, сколько я всего тебе прощаю? Это потому, что ты маленькая. Годика четыре где-то, если перевести на средне-вампирское.

Доехав до центра города, я направил тело Тарасовой и сопровождающих нас котов к Толкушке. Когда это она была первым и единственным базаром Омниполиса, а теперь на месте съездного развала, на котором ругались полупьяные гномы, красовался многоэтажный офисный небоскреб, окруженный элитными магазинами. Здесь богатые разумные могли приобрести последние достижения науки и техники, но почему-то приобретали свежеукраденные дизайны шмоток из Нижнего мира. Наверное, потому, что на Толкушку в основном ходили женщины. Богатые, со вкусом одетые, красивые. Тарасова, в своей старой маечке, дряхлых джинсиках, поношенных туфельках и с рюкзачком за спиной (он от Шпильки остался) выглядела здесь казанской сиротой. Ну не одевать же её в новое перед нырком в говны?

Впрочем, недолго лелеяла бедная свои комплексы. Мне было категорически некогда и лень, поэтому, остановившись прямо на тротуаре в паре метров от какой-то молодой сучки, жрущей за стеклом в кафе свое парфе, я ей нахально подмигнул, а затем, отрастив коготь подлиннее, поддел им канализационный люк, поднимая круглую железку. Ну и спрыгнул вниз под протестующий вопль хозяйки тела, явно до последнего надеявшейся, что все, нами затеянное, лишь шутка, которая кончится парфе в кафе.

Ага, щас.

Канализация здесь была еще старой, сорокалетней давности, с просторными проходами и каналами, но задерживаться на экскурсию мы не стали. Воняло. Кроме мерзкой влажности и вони были еще коты, которые спрыгнули не только вслед за нами, но и на нас, обхватывая лапами шею Тарасовой. Спускаться ниже им не хотелось и я их понимал. Тем более, что за проезд они платили носами, показывая нам, откуда доносится запах рэтчедов. Так и пошёл дальше в толстом и жарком плаще из кошачьей шкуры с невытряхнутым из неё мясом.

Мне мог подойти первый попавшийся лаз, который и был обнаружен буквально за пять минут. Повальных чисток рэтчедов у нас как-то не повелось устраивать, а здесь в отличие от хорошо замаскированных гнездовых были лишь общие проходы. Дырку сделали, мусор вымели подальше, прикрыли чем придётся — и пойдет.

— «Конрад, ни нада…!», — плаксиво попросила меня Алиса, когда я уже примерялся к найденному отверстию.

— Надо, Тарасова. Надо! — авторитетно пробурчал я вслух писклявым девичьим голосом, а затем полез внутрь.

Кошмар всех клаустрофобов официально начался. Хотя нет, он начался через несколько метров, так как я, убедившись, что трасса тарасовопроходна, сначала сказал волшебную фразу, превратившую котов в рыжих макабрских душеловов, а затем, встав на четвереньки и чуть оттопырив алисину задницу, пустился на четырех костях вперед с весьма приличной скоростью.

Точнее, вниз.

Чтобы не нагнетать, начал учить Тарасову своим собственным принципам, пригодным в любой ситуации. Ну, тем самым, где «много тут всяких, а ты у мамы один», «после гречки мой посуду сразу», «никогда не давай в долг больше, чем не жалко потерять»… Ну и, конечно же, «бей первым».