Пиратское солнце

— Она идет от гретелей. — Он поднял глаза и увидел Чейсона. — Адмирал! Вы слышали? В порт на оси зашел корабль, — он ткнул большим пальцем вверх, — как раз перед этим потопом. Последние двенадцать часов они бежали впереди бури. Сказали, что это выглядело так, будто на них падает гигантский молот.

— От гретелей?

— От нашего соседа и врага, да. Разве это не любопытно?

Пол под ними задрожал. Чейсону не мог не улыбнуться:

— Восхищаюсь вашим самообладанием, Хьюго. Не думаю, что ваши работники назвали бы все это «любопытным».

— Фронт не может тянуться по всей границе, — пробормотал Эргез, игнорируя комментарий Чейсона. — Воды в регионе не так много. Конечно, у Гретеля есть пара небольших морей… Должно быть, это струя, длинная, но узкая, но откуда она идет…

— Внутренняя стража это вычислит, — уверенно сказала Антея. — А пока мы просто ждем и надеемся, что город не развалится.

— Да, но нам следует подготовиться, — сказал Чейсон. — Соберите свои вещи и держите их под рукой, — сказал он Дариушу и Ричарду, — на случай, если нам придется бросить колесо.

Эргез покачал головой:

— О, до этого еще далеко… — Пол под ними закачался, и он умолк.

Чейсон определенно почувствовал себя легковесней; гравитационная бригада, должно быть, запускает городские движки в обратном направлении, тормозя колесо, чтобы оно вращалось медленнее. Это был второй рубеж обороны Сонгли от подобного ненастья; первый состоял в повороте городского колеса так, чтобы прорезать тучу. Если обе эти тактики потерпят неудачу, колесо можно будет остановить полностью. Тогда оно превратилось бы в рыхлую ленту, болтающуюся на ветру, — шарфик с домиками на нем. Зато нагрузки на конструкцию стали бы управляемыми.

Эргез огляделся, явно прикидывая, что из тяжелых предметов следовало бы привязать.

— Пошли, — сказал Чейсон своим людям. — Лучше управиться с этим сейчас.

Наверху, когда посол готов был зайти в свою комнату, Чейсон ухватил Ричарда за руку:

— Задержитесь. Надо поговорить.

Подошел Дариуш; Ричард взглянул на лестницу, и Чейсон кивнул. Антея все еще была там, с Эргезом.

— Эта погода долго не продержится, — сказал Чейсон. — Мы должны ей воспользоваться, пока можем.

— Я надеялся на завтрашний день, — сказал Ричард. — Парни обещали познакомить меня с…

Но Чейсон покачал головой. Он рассказал о своей стычке с Кестрелом и последовавшей погоне.

— Им не потребуется много времени, чтобы разыскать нас здесь. Им нужно всего только допросить остальных такелажников из бригады…

Дариуш залился смехом:

— Если кто сейчас вздумает дергать тех такелажников, его из города вышвырнут! Только такелажники и не дают всему развалиться на кусочки.

— А когда все закончится, они станут героями, — сказал Ричард.

— И тем не менее, Кестрел найдет нас. Надолго это не затянется, или я его не знаю.

Дариуш усмехнулся:

— Значит, уходим? Этой ночью?

Чейсон кивнул и повернулся к Ричарду:

— Вы узнали достаточно, чтобы у нас была альтернатива Антее?

Посол приосанился.

— Завоевание доверия этих людей стоило многих усилий. Мне даже пришлось открыть им правду! — Он с досадой покачал головой. — Так вот, кое-кто за оградой хозяйства Хьюго знает, что мы беглецы. Для парочки из них этого оказалось достаточно — эти люди ненавидят свое правительство с такой страстью, какой я еще не видывал. Они мне просто назло копам подсказали адреса и секретные пароли для укрытия в трех городах. Если путешествие прямо к границе Слипстрима окажется непрактичным, нам будет где остановиться.

— Превосходно! Дариуш, ты обеспечил какой-нибудь транспорт?

Мальчик кивнул:

— Тут местный торговец переделал свой байк под скоростной. Если его украдут, он заявлять не станет. К тому же он хранит его в частном гараже с люком. Все, что нам нужно сделать — это зайти, забраться на него и выпасть вниз через дно города.

— Хорошо. Тогда готовьтесь. Мы уйдем с темнотой.

На лице Ричарда Рейсса отразилось сомнение.

— Выходить в таких условиях будет очень опасно…

— Оставаться здесь еще опаснее.

* * *

Ускользнуть незаметно оказалось трудновато. Домочадцы Эргеза сновали туда-сюда, как нервные курицы, закрепляя все, что еще не приколочено, и бесконечно споря обо всем и вся. Они приходили в отчаяние от каждой щели в стене и подпрыгивали при любом звуке. Все комнаты в усадьбе были освещены. Чейсон сидел в своей маленькой комнатке, скрестив руки на груди, и хмуро смотрел в стену.

Вокруг слышна была лишь паническая беготня; этот кризис совершенно не походил на прежние. Поэтому мысли Чейсона неизбежно сползли на предательство Кестрела. Он знал, что друг был верен Кормчему, несмотря на все, что произошло за эти годы. Где-то в Кестреле пылал глубокий и неистребимый страх — жуть перед безмозглой толпой — единственным (как тот полагал), что могло прийти на смену авторитарной власти.

Формация Фалкон, должно быть, считает, что за побегом Чейсона из тюрьмы стоит Слипстрим. Могло так случиться, что они резко запротестовали, и в ответ Кормчий послал Кестрела — а возможно, и других — помогать в поисках. Что смахивало на жест ну очень доброй воли, и на Кормчего совершенно не походило. И вообще — с чего бы побегу Чейсона вызвать такой шум?

Он слишком многого не знал; единственное, что знал — Кестрел теперь его враг. Мысль эта огорчала и обескураживала. А также из нее следовало, что с другими бывшими союзниками и друзьями в адмиралтействе дело могло принять тот же оборот.

В каком же положении оказывается Венера? Предположим, что она благополучно добралась до дома, — обнаружила ли Венера, что теперь она жена презренного предателя? А если да, то как среагировала?

Чейсон сообразил, что понятия не имеет, чтo она может предпринять.

Спустя несколько часов глухие удары и плеск воды стали убывать. Вода со двора стекла, и кто-то оптимистично протер его насухо. Постепенно беготня и крики стихали, по мере того как люди Эргеза достаточно расслаблялись, чтобы немного прикорнуть. Чейсон сидел и размышлял.

Наконец в его дверь легонько постучал Дариуш.

— Чисто, — прошептал он.

Чейсон пристегнул крылья, подобрал поясную сумку, в которой хранились его немногие пожитки, и последовал за Дариушем в коридор.

В свете ламп мальчуган сильнее напоминал пацана на побегушках с «Ладьи», уже отчасти потерявшего диковатый вид — наследие тюрьмы. Лицо его начало округляться. Ричард Рейсс подравнял свою бороду до цивилизованной седоватой щетины, но она по-прежнему закрывала большую часть родимого пятна винного цвета. И мужчина, и мальчик оделись добротно, но консервативно, и давным-давно заменили свои краденые военные сабли: на простую дворянскую шпагу у Ричарда, и солидного вида кинжал для Дариуша.