Пиратское солнце

Жилище-617 было общежитием для женатых пар, и содержалось на государственном бюджете. В Фалконе, как и в большинстве наций, законы не позволяли отказывать в тяготении на ночь кому бы то ни было, поэтому все города-колеса заботились о приезжих. Правда, меблировка в маленьком номерке была скудной. Чейсон дотащился до окна и выглянул наружу. Они с Антеей расположились высоко, в зоне низкой гравитации; обод колеса лежал в сотнях футов ниже. Серый прямоугольник большого общежития для странников, где остановились Дариуш и Ричард, лежал далеко на тонкой коричневой ленте обода. Он призадумался, добрались ли они туда, не свалившись по дороге.

— Уффф… — Чейсон благодарно опустился на единственную кровать, и только раскинув руки заметил, какая она узкая. Антея укладывала свои крылья в шкаф, широко расставив ноги и слегка склонившись. Он впервые видел ее при силе тяжести.

Он перекатился и поднялся на ноги.

— Пожалуй, я займу пол, — сказал он.

Она стояла, зарывшись головой в шкаф.

— Что?

Чейсон прокашлялся:

— Я сказал: пожалуй, я лягу на полу.

Когда она высунулась обратно, чтобы взглянуть на него, на ее лице играла хитрая улыбка:

— Нет, не выйдет. Вы уже несколько месяцев живете в невесомости. Ночь на деревянных досках выбьет из строя все суставы, от позвоночника до ребер и коленей. Забирайтесь на кровать.

— Ладно. Она немного узковата, но…

Антея скорчила гримасу.

— Я сплю на полу.

— Да-да, конечно.

— Ваша галантность, адмирал, вас до погибели доведет. — Она скинула обувь.

Чейсон позволил тяготению увлечь себя на матрас.

— И как это следует понимать? — спросил он, но ответа уже не дожидался. Он наконец-то лежал, и ощущение от этого ошеломляло. Меньше чем через минуту он уснул.

* * *

Антея приглядывала за адмиралом, пока не убедилась, что тот спит. Затем улеглась рядом с ним и отвернулась. Она заставила себя замедлить дыхание и расслабить конечности, хотя в гудящей от забот голове роились планы, сценарии и катастрофические исходы. Она нуждалась в небольшом отдыхе — уж точно не меньше мужчины рядом с ней. Антея прикрыла глаза.

Через десять минут она села и тихонько выругалась, а потом скатилась с кровати и уселась в единственное в комнате кресло. Она долго сидела недвижимо и не видя стены, в которую уперлась взглядом. Затем неохотно запустила руку под куртку за медальоном. Отстегнув его, Антея подставила серебряный овал под луч солнечного света, льющегося в окно.

Она раскрыла медальон и посмотрела на портрет внутри. Телен Аргайр улыбалась сестре, смотря на нее прямым, ясным взглядом, который так много говорил об их детстве — о том, как прошло оно в вольном воздухе, как побуждали ее и Антею родители учиться и все вокруг исследовать — насколько можно чаще и глубже. Как они научились быть смелыми, и как вместе ухватились за исключительную возможность, как только она представилась.

Через мгновение Антея потеребила край портрета, и портрет выскочил из медальона. На обороте была еще одна фотография, на этот раз черно-белая.

Тому, кто не знал Телен, вряд ли удалось бы догадаться, но это тоже была она. Телен сидела на стуле с прямой спинкой, руки больно заведены за спинку и связаны в запястьях. Ноги ей связали на тот же манер, а во рту торчал тряпичный кляп. Она умоляюще смотрела в камеру.

Дрожащими пальцами Антея вернула на место изначальную картинку. Она взглянула на неподвижную фигуру на кровати; сама себе кивнула.

Ей понадобятся все мыслимые козыри — все до единого. И симпатия к этому иностранному адмиралу была единственной вещью, которой она не могла себе позволить — если хотела, чтобы Телен выжила.

4

Чейсон просыпался постепенно. Ему бы следовало наслаждаться ощущением свободы и тяжести, придавливающей спину к кровати, но вместо этого он оказался погружен в печаль и сомнения. Он вздумал было открыть глаза, но зажмурился от света и попытался, мечась взглядом влево-вправо в розовой пустоте, определить, откуда взялось это чувство.

Вот откуда: прошлой ночью он заснул, чувствуя, как давит гравитация, и думал, насколько это чудесно. Теперь он мог думать только о том, что в последний раз, когда он вот так лежал, рядом с ним лежала Венера.

Он видел ее лицо, ее смелую улыбку при последнем расставании. Он отправлялся к Формации Фалкон на «Ладье», она отправлялась в пылающий эпицентр Кандеса. Чейсон знал, что ей удалось проникнуть в солнце солнц и что она вызвала Перебой, потому что в течение его атаки против флота Фалкона радар «Ладьи» действовал безупречно на протяжении двенадцати часов.

Чейсон раскрыл наконец глаза и увидел дощатый потолок общежития для семейных пар. В окна колотился никогда не стихающий ветер. Он испустил долгий, дрожащий выдох.

Венера Фаннинг была хитроумна, безжалостна и прагматична. В горячке боя ей приходилось без колебаний стрелять в людей. Раз она даже торговалась с пиратами за жизнь экипажа Чейсона.

Тем не менее, после перебоя ей пришлось спасаться от Кандеса, увиливая от рыщущих кораблей Гехеллена — нации, которая назначила цену за головы всех слипстримеров.

Вдруг она сейчас томится в какой-нибудь гехелленской тюрьме? Эту мысль Чейсону удавалось отгонять от себя все эти месяцы, но теперь он от нее не мог отвязаться.

Он перекатился на бок и сел прямо, а затем, шатаясь, встал на ноги.

— О!

Из маленькой уборной вынырнула Антея. Он удивленно моргнул.

Она переоделась в цветастую шелковую блузку и свободные брюки, а ее гигантские глаза были прикрыты большими круглыми солнечными очками. После кожаного летного костюма новый образ оказался неожиданно женственным.

— Где вы это взяли?

Антея указала головой.

— В своем багаже. Знаете, вам стоит купить рюкзак. Путешествуя без него, вы будете вызывать подозрения.

Он оглядел унылую одежду поденщика, которой обзавелся на ферме: башмаки с обрезанными носами, брезентовые штаны тускло-серого цвета и замшевую рубашку-безрукавку. К поясу крепилось несколько подсумков; в настоящий момент пустых.

Чейсон сделал усилие, чтобы стряхнуть депрессию.

— Деньги, — медленно сказал он. — И личные вещи, и… официальные документы, я полагаю. — Чем там они пользовались в Фалконе? Он отдаленно представлял себе Фалкон как бюрократическое до самых своих корней государство, где без паспорта в туалет не сходишь.