Пиратское солнце

Вместо всего этого его история, видимо, закончится на том, что он превратится в рядового человека из толпы. Он стал чернорабочим, натягивал канаты, чтобы крутилось городское колесо. И если он вернется в Слипстрим, что будет ожидать его там от прежнего «я»? Всего несколько дней назад он был уверен, что сможет воззвать к своим старым друзьям и сторонникам в правительстве, чтобы спасти хоть какой-то кусочек своей прежней жизни.

Только вот позже, пока трудился безымянным работягой в бригаде такелажников, он все не переставал размышлять о своих старых знакомцах. А вообще были ли люди верны ему или их уважением пользовался его чин? А его друзья… его ли они любили? Или его солидное положение и власть?

Дариуш вроде бы пока признавал его влияние, однако не было причин, чтобы так продолжалось и дальше. У Дариуша были все основания обижаться на Чейсона, потому что кому, как не Чейсону, быо отвечать за драматичность судьбы Дариуша Мартора? Завербованный на флот в смехотворно юном возрасте, Дариуш вряд ли помнил иную жизнь. Теперь, когда он выбрался из тюрьмы и хоть краем глаза уловил (хотя в такой антиутопии, как Фалкон, конечно, довольно смутно), на что может походить нормальная жизнь, до него вскоре должно дойти, каким жалким и угнетенным было его собственное бытие. И он примется искать причины.

Чейсон, как бы то ни было, в целости доставит его домой; кроме этого долга чести у него сейчас не оставалось практически ничего.

Снизу долетел еще один крик, на этот раз ближе прочих. Чейсон глянул себе под ноги и увидел появляющиеся из тумана голову и плечи человека, примерно в пятнадцати футах под ним. Это оказался Сансон. Он быстро добрался до Чейсона и остановился, чуть не дойдя до него, затем пару раз сморгнул и сообщил:

— Вам лучше не высовываться.

— Что ты имеешь в виду? — Он спустился пониже и повис рядом с Сансоном. На миг обрамляющая такелажника серость исчезла, открывая вид на крыши под ним и на канатные спицы. Затем надвинулись новые облачные кружева, и они вновь остались одни.

Сансон откинул с глаз черные спутанные волосы.

— Это копы. Они хотят созвать нас вниз на проверку. Этот новоприбывший, который с ними, хочет видеть всех. Может оказаться, он ищет вас.

— Зачем бы ему искать меня? — невинным тоном спросил Чейсон.

Сансон начал спускаться обратно.

— У него ваш акцент.

Чейсон смотрел, как Сансон растворяется в тумане. У адмирала колотилось сердце; что все это значило? Зачем проверяющему из секретной полиции Фалкона говорить со слипстримским акцентом?

Прозвучал короткий гудок: сбор. Он услышал, как выше него другие такелажники заворчали по поводу недоделанной работы. Какое-то время Чейсон, размышляя, повисел на месте. Потом начал спускаться.

Целые дни напролет он старался собрать достоверные новости о происходящем на родине. В Раше, столице Слипстрима, что-то творилось, но никто не мог сказать с уверенностью, что именно. До него доходили слухи об осаде, но кто осаждал кого? Никто не заикался о том, чтобы у правительства могли случиться неприятности. Это была еще одна загадка в дополнение к и без того запутанной ситуации.

Он не собирался раскрываться перед этим проверяющим, но на него следовало взглянуть. Поэтому Чейсон, спустившись на несколько десятков футов, нашел пару поперечных канатов и покинул центральную снасть. Он найдет другой путь вниз и выйдет позади тайной полиции.

Он спускался, а впереди, словно серебристый набросок, возникал город. Чейсон находился примерно в сотне футов выше обода, в одной секции пути по канатной спице. И самые высокие здания не поднимались даже на пятьдесят футов над кругом из досок, который официально считался городским нижним уровнем, но это не означало, что на высоте не было других построек. Предприниматели и городские чиновники в разное время подвесили на городские снасти конструкции поменьше, от кладовочек до гостевых апартаментов, куда можно было попасть только по лестнице. Свои насесты здесь имелись и у полиции — вороньи гнезда, откуда они могли наблюдать за улицей внизу. Сегодня они были пусты, и Чейсону не составило труда раскрыть в пол-размаха крылья и спрыгнуть на один из них с оконечности канатного моста. В момент его приземления облака пронзила молния, и ей приглушенным хрипом откликнулся отдаленный гром. Адмирал шагнул к проему в центре круглой платформы и быстро спустился по веревочной лестнице на улицу.

Тайная полиция выстроила его рабочую бригаду в переулке, который вел от улицы к высокой деревянной стене, перекрывавшей все выходы. По другую сторону лишь стремительно проносился воздух. Выглянув из-за угла, Чейсон увидел восьмерых полицейских, стоявших к нему спиной.

— Где он? — Голос прозвучал высокомерно и нетерпеливо, словно удар хлыстом. Но что верно, то верно — акцент был знакомым. Решив рискнуть, Чейсон подался вперед, чтобы посмотреть, не сможет ли он опознать говорящего.

Тот выделялся среди толпы полицейских (теперь, когда Чейсон присмотрелся, отличие стало несомненным), потому что носил иную, чем они, униформу. Собственно говоря — Чейсон тихо выругался — она была цветов королевской службы Слипстрима. Что здесь делет столь важный чиновник?

Может быть, его все-таки не бросили? Чейсон прислонился к стене. Мог ли Слипстрим искать его? Неужели они так сильно хотят его вернуть, что послали официального представителя войти в контакт с самыми зловещими из фалконских организаций? Странно, конечно, но вдруг это правда?

Из-за угла снова раздался голос слипстримского сановника:

— У вас ровно десять секунд, чтобы сказать мне, где он. — И Чейсон снова выругался — потому что узнал этот голос.

Без колебаний он шагнул в переулок и сказал:

— Я здесь, Кестрел.

Его старинный друг оборотился, приметил его и улыбнулся. Затем поднял руку, указывая своим стеком прямо на Чейсона:

— Взять этого человека!

Чейсон так поразился, что они едва не схватили его. Он даже оставил несколько волосков в пальцах одного из копов, прежде чем добрался до веревочной лестницы к вороньему гнезду. Его мускулы возопили, не успел он еще подняться и на десять футов, но копы разжирели и отвыкли от настоящих погонь за своей добычей.

Веревочная лестница плясала и раскачивалась, встречный ветер трепал его крылья, но как только крыши ухнули вниз, отвлекаться стало некогда. Он добрался до платформы, перекатился на нее, задыхаясь, и выхватил саблю. Пусть только кто-нибудь сунется — враз лишится головы.

Внизу поспешно переговаривались, затем голос Кестрела приказал людям раздвинуться в стороны. Чейсон представил, как они стоят одной ногой на перекладине, вытянув руки для равновесия, словно танцоры, а Кестрел протаскивает мимо них вверх по перекладинам свою тушу.

— Это я, Чейсон, — предупредил тот, прежде чем в люке показались его глаза.

— В чем, черт возьми, дело?

Кестрел поморщился.

— Прости, старина. Приходится производить впечатление на принимающую сторону своим… рвением. Показать им, что я не настроен в твою пользу, понимаешь?

— Вообще-то нет. Не понимаю. — Чейсон пригнулся, по-прежнему с саблей в руке. У него возникло подозрение, что остальные копы крадутся по канатам-спицам, готовясь свалиться на него сверху. На месте Кестрела он бы как раз так и велел.

— Почему ты здесь, Кестрел? И почему здесь именно ты?

Сенешаль едва заметно пожал плечами.

— Ты ведь, конечно, не собираешься прикидываться со мной скромником, Чейсон. Мы оба знаем, в чем тут дело.

Чейсон перерыл все свои мозги и память в поисках хоть какого-нибудь намека на то, о чем говорил Кестрел.